УТРО
Сквозь облачную дымь прорвался Солнца луч,
Позолотил Небес серебряные кручи.
По Небу ходят утренние тучи.
А на Душе – ни грусти и ни туч.
Со мной всегда твой поцелуй воздушный.
Не требуя послушности взамен,
Ты смотришь на меня, родной и добродушный,
150
Не согласуясь с волею измен!
ОТКРЫТИЕ
Ты радость на мою возводишь Душу.
Я сердце открываю, как ларец,
Где всё бесценно: лотос и венец,
И зов любви, который не нарушу
Ни властностью руки, ни трезвостью ума.
Идёт навстречу благостность сама.
И юность нежности нам возвышает Душу.
ПОСЛЕДНИЙ ДАР
Как сладостен твой зов
в томленье зорь осенних,
Победной поступью идущих сквозь пожар
листвы, золотозвонно гимн поющей,
И щедрый дар – любви последний дар!
Как странно жить в трёхмерном этом Мире,
Взлетая и паря, бунтуя и мирясь.
И за тремя опять искать четыре
Тех измерений, пять и шесть и связь
Миров подлунных, видимо-прозрачных,
Взаимно-проникающих, как сон,
Таинственных, как сфинкс, и многозначных,
Парящих и цветных, как махаон.
Кто здесь со мною рядом – тих и нежен?
Как Джуна, охраняя Ваш покой,
Скажу: Пусть жест и резок и небрежен
Не будет. И ни Словом, ни рукой
Не оскорбит Душа святую беззащитность
Сердец прекрасных – занятость Небес!
Как нам важна с Природой наша слитность,
Как Волге – память и раздолью – лес!
*
Возвратись ко мне, возвратись!
Не забудь, что я рядом с тобой!
Сердце жжёт огневая высь
И зовёт простор голубой.
*
Я осень чувствую, как возрожденье Мира,
Который, пиршествуя золотом листвы,
Монеты раздаёт творцам святого пира:
Заре, и Небесам, и родичам молвы –
Ветрам. И если путь измерить
От тропки до порога, нечем жить.
Хочу я в осень, как в начало жизни, верить
И смертью, как рожденьем, дорожить!
*
Пишу, играючи, и рифму согласуя
151
С любым созвучьем действий и имён,
Пересекая жизнь и времена тасуя,
Ввергая в сон, иль искру высекая,
Взлетаю ввысь, из рук не выпуская
Свой посох – мановение времён!
ЛАДОНЬ
Я ладонь открою – ты поверь –
Нет в ней ни обмана, ни загадки.
В чёрточке любой и в каждой складке
Видится таинственная дверь
В прошлое и будущее наше,
Начертанье судеб и харит.
Дай ладонь. – Она о дружбе скажет,
Как ничто о том не говорит!
Я славлю стих игриво-искромётный –
Веленье времени, живое существо.
Он словно щит – прозрачно-плотный.
В нём – сердце Истины и Душ родство!
Август-сетябрь 1989 год.
КОД ДВИЖЕНИЯ
(1,2,3,4,5,6,7, 8)
Есть в Мире человек. И длань его святая
Ему помощник в пире и в борьбе.
И, Богу помолясь, он в этот Мир взлетает
Не в унисон, а вопреки судьбе.
Ладонями вбирая силу Духа
И взор свой устремляя до Небес,
Он – средоточье зрения и слуха,
Источник радости и благодарных слёз.
Но если жизнь свою он, вопреки веленью
Великих Сил, насильственно прервёт,–
Нет продолженья, нет ему прощенья.
Вновь падает на Землю звездолёт.
А если круг свершён, и, сам себе неволен,
Он устремляется в заоблачную даль, –
Великий Бог при звоне колоколен
Ему космический дарует календарь!
СТИХ-МИНИАТЮРА
Моя стихия – стих-миниатюра.
Ладонью света сумрак расчертив,
Мой стих – моя любимая скульптура –
Живёт как ангельский озвученный мотив.
Люблю я крошку-стих, – прозрачен, лёгок,
Изящен, звонок и неповторим.
Я никому не доверяю трогать
Огонь, которым дышим и творим.
152
Стих высвечен. Он пал на лист бумаги.
И он тебе пока принадлежит.
За ним – любовь и горсточка отваги,
А иногда нелёгкий пусть лежит.
Но я опять об этом силуэте
Хочу тебе сказать, мой милый друг:
Всё, что сегодня видишь ты в портрете,
Оставлено за кругом зимних вьюг.
Вглядись в лицо сквозь зимние объятья:
Родные постоянно взгляда ждут.
Сквозь звон годов, сквозь холод неприятья
К тебе иные времена идут!
Декабрь 1989.
НА СТОЛЕТИЕ СЕРГЕЯ ЕСЕНИНА
Опять я слышу – скорбно воет ветер,
Как дождик льёт за этим вот окном.
Скажи, родной, ты наконец-то встретил,
Обрёл любовь, устойчивость, простор?
