― Ты не одурачишь меня, миссис Уилсон, ― фыркнула она. ― Ты такая же самодовольная сучка, как и была девять лет назад. Просто ты усовершенствовала свои навыки, но ты не одурачишь меня.
― Эстель! Говори тише, ― приказала Донна, когда другие люди вокруг начали глазеть. Я замерла на своем шезлонге, ужасаясь от того, что дальше могла сказать Эстель.
Она сердито посмотрела на меня, затем повернулась к Донне.
― Ты не будешь говорить мне, что делать, Донна. Я даже не знаю, почему она нравится тебе. Она притворяется такой милой и невинной ― но она не такая. Выставляет себя везде напоказ, заискивает перед всеми. Ну, она не одурачит меня. Она ничего, кроме...
― Мам, ― голос Себастьяна был напряжен от злости, когда он шел к нам. ― Что ты делаешь?
Чес стоял за ним, одна рука на плече, казалось, что он удерживает его.
― Мам, ты позоришь себя, ― сказал он холодно. ― Я отвезу тебя домой.
Эстель развернулась и залепила ему сильную пощечину. Я не могла сдержать крик, моя рука взлетела ко рту, и я начала вставать.
Глаза Себастьяна были почти черными от ярости. Чес схватил его за руку и потянул назад.
― Давай, приятель, пойдем.
Наступила внезапная тишина, все в ужасе смотрели на Эстель.
Медленно она пришла в себя, и ее щеки вспыхнули от смущения, когда она увидела шокированные лица, повернутые в ее направлении. Она перекинула сумку через плечо и пошла, пошатываясь.
― Что, черт возьми, это было? ― прошептала Ширли.
Донна вздохнула.
― Я не знаю, но ситуация с ее алкоголизмом ухудшается. Дональду нужно принять меры.
Ширли высмеяла идею.
― Дональду плевать на нее ― говорят, что он был замечен с какой-то молодой штатской медсестрой.
Донна медленно покачала головой.
― Бог знает, эти двое должны были развестись годы назад. Так было бы лучше для Себастьяна. Бедный мальчик, я надеюсь, он будет в порядке.
― С ним Чес, ― сказала Ширли мягко. ― Он будет в порядке. Он привык к этому.
Мое сердце сжалось от боли. Я отчаянно хотела обнять Себастьяна, чтобы успокоить и защитить, но не могла. Это так больно. И затем еще больше причиняющая боль мысль пробралась в мой разум: может, он просто бежит от этого. И если это было так, я не могла обвинять его. Кроме того, разве не он говорил то же самое обо мне и Дэвиде?
Я не хотела верить в это, но как только мысль появилась, это, казалось, было более вероятным чем то, что Себастьян хотел быть со мной.
Он открыл мне глаза на мир возможностей, мир, где я могла любить себя, но будет ли моей новой жизнью быть с ним? Я боялась надеться.
Через мгновение Ширли встала.
― Я пойду, проверю мальчиков.
Донна сделала глубокий вдох и посмотрела на меня.
― Ты в порядке, Кэролайн?
Я кивнула, все еще ощущая дрожь. Эстель все знала?
― На самом деле это не из-за тебя, ― продолжила она, ― она просто завидует.
― Завидует? Из-за чего?
Донна печально улыбнулась.
― Не бери в голову, это не имеет значения. Теперь, какие у тебя были вопросы?
Я покачала головой.
― Сейчас они кажутся весьма незначительными.
Я уставилась на промокшие листы газеты, которую дети достали из бассейна.
― Пожалуйста, спроси меня, ― сказала Донна. ― Мне нужно что-нибудь, чтобы отвлечься от этой ужасной сцены.
Мы болтали и делились опытом о жизни на разных Базах, прежде чем появилась Ширли.
― Как Себастьян? ― спросила Донна, ее беспокойство было очевидным. ― Ты видела Эстель?
― Чес и Себастьян посадили ее в машину, он везет ее домой.
Она покачала головой.
― Еще парочка таких инцидентов, и членство Эстель в клубе приостановят.
― Я поговорю с Йоханом, ― сказала Донна. ― Может, он сможет убедить ее... обратиться за помощью. Она не была первой женой военного, которая... ну, она не была первой.
Подавленный Чес вернулся с апельсиновым соком. Ширли потерла его руку, и они обменялись короткими улыбками. Было приятно видеть тесную связь между ними ― особенно после ужасной сцены между Эстель и Себастьяном.
Я прикусила язык, когда Чес вернулся к работе, ― я хотела спросить его, в порядке ли Себастьян, но не могла.
Я вернула свое внимание к тому, чтобы завершить статью, как и предложила Донна.
Ширли невероятно помогла, раскрыв увлекательные детали из мира жены военного.
