– Бог даст, еще увидите, – уставшим голосом произнес художник. – А хотите, я вас и со Смотровыми познакомлю… Ваня-то с художеством покончил – сейчас администратором дорпрофсожевского вагон-театра работает. Слышал, они третьего дня в город вернулись. А так постоянно в пути. Весь Дальний Восток с Забайкальем объездили. Кстати, их теперь уже трое: в двадцать шестом у них родился сын. Виталиком назвали. Когда я их рисовал, Елена беременной была. Да это и на картине видно. Когда-то скажет парню: смотри, мол, это твой первый портрет.
Он улыбнулся – будто что-то светлое проснулось в нем.
2
Известие о том, что их гость из Москвы собирается при переходе границы воспользоваться услугами каких-то там контрабандистов, Дулидов принял в штыки.
– И не думайте, товарищ Назаров! – жестко обозначил он свою позицию. – Мы за вас в ответе перед Центром, так что будем отправлять вас по своему коридору. И кто это вас надоумил? – удивился он. – Не художники ли эти?.. Ну, им-то все равно, что с вами будет, а вот нам, если что, головы не сносить.
Пришлось напомнить служивому о том, что Болохов обладает широкими полномочиями и волен действовать так, как посчитает нужным. Так что спорить, мол, с ним бесполезно. Тем не менее Дулидов счел своим долгом проинформировать начальника управления о странном решении московского гостя. Тот велел срочно отправить шифрограмму Артузову с просьбой подтвердить полномочия «товарища Назарова», и только после того, как это было сделано, в управлении вздохнули с облегчением.
– Так и быть, будем действовать согласно вашему плану, – вернувшись в свой кабинет, где он около часа назад оставил Александра наедине со своими мыслями, заявил контрразведчик.
Болохов смекнул, в чем тут дело.
– Что, поди, в Центр на меня бегали жаловаться? – усмехнулся он, уловив новые нотки в голосе Василия Анисимовича, который еще какое-то время назад и слушать не хотел об этом самом плане гостя.
Тот пожал плечами.
– Да мы, в общем-то, и не жаловались… – сказал он. – Просто еще раз хотели убедиться в том, что не имеем права вмешиваться в ваши дела.
– И что, убедились?..
– Убедились… Нам приказано подчиняться любому вашему решению…
– Так подчиняйтесь!
Дулидов вздохнул.
– Придется… – произнес он с явным сожалением. – Хотя я не уверен, что ваше решение правильное. Я это насчет перехода границы… Вы же не местный, многого не знаете… – пояснил он. – Ну поймите же, нельзя доверять первому встречному-поперечному! Так можно и под монастырь себя подвести. Другое дело, если бы вы доверились нам… У нас есть надежные люди, которые взялись бы целым и невредимым доставить вас на ту сторону. А так есть риск напороться на чужой дозор. Это раньше было легче, когда границу охраняли китайцы, а сейчас этим занимаются беглые казаки. А этих на мякине не проведешь!.. Эти прирожденные следопыты. У них глаза орлиные, а уши волчьи. Все слышат, все видят. Стреляют на любой шорох, при этом без предупреждения. Ну а стрелять они, гады, умеют. По Гражданской помню… – Он сделал паузу, закурил. – Нет, честное слово, зря вы нами пренебрегаете, – уже не так напористо продолжал убеждать гостя контрразведчик. – Тут у нас как раз надежный коридор появился… Прошлой осенью, знаете ли, уличили одну соломенную казацкую вдову в том, что она встречается с беглым мужем… Тот у атамана Гамова служил, потом у Колчака… В общем, закончил путь в Китае. А баба его в станице Верхнеблаговещенской живет. Это здесь рядышком… Ну, арестовали мы ее, при этом с дальним прицелом. Муж-то ее в китайской пограничной охране служит… Ну, вы понимаете меня… – многозначительно взглянул он на Болохова. – Тот узнал, что жена в тюрьме, – и в ножки к нам. Отпустите, мол, ее, а за это я вам все что угодно сделаю. Даже собственную жизнь отдам. Мы ему: жизнь нам твоя хренова не нужна, а вот от помощи не откажемся. Короче, сейчас исправно нам служит. Как только его смена – тут же сообщает по своим каналам. Ну а мы и рады стараться… Хотя у нас есть и другие надежные пути…
Болохов кивнул. Дескать, он и не сомневается. Однако спросил о другом.
– Ну а жену-то этого казачка вы отпустили?
– Еще чего! – усмехнулся Дулидов. – Казаку сказали, что он должен проявить себя, а уж потом… Ну а потом, как говорится, суп с котом! – Он засмеялся. – Да никогда мы ее, вражину этакую, не отпустим, – честно признался он. – Пусть муж ее на нас поработает маленько, а потом мы и с ним разберемся… – Дулидов, сделав пальцами «пистолетик», жестом показал, что они с ним сделают. – Он же наш идейный враг, товарищей наших убивал! – горячился служивый. – Так мы, придет время, со всеми врагами поступим. Как только разгорится пожар мировой революции – так им и конец… Всех их переловим, словно зайцев, и осудим по закону… Чтобы другим было неповадно проливать пролетарскую кровь!..
