знакомые в Мюнхене и что его сын был судьей, она заподозрила, что против нее может быть составлен новый заговор, и стала опасаться, что ее выдадут братьям, которых она теперь глубоко ненавидела. Наконец, она отправилась в Россию к родственникам, но и здесь она предположила, что в скором времени они будут настроены против нее. В Голландии и Бельгии она обратила внимание на то, что незнакомые люди уже знали о ее деле и делали своеобразные намеки; «я это больше чувствовала, чем ясно видела». Наконец, она уехала в Америку, где поступила на должность гувернантки. Едва она успела отправить несколько писем в Европу, как и там начались преследования; по видимому, ее письма и деньги похищались. Так как она убедилась в том, что, не имея специального образования, она не сможет получить лучшего места, она решила начать заниматься в высшем учебном заведении. Она весьма энергично и умно привела этот план в исполнение, учась в разных университетах, несмотря на то, что и там на нее клеветали и чинили ей препятствия; например, когда она однажды вывихнула ногу, окружающие говорили, что, по всей вероятности, какие-то причины сексуального характера заставляют ее лежать. Ее спросили также обиняком, не больна ли она сифилисом. Уже в Америке она выпустила первое издание брошюры, направленной против германских судов; теперь она выпустила второе издание этой брошюры, которая наполнена ее бредовыми идеями. Когда весной 1908 года она поссорилась с домовладелицей из-за разбитого стекла, то она вообразила, что ей угрожает опасность быть интернированной вследствие этого в психиатрическую больницу; она бежала оттуда и закончила свое образование в другом университете в удивительно короткий срок magna cum lauda [5]. Имея ученую степень доктора, она не могла нигде найти места, так как ей казалось, что она повсюду слышит намеки на то, что ее поместят в психиатрическую больницу в Германии, если она не уедет. Один германский посланник за границей был к ее услугам для приведения в порядок ее бумаг; тотчас же люди заговорили, что она метит выйти за него замуж. В конце концов, она решила какой угодно ценой обвенчаться с каким-нибудь иностранцем, чтобы выйти из германского подданства. Она приставала самым бесстыдным образом к разным лицам и требовала, чтобы они женились на ней для вышеуказанной цели. В Голландии она обратилась с таким же предложением к одному высокопоставленному и женатому лицу, считая, что он может развестись со своей женой; вследствие этого она была доставлена этапным порядком на границу. По возвращении на родину она была интернирована в психиатрическую больницу. Заметив находившееся рядом отделение для венерически больных проституток, она решила, будто ей дают понять, что она принадлежит к их числу. Девять месяцев спустя она бежала из больницы через окно, которое случайно осталось открытым. По истечении короткого времени она была разыскана и водворена в другую психиатрическую больницу, из которой ей удалось спустя семь месяцев бежать и скрыться за границу. Здесь она пустила в ход все, чтобы добиться снятия с нее опеки; при этом она была снова подвергнута исследованию. В течение следующего года ей удалось переменить свое подданство, несмотря на всевозможные формальные препятствия. Время от времени можно было читать составленные ею газетные статьи о разных исторических событиях, в которых играют роль тайные заговоры.
Мы видим в данном случае женщину с высоко развитым интеллектом, которой удалось уже в летах успешно закончить академическое образование. В связи с неблагоприятными жизненными условиями, составлявшими резкий контраст с ее стремлением к совершенствованию, имевшим резкую аффективную окраску, возникают сначала идеи ущерба, а затем идеи преследования, переплетающиеся с фантазиями, в которых заключается осуществление ее желаний и которые для нее равноценны реальности. После того, как пациентка до 35-тилетнего возраста ухаживала за родителями и вела хозяйство брата, она заболела, когда неожиданно осталась одна, и вступила в несчастный брак из стремления к собственному очагу. Брак подействовал на нее довольно травмирующе. Против нее должен был быть составлен заговор, так как в противном случае она несомненно вступила бы в лучший брак. Это же самое преследование было причиной того, что она не смогла вторично выйти замуж более счастливо. Ее сексуальные желания находили свое выражение в подозрениях; процесс об учреждении опеки возбуждает ее еще больше. Успешно законченное образование не приносит ей пользы, так как повсюду она видит преследователей. Таким образом, она должна превратиться в кверулянтку, жизнь которой заполнена тяжбами, конфликтами и защитой от врагов.
У этой пациентки интеллект развит довольно высоко, но эффективность берет верх по своей силе. После того, как больная оказалась выброшенной из спокойной семейной обстановки, эротические комплексы получают чрезмерную аффективную окраску. Желания проявляются отчасти непосредственно, отчасти в негативной форме в виде преследований. У больной не было обманов чувств, а равно и других признаков, которые свидетельствовали бы о шизофреническом заболевании. Несмотря на высокое развитие интеллекта, у пациентки в пределах ее бредовой системы господствует неясность представлений и сочетания отношений – неясность, которую мы часто встречаем при паранойе. По этой неясности можно было очень легко определить, что именно в подробном жизнеописании, сделанном пациенткой, относилось к бредовой системе и что было реальным.
Случай 5. Редактор
Редактор. Родился в 1857 году. Семья считается здоровой. Будучи гимназистом и студентом отличался некоторым легкомыслием. На 25 году он потерял слух вследствие заболевания уха. Несмотря на хорошие доходы он не делал сбережений, так как был, в противоположность остальным членам семьи, щедрым.
Всегда был несколько упрям. В тридцатилетнем возрасте он рассорился со своей сестрой, у которой он жил, а вскоре затем и со своими товарищами по газете. Он надеялся создать себе независимое положение и отправился в Рим, где, однако, перебивался с трудом. Поэтому он строил всевозможные планы относительно дел, в которых он ничего не понимал, которые терпели поэтому крах и создавали для него лишь денежные затруднения. Он досадовал на то, что в свое время отказался от отцовского наследства на том основании, что он израсходовал свою долю в студенческие годы. Сначала он сделал еще оговорку, в силу которой он сохранял за собой право на небольшую часть наследства в случае инвалидности; впоследствии же он отказался от наследства безоговорочно, подобно одному из своих братьев. Он очень хотел бы заполучить назад акт об отказе от наследства, но это не удалось ему ни с помощью угроз в адрес отца, ни с помощью обычных в этих случаях обещаний покончить жизнь самоубийством. Когда же он узнал, что отец составил завещание, в котором он учел его отказ от своей доли, но в то же