― Конечно, тяжело оставлять друзей, и тяжело для Честера начинать учебный год в новой школе каждые пару лет, но это также сблизило нас как семью. А морская пехота наша вторая семья, мы все довольно плотно общаемся. Она дала Честеру новых друзей, и он очень находчивый мальчик, очень самодостаточный. Но мы сделали все, чтобы убедиться, что последние четыре года школы он проведет на одном месте ― это важно для его образования. Мне нравится путешествовать и узнавать новые места ― новые страны. По правде говоря, я боюсь того дня, когда Митч уйдет в отставку, я не знаю, что он будет делать. Он так привык к порядку и рутине морской пехоты, я не уверена, как каждый из нас будет адаптироваться к гражданской жизни.
― Но что насчет тебя, Кэролайн? Если Дэвид решит покинуть военно-морской флот, что ты будешь делать?
Я некомфортно заерзала, не ожидая стать центром внимания.
― Я не думаю, что наша рутина так сильно изменится, он все время работает в больнице, будет потом работать в клинике. Не будет слишком большой разницы. Просто разница в униформе.
Донна улыбнулась.
― Да, ты права. У врачей свой собственный набор правил и своя рутина. Быть женой доктора это не такое резкое изменение.
Я наслаждалась разговором с Донной и Ширли ― это было как с друзьями ― но внезапно я осознала, что солнце переместилось на небе, и подскочила.
― Ох, мне жаль. Мне нужно вернуться и собрать Дэвида. Он возьмет все с собой в больницу завтра утром. У меня есть гора глажки.
Ширли рассмеялась, и Донна сочувственно улыбнулась.
Я снова поблагодарила их и быстро махнула им рукой.
10 глава
Дэвид умудрился придраться ко всему в тот вечер: тому, что я приготовила, одежде, которую упаковала для него, тому, как погладила его рубашки, вероятно, даже к количеству воздуха, который я вдохнула.
Я пыталась вспомнить, всегда ли с ним было так сложно, и честно сказать, не смогла припомнить.
Он был чрезвычайно раздражен из-за того, что я отказывалась пойти с ним в кровать, настаивая, что мне нужно закончить свои заметки по интервью. В то время, когда он раздраженно пыхтел, я поняла, что у него нет защитных механизмов, чтобы бороться с моим отказом ― он не привык к ним и не знал, как себя вести. Мысль была странно освобождающей.
Когда он уехал следующим утром, он даже не спросил, как я собираюсь провести выходные. Не то чтобы «трахаться с моим молодым любовником в твоей постели» было на верхушке списка моих ответов на этот вопрос, но я думала, что он может хотя бы притвориться, что ему интересно.
Я получила одно короткое сообщение от Себастьяна, в котором говорилось, что он с нетерпением ждет выходных. Он не ответил, когда я спросила, в порядке ли он.
Я провела день за написанием статей, а также выделила минутку, чтобы посмотреть курсы фотографии в Нью-Йорке. Карл Винтерс похвалил мои снимки, что заставило меня задуматься, могу ли я развивать эту сторону моей работы в дальнейшем.
Во второй половине дня мне позвонила Донна и пригласила на ужин. Я оценила ее любезность, но мне не было так уж одиноко, как она предполагала. Я просто сказала ей, что наслаждаюсь тишиной и покоем ― она сразу поняла, только уточнила, что я буду на ежегодном пикнике Базы в воскресенье.
Я чувствовала себя немного тревожно. Я не видела Себастьяна со вчерашней ужасной сцены, также это был первый раз, когда мы планировали провести вместе больше, чем несколько часов.
Была почти полночь, когда я услышала легкий стук в дверь. Я задремала на диване, пока ждала, когда он закончит свою смену в загородном клубе.
Я убедилась, что свет на кухне выключен, прежде чем открыла дверь.
― Привет.
― Привет.
Мы стояли, уставившись друг на друга, он слегка хмурился.
― Могу я войти?
― Конечно.
Я отошла, чтобы дать ему пройти, затем закрыла дверь. Когда я повернулась, он все еще смотрел на меня.
― Я хочу поцеловать тебя, ― сказал он неуверенно.
― Хочешь поцеловать?
Я не знала, почему между нами было так много напряжения.
― Каро, что происходит?
― Ничего, просто поцелуй меня.
Он колебался меньше секунды, затем медленно подошел. Он прижал ладонь к моей щеке и опустил свое лицо к моему. Он поцеловал меня дважды, его губы легко коснулись моих, затем он обнял меня за талию и наклонился, чтобы прижать свой рот к моему.
― Я скучал по тебе, ― прошептал он.
Я улыбнулась и ощутила, как мое тело расслабилось.
― Скучал?
― Да. ― Он притянул меня ближе. ― Я сожалею о вчерашнем, насчет... того, что сказала моя мама.
Я резко выпрямилась, и его руки опустились по бокам, когда он с опаской смотрел на меня. Нам нужно поговорить об этом. Сейчас.