СЕРГЕЙ ЕСЕНИН:
Обрёл, Россия, всё обрёл, что сеял,
И то, о чём ведём мы разговор.
Обрёл спокойствие среди полей и пашен,
Где дышит Русь и молодит висок
Простор содружества и вечной нивы нашей,
Где так прекрасен месяц и высок.
И где живёт извечное ветрило,
Где радуга свершает свой обряд,
И где Свирель со мной заговорила
И увлекала много лет подряд
Под ствол берёзок, под ракитный мостик,
Где вдалеке черёмуховый цвет,
Куда не раз ходил к любимой в гости
И на заре и на вершине лет.
Всё вновь я встретил. Вновь заговорила
Родная роща милым языком.
И летнее горячее Ярило
Вновь напоило Душу молоком
До края, до пьянящего раздолья,
До – пил бы, да уж больше не могу!
Я – первенец тоски и своеволья,
Покой тот в буйном сердце берегу.
Он, тот покой, даёт мне равновесье.
Мне ясен путь, и цель, и день, и срок.
Я, как Иисус, владею Поднебесьем.
И мне на пользу пройденный урок.
153
Тоска земная нас недаром душит.
Во всём есть смысл, заложенный судьбой.
Живёт Поэт на Небе и не тужит,
И, как ты видишь, говорит с тобой!
Спроси ещё – как сотенку встречаю
Своих невинных и греховных лет!
Встречаю так – я их не замечаю,
Как будто их и не было, и нет.
Что возраст? Он измерен не годами –
Делами, строчками, водой из родника,
Какую выпил ты, мечтая и страдая,
Слезой, запечатлённой на века
В стихах-созвездьях обворованного края,
Ответной россыпью жемчужинок мечты,
Какую обронил ты, догорая,
В осеннем сполохе рязанской красоты.
Вот чем измерен срок печального Поэта.
Он был и повторялся здесь не раз.
Поймите все – потерянного лета
И стынь зимы возьмёт один Пегас.
Лишь он, единым седоком пришпорен,
Обгонит месяц, вечер, день и год,
Велик, силён, просторен и задорен,
Он совершит свой небывалый скок
До терема, где всё живёт девица –
Россия светлая, и нежен огонёк.
Чиста, прекрасна русская светлица,
И с нею рядом – русский паренёк.
Портрет известен: вьётся русый чубчик,
Слегка губаст – простонароден, смел.
Ну, словом, свой, известный всем голубчик,
Смекалист, самобытен и умел.
Ну, что, мой друг, нарисовал картинку?!
Тебя она утешила? Пока…
Скачу теперь к друзьям на вечеринку
С известною повадкой седока:
Преодолеть любое расстоянье,
Сидеть не сгорбившись, в пути не уставать
И поспешать к любимой на свиданье,
Чтоб кто-то счастие не мог разворовать!
17.08. 1995.
Продолжение монолога Серёжи Есенина – конец августа 1995 года.
СЕРГЕЙ ЕСЕНИН:
Сентябрь грядёт. Грядёт моё столетье
В лавровом венчике с шипами вместо роз,
На грани третьего тысячелетья
Земли, где вечно осуждён болеть я
154
За русский нескончаемый вопрос:
Как выживем? Какими будут дети?
Он многослоен, этот наш вопрос,
Застрявший норовом на нашенской повети,
И не дающий ныне вешать нос
Ни старцу, ни юнцу, ни партократу,
Желавшему вернуть на старый путь
Мой край, мой Мир, растерзанную хату.
Нет, к быту прежнему уже не повернуть!
Не возвратить тех лозунгов и флагов,
Затверженных докладов и цитат.
Порою кажется, мы на краю оврага.
Но кто, скажите, в этом виноват?
Без патетических речей и без истерик
Разумен, вечен добрый мой народ.
Ему не надо обгонять Америк.
Пусть вспомнит прежде свой славянский род.
Своё достоинство, верховную Обитель,
Что им отвергнута в безвременье была.
И я – среди Поэтов представитель,
Скачу по полю до рязанского села.
Я вижу дом в рябиновом горенье –
На фоне пашен радостный цветок.
И в сердце зиждется огонь преодоленья,
И закипает жизни свежий сок.
Мы выживем! Мощна у сердца сила.
Её поток сомнений не убьёт!
Недаром, Мама, ты меня носила
Под сердцем, где надежду пьёт народ.
Тот штоф надежды дарит Богоматерь
И, словно свежею водой из родника,
Кропит нас свыше. И недаром сердце тратит,
Давая силу сердцу на века!
Я выхожу из тяжкого забвенья,
К тебе иду по тропкам наизусть
И верю – ты приемлешь, без сомненья,
Меня, мой край, моя младая Русь!
Я воин, славянин, я арий века,
Проворен, ловок и русоволос.
Я – воплощенье СВЕТОЧЕЛОВЕКА.
Ему побыть у Бога довелось.
Несу вам свет, несу свой стих обычный.
Он необычен только тем, что смел
И сквозь огонь прорвался непривычно.
А кто поймал его, тот вновь помолодел!
