но не отказался от своего бреда. Мне приходилось впоследствии часто видеть некоторые его газетные статьи, в которых речь шла всегда о каких-нибудь выдающихся исторических лицах.
Академически образованный человек, обладавший высоко развитым самосознанием, хотел бы иметь определенную власть, а именно; играть руководящую роль в своей семье; однако, он имел возможность осуществить это стремление лишь с помощью расточительности, которая соответствовала и без того неэкономному образу его жизни. Благодаря хорошим доходам такое положение длилось в течение долгого времени. Зато он при таком образе жизни не скопил ничего. Так как он не выносил никаких указаний со стороны, он вынужден был оставить свою хорошую службу и впал в денежные затруднения. Ему казалось слишком недостаточным занять аналогичное, хотя, может быть, и несколько менее оплачиваемое место; он стремился заработать больше, занявшись делами, неудачное ведение которых указывало ему на его неспособность опять выбиться наверх и еще больше увеличило его нужду. Затем он пришел к сознанию, что его тугоухость служит большим препятствием к исканию новых источников дохода. Он вычислил, что ему нужно, по меньшей мере, от 20000 до 30000 франков, чтобы обеспечить себя от нужды. Так как он сам не мог заработать их, то его мысль обратилась прежде всего к наследству; но, за отсутствием дядюшки из Америки, он мог думать только об отцовском наследстве, от которого он некогда отказался из хороших нравственных побуждений. Теперь он раскаивался в этом; он желал, чтобы этот отказ не существовал в его прошлом, и достиг этого в своих бредовых идеях, причем сильно преувеличил наследство, приходящееся на долю одного ребенка.
Дикая борьба, которую он вел за свое мнимое имущество и право, обнаружила вместе с тем и его властолюбие; ясно было, что он хотел не только получить свои деньги, но и дать почувствовать противникам свою силу. Его противниками были не только члены семьи, но и без исключения все те, которые имели отношение к его делу и выступали против него или не в его пользу. Противоположность между его мышлением в пределах бредовой системы и вне ее особенно бросается в данном случае в глаза, так как даже простейшие математические представления оказывались несостоятельными, если они не соответствовали его желаниям. Оснований для диагноза шизофрении не было констатировано.
Случай 6. Механик
Механик, родился в 1859 году. Отец покончил жизнь самоубийством. Брат был меланхоликом.
Пациент хорошо учился, но уже в школе обращал на себя внимание некоторыми странностями. Он всегда живо реагировал на окружающее, проявлял повышенный интерес к политике, стремился стать выше своего положения, читал много книг, но без всяких результатов для себя. Его первая жена умерла, вторая пила и изменяла ему, в 1911 году он с ней развелся. В приговоре было сказано, что он сам сознался в том, что он «жестокий человек». Это его рассердило, так как он сказал, что он «грубиян», а это совсем другое; грубым может быть каждый, когда он раздражен. С таким приговором на руках он не может больше вступить в брак. Он подал апелляцию, но ему было отказано, так как он выиграл процесс, а обоснование приговора не может быть обжаловано. Тогда он захотел восстановить «свои права письменным и устным путем»; он осаждал все инстанции, как имевшие, так и не имевшие никакого отношения к его делу и обвинял суд в подлоге документов. Он наделал долгов, которых община не захотела сейчас же заплатить, вследствие чего он подал жалобу на общину. Он подал цюрихским властям заявление, обвиняя Ааргауэрские власти в беззаконии. В конце концов он посылал общине в течение одного дня три жалобы и три угрожающих письма. Он вел судебные процессы против своих адвокатов. Он переехал в Германию, где работал на фабрике снарядов. Но и там у него было много недоразумений; затем он заболел катарактой и был, наконец, уволен. По этому поводу он апеллировал, конечно, во все инстанции, считая неправильным применение к нему тех или иных законов.
Между прочим, он обвинил швейцарского консула в нерадении по службе и т. п. Он выразил недовольство по поводу диагноза, поставленного местным районным врачом, признавшим наличие идей ущерба и бреда сутяжничества, и был направлен в Бургхольцли для повторного обследования (1916).
Здесь у него, наряду с легким артериосклерозом и тугоухостью, был констатирован ясно выраженный маниакальный темперамент, который не переходил, однако, в состояние душевной болезни. Несмотря на свое хвастовство он был добродушен; он вел себя безупречно и вскоре начал прилежно работать в открытом отделении. На его жену при разводе была возложена обязанность вносить пациенту определенную сумму на воспитание детей; он отказался от этих взносов на том основании, что она не в состоянии их платить; но в этом направлении он никогда не обнаруживал своих кверулянтских тенденций.
За его сутяжничеством была скрыта бредовая система, которая формировалась весьма постепенно; он знал обо всем уже давно; он видел буквы и постепенно стал складывать их в слова. Задолго до развода он провел на должность ревизора одного ненадежного работника вопреки желанию высокопоставленного и влиятельного чиновника Но этот работник продвинулся впоследствии на более почетное место опять-таки вопреки желанию указанного чиновника, который сам был вскоре назначен членом союзного совета. Пациенту вменили в вину этот поступок и хотели лишить его прав. Член совета Н. и его клика восстановили против него суд, всех его работодателей, общину и частных лиц, вследствие чего с ним везде стали плохо обращаться. Когда однажды пациент был назначен на одну частную службу, то одновременно с этим ему предложили квартиру; впоследствии он узнал, что владелица квартиры была публичной женщиной; следовательно, его намеревались довести там до разврата с помощью соблазна. Когда он съезжал однажды с квартиры, домовладелец не хотел ему выдать мебели до уплаты им квартирной платы. При судебном разбирательстве мебель была ему возвращена, причем кто-то обронил фразу, что ему ничего не могли бы сделать, даже если бы он совсем не внес квартирной платы. Тогда он подумал: «Ага, за этим делом кроется член совета Н.», который не хочет довести его до конфликта, так как он опасается, что дело может получить огласку. С тех пор пациент перестал платить за квартиру и отдавать свои долги, так как он был убежден, что все это будет улажено членом совета Н. Он даже делал долги ради опыта и предлагал взыскивать их с него судебным порядком; он был уверен, что продавец не останется в убытке, даже если он сам и не заплатит своего долга. И так как в действительности ни один кредитор не довел дела до суда, пациент убежден, что все