Во как! – тут же подивился неожиданно проявившейся агрессивности контрразведчика Александр. А он-то думал, Дулидов – человек умный и благожелательный. У него и образование есть и в хорошей семье воспитывался. Сам говорил, что родители его учителями работали. Оказывается, бытие в конце концов определило его сознание. Он тоже, как и его начальник, как многие и многие тысячи его соотечественников, поражен вирусом мщения. Но это же страшно! Так мы все скоро будем ненавидеть друг друга…
Несмотря ни на что, Болохов сделал знак, что ему понятны чаяния Василия Анисимовича.
– Кстати, как вы пришли в революцию? – заинтересовался он.
Дулидов на мгновение задумался.
– А все просто… – сказал. – Когда произошел Октябрьский переворот, многие мои земляки, испугавшись за свою жизнь, бросились за кордон. Сами знаете, как у нас относятся к переменам. Для многих это то же, что для черта ладан!.. Мои родственники тоже удрали, – честно признался он, тут же заметив, что те все-таки вскоре вернулись домой. – Я же решил подождать… Посмотреть, что будет. А вдруг, думаю, большевики и в самом деле сделают нашу жизнь счастливее? А когда в марте следующего года на наших улицах появились мятежники во главе с атаманом Гамовым и стали убивать людей, душа моя запротестовала. И не только у меня. Вот тогда мы всей своей ячейкой Союза учащейся молодежи и встали в ряды защитников города. Гамовцев была, считай, целая армия, и они были лучше вооружены, потому нам пришлось отступить. А когда мы собрали силы, когда к нам на выручку пришел отряд красногвардейцев из Хабаровска, мы выбили этих сволочей из города и восстановили в нем советскую власть. Нескольких организаторов мятежа потом арестовали, другие же, прихватив из госбанка сорок миллионов рублей, бежали в Маньчжурию… Потом была война, работа в Госполитохране, в ЧК… Теперь вот ОГПУ…
«Вот, значит, ты какой!.. – выслушав контрразведчика, подумал Александр. – Это хорошо, что в революцию тебя погнал не страх, что все у тебя вышло по совести. Оттого ты и такой жесткий в своих суждениях. Ведь это бывает только с теми, кто, выбрав свою дорогу, отбросил навсегда все свои сомнения. Ну а сам-то ты как?.. – вдруг спросил он себя. – Тоже считаешь правильным свой выбор или тебя все-таки что-то мучает в глубине души?» На этот вопрос он сейчас почему-то даже не попытался ответить, хотя прежде у него и в мыслях не было, чтобы усомниться в своем решении.
– Скажите, Дулидов, а вам самим приходилось бывать на той стороне? – неожиданно спросил он контрразведчика.
Тот улыбнулся.
– И не раз. Правда, это было раньше, а сейчас вот самому приходится отправлять людей на тот берег. А почему вы меня об этом спрашиваете? – заинтересовался он. – Наверное, первый раз идете за кордон, волнуетесь?..
А вот тут ты, брат, промазал! – чуть было не вырвалось у Александра. – Да если хочешь знать, в последние годы я только и делаю, что живу по заграницам. Назови мне хоть одну европейскую страну, где бы я ни бывал, так не назовешь. Враги революции ртутью растеклись по земле, потому и рыщем мы по белу свету, отыскивая их.
– Да, в первый… – солгал он, понимая, что он не имеет права хвастать своими подвигами.
– Ну, тогда все понятно… – этак снисходительно проговорил контрразведчик. – Так всегда. Поначалу волнуешься, а потом это входит в привычку. Впрочем, привыкнуть к этому трудно, – признался Василий Анисимович. – Ведь никогда не знаешь, вернешься ли ты назад. Бывает, что пронесет, а бывает, и по-другому… Я вам честно скажу: иногда из десяти посланных нами разведчиков назад возвращается в лучшем случае один. Остальных или пограничная охрана на той стороне подстрелит или китайская контрразведка в своих застенках замучает… Так что вот такие дела. – Он внимательно смотрел на Болохова, пытаясь понять, какое впечатление его слова произвели на него, но тот был на удивление спокоен. Только спросил, сколько верст от Сахаляна до Харбина и есть ли надежная дорога, связывающая эти города. Как оказалось, главной бедой Северного Китая после нищеты является бездорожье. Если и есть какие дороги, то они, по словам Дулидова, находятся в таком запущенном состоянии, что по ним, особенно в распутицу, проехать бывает просто невозможно.
