И тут Харлоу кончает, пульсируя и сжимаясь вокруг меня. Я уже на волоске, двигаясь сквозь ее оргазм, я сжимаю челюсть и напрягаю все тело, чтобы хоть немного сдержать свой оргазм. Она задыхается, приподнимается ко мне и проводит рукой вниз по торсу до того места, где мы соединяемся. Со стоном я выхожу из нее, двигая рукой по всей длине, как в тумане, и мой оргазм уже так близко, что в ушах звенит. Ее имя соскользнуло с моих губ, и хотел бы я, чтобы сейчас горел свет, и я мог видеть ее лицо, когда изливаюсь ей на живот, грудь и шею.
Харлоу смотрит на мое семя на своей коже, и размазывает его пальцем вокруг соска. Это было так инстинктивно и так по-собственнически… что именно в этот момент я понимаю: я без ума от этой девчонки.
Я падаю на кровать, не чувствуя конечностей, сердце бешено стучит, и мне нужно восстановить дыхание и работу рук и ног.
– Ты останешься на ночь? – спрашивает Харлоу, и я поднимаю голову, чтобы посмотреть на нее.
– Да, но я завтракаю с парнями. Поэтому надолго остаться не смогу.
Харлоу зевает, потом берет футболку и вытирает весь беспорядок со своей кожи.
– Мне в любом случае нужно с утра отвезти маму, – рассеянно говорит она. – Я тебя разбужу, когда буду уходить.
Я киваю и целую Харлоу в подбородок, затем щеку, чувствуя жар ее кожи на своих губах.
– Люблю тебя, – говорит она, закрывая глаза.
Сейчас, наверное, три ночи, и я говорю: «Я тоже тебя люблю» в ответ, притягиваю ее ближе, подстраиваясь своим телом под ее. Я так устал, но все же замечаю, что что-то здесь не так. Хотел бы я быть не таким сонным, чтобы понять, что именно.
***
Харлоу встала ни свет ни заря, как и говорила. Она разбудила меня поцелуями и приглашением принять душ вместе. И я трахнул ее у стены в ванной, перед тем как закончить душ.
По утрам Сан-Диего пахнет океаном и соленым ветром, и кажется, что он окутывает тебя, как старый плед. Этот запах настолько напоминает о доме, что если я закрою глаза, могу почти забыть, что нахожусь в тысячах километров от дома и занимаюсь совсем не тем, чем должен. И это слегка нервирует.
Или даже пугает? Сколько раз мне казалось, что я все делаю правильно, и что не хочу уезжать отсюда.
Звонок Колтона вернул меня в реальность и вырвал из нашего с Харлоу мыльного пузыря. Я написал ему сообщение после той встречи с представителями телеканала:
«Все прошло удачно, есть о чем подумать, подробности позже».
Но я так и не сделал этого – ни тем вечером, ни следующим утром – надеясь, что так дам им время решить, какого хера нам всем теперь делать с нашими жизнями. У меня до сих пор нет ни одной идеи. Конечно же, когда я ему перезвонил, включилась голосовая почта, ведь было 8 утра, и они работали, а я пообещал, что сегодня вечером вернусь домой и все объясню.
Теперь осталось только решить, что именно, черт возьми, я им скажу.
С одной стороны, я рад, что братья сейчас настолько заняты, что им некогда думать о той встрече, или даже сообразить, что я всячески избегаю обсуждать эту тему. Хотя я в жизни никогда не вел себя настолько безответственно.
Согласиться ли нам на шоу? Или, может, не стоит? Условия у них замечательные, да и деньги приличные. Но это полностью изменит нас: и образ жизни, и то, как на нас будут смотреть другие. И как мы будем себя вести. А что будет с Харлоу – получится ли у нас что-то? Еще недавно я и подумать не мог о наших возможных отношениях. А сейчас, мать вашу, только об этом и думаю. Если я не брошу семью и бизнес, я не вижу ни одной возможности бывать в Калифорнии. И если у Харлоу нет каких-то идей, она не сможет в ближайшее время переехать ко мне на Ванкувер.
Харлоу на причале или на нашей развалине-лодке… Не думаю, что когда-либо буду готов увидеть это зрелище.
Я уверен, расскажи я все Оливеру и Анселю, мне бы полегчало, но я чувствую свою вину, что держал их в неведении. Честно говоря, мы и виделись-то не так часто, как нам бы хотелось, именно поэтому сейчас я еду узкими улочками квартала Gaslamp, паркую свой огромный грузовик, чтобы встретиться с ними за завтраком.
На улицах этим ранним утром пусто, по дороге я встречаю пару машин и несколько озабоченных своим здоровьем человек на пробежке. Я замечаю машину Оливера, когда поворачиваю в сторону Maryjane’s.
Вижу парней на диване в задней части зала, где повсюду красовались портреты Мика Джаггера и сбоку от них включенный на музыкальном канале телик.
– Дамы, – приветствую я, присаживаясь рядом с Анселем. – На улице прекрасный денек.
– Финн, – отвечает Ансель. Он берет стоящую передо мной чашку и наливает в нее кофе из принесенного официанткой кофейника. – Мы тебе уже заказали. Выбрали самое мужественное блюдо в меню.
Я смеюсь.
– Спасибо.
Оливер сидит напротив меня
– Ты с утра сама любезность. Скажи, кого мы за это должны поблагодарить?
– И тебе тоже доброе утро, Оллс.
Оливер наклоняется, поправляя очки на носу, и ставит локти на стол.
– Ты прав, где мои манеры? Доброе утро, Финниган. Как дела?
Рядом со мной посмеивается Ансель.
– Я отлично, спасибо. Как у тебя дела, Оливер?
– Хорошо, все хорошо. – кивая, отвечает он. – Я тут заметил, что ты не ночевал дома. Да и вообще не часто бываешь дома в последнее время. Я уже начал волноваться. Молодой парень, один в большом незнакомом городе, гуляющий ночью по улицам…
– А вот об этом подробнее, – вклинивается Ансель, отпивая свой кофе.
Но Оливер все продолжает:
– Ты никогда не был парнем, цепляющим девушек на одну ночь, поэтому меня распирает любопытство, с кем же ты был все это время.
– Я был с Харлоу, – признаюсь я. – Мы, э-э, как бы… видимся.
Я был спасен от допроса с пристрастием, потому что как раз в этот момент официантка приносит наш завтрак.
– Ого. Это точно завтрак настоящего мужика, – я смотрю на тарелку с тостами, беконом и глазунью с жидким желтком.
– Могу я попросить еще немного вот этого… – спрашивает ее Ансель, держа в руках маленькую белую емкость, наполненную какой-то коричневой сахарной смесью. – Похоже, я… – он останавливается, держа палец у рта и подбирая нужное слово. – М-м-м… comment ce dire? Когда любишь сладости?
Официантка моргнула как минимум раза три и даже слегка покачнулась на месте. Я уже был готов подхватить ее, но она встряхивает головой и сосредотачивается.
– Сладкоежка? – уточняет она.
– Да, точно! Я сладкоежка. Принесите еще вот этого.
С порозовевшими щеками она кивает, забирает чашу и уходит искать Анселю коричневый сахар.
– Господи боже, Ансель, – говорит Оливер.
– Что?
– Я точно расскажу об этом Миа, – уверяю я.
Ансель высыпает ежевику в овсянку и смотрит на нас, невинно моргая.
– Что я сделал?
– Надо было сразу трахнуть ее на столе, – замечаю я. – Это было бы менее неловко для всех нас.
– Уверен, она уже залетела от тебя, – Оливер показывает ножом в сторону кухни. – Сам потом объясняй это своей жене.
Смеясь, я добавляю:
– Блин, думаю, сейчас она соберет тебе коричневый сахар со всего кафе.
– Вы прямо такие шутники, – с невозмутимым видом говорит Ансель.
– Кстати, как Миа? – интересуюсь я.
Ансель смотрит на меня с самой дурацкой в мире улыбкой с ямочками на щеках.
– Шикарно.
– Ой, – говорит Оливер и положил свою вилку. – Не дай ему продолжить. Лола рассказывает, что перед тем, как к ним заехать, она их предупреждает. В прошлый раз она их слышала всю дорогу, пока ехала по Julianne’s driveway.
Ансель только пожимает плечами, выглядя отвратительно довольным собой.
– Что могу сказать? Я сам довольно шумный любовник и наслаждаюсь громкими довольными криками своей жены во время самого лучшего секса, который у кого-либо был, – он наклоняется, глядя на нас, и повторяет: – Самого.
Мы с Оливером хохочем, когда понимаем, что во время его монолога подошла официантка и поставила перед ним сахар. Не знаю, что именно она слышала, но судя по ее смущенному румянцу, думаю, что всю его речь целиком.
– Merci, – широко улыбаясь, благодарит ее Ансель.
Бедная девушка бормочет:
– Пожалуйста, – перед тем как вернуться на кухню.
– Ненавижу тебя, – заявляет Оливер.
– Ты не был бы таким злым, если б задумался о своей жизни.
– А он дело говорит, – соглашаюсь я.
Оливер пожимает плечами, откусывая свой завтрак.
– Да ладно тебе. Ты симпатичный и успешный мальчик, – говорит Ансель. – Почему ни с кем не встречаешься?
– Мы что, теперь, как героини «Секса в Большом городе», будем сидеть и обсуждать это? Если ты не еще заметила, Кэрри, я только что открыл магазин. У меня нет на это времени.
– Кто такая Кэрри? – спрашиваю я, но Ансель не обращает на это внимания.
– Ты что, шутишь? Я был у тебя всего пару раз, и там полно странных горячих цыпочек.
– Ну, я особо и не смотрел на них.
Ансель прищуривается.
– Что значит, не смотрел? И по какой причине? Твой член еще на месте?
