всколыхнуть?
Вначале всё было тихо и пристойно. Подошли мы обозом к площади, встали в сторонке. Возницы торбочки с овсом коняшкам достали, поскольку я сообщил, что немного задержимся, оформляя подорожные бумаги.
На тяжеловозов сразу обратили внимание. Не так часто мы выезжали за пределы наших земель, да и не всякий помещик мог позволить себе подобную роскошь. Кто-то остановился узнать, по какой мы надобности. Продаём или покупаем? Чем именно торгуем?
И тут Лёшка полез на козлы, чтобы с них, как с трибуны, начать вещать. Выходец из двадцать первого века манипулировать людьми посредством слова умел виртуозно.
— О простом люде молился старец, о простых людях заботился. Днями и ночами молился! — громко ораторствовал Алексей. — Прослышали о святости на наших землях чужестранцы, подговорили государя батюшку, чтобы он забрал святого. Но злыдни иностранные повернули всё иначе. Выслали отряды военных. Саблями и плетьми сподвижников старца разогнали. Надели кандалы на божьего человека и увезли, — самозабвенно врал Лёшка.
По всему получалось, что куда увезли, мы вроде как и не знаем, но клич по землям русским бросим.
Алексей ещё только спустился, чтобы водичкой пересохшее горло смочить, а с площади в разные стороны побежали люди. Мы даже немного огорчились, подумав, что пламенная речь не возымела действия. Я скомандовал подать карету, а остальным ждать, но неожиданно понял, что народ возвращется обратно и все выходы с Александровской площади перекрыты.
— Разворачивай повозки. Делаем ограждение, — сориентировался я, когда сообразил, что те, первые, прослушавшие речь, сбегали и быстренько собрали народ. — Лёшка, снова выступай и мотивируй, чтобы до властей города новость дошла.
— Ща-а-ас, — плотоядно оглядел Алексей публику.
Толпа гомонила и шумела ровно до того момента, пока он не хлопнул в ладоши, привлекая к себе внимание.
Второе выступление получилось чуть длиннее, религиозная тематика перемешалась с политическими отступлениями, лозунгами отмены крепостного права и денежной реформы, которая вообще-то уже шла и без нашего участия. Ну и как обычно, «Остапа понесло».
— Вперёд, братья и сёстры! Пойдём, православные, за старцем святым! — завершил Лёшка речь и жестом, словно «Ленин на трибуне», показал народу куда идти.
— Не переборщил ли ты? — озадачился я, наблюдая наметившееся движение.
— Если батюшку отобьём, сразу его на пароход посадим и в сторону Камы отправим, — успокаивал меня Алексей. — Так что эти народные массы сами собой притухнут. У крестьян сенокос. Потом уборочная пора. Не до бунтов и выступлений.
— Дай бог, чтобы так и было, — не до конца успокоился я.
Объективности ради скажу, что поводов для недовольства у населения как раз таки хватало и без нас, а засушливое лето усугубило проблемы. Цены почти на всё взлетели вверх, зато ассигнации и вслед за ними кредитные билеты продолжали обесцениваться. Конечно, я тоже заметил девальвацию бумажных денег, но для нас это не стало глобальной проблемой.
Дед пытался объяснить мне, не финансисту, эти нюансы. Не всё я понял, но суть уловил. У государства не было достаточно металлических рублей, чтобы обеспечить бумажные. А курс золотых и серебряных монет регулировало государство, а не закон рыночной экономики. По этой причине многие купцы предпочитали бартер.
Николай I тупо дал отмашку печатать банкноты, не озаботившись их обеспечением. И, собственно, получил всем понятные проблемы. Чтобы выбраться из этой финансовой ямы, он же издал манифест, что все сделки в России должны исчисляться в серебре. Серебряный рубль становился гарантом, а бумажные ассигнации этого же достоинства соответствовали трём с половиной рублям.
Также банки принимали вклады серебром и выдавали Депозитные билеты на эквивалентные суммы. И всё бы ничего, но в 1840 году в средней полосе России случился очередной неурожай. Вкладчики дружно кинулись изымать свои деньги из банков, подводя эти учреждения к краху. Чтобы как-то притормозить панику и обеспечить гарантии, было принято решение об эмиссии кредитных билетов, которые стали свободно обмениваться на серебряные монеты.
Итого, с начала 1841 года в России, помимо металлических денег, вращались аж три вида бумажных! Экономическая сущность ассигнаций, депозитных и кредитных билетов были различными. Естественно, что всё равно ниже, чем «живые» металлические деньги. Мне самому непросто было вычислять выгоду той или иной денежной операции. Что уж говорить о простом народе?
Безусловно, крестьян, собирающих для налога медные копейки, это всё не особо затронуло. Зато мещане из числа горожан уже на собственной шкуре испытали все сложности финансовой реформы.
В общем, Лёшкина речь на эту тему вполне вписалась в общее настроение недовольных масс. Бонусом нам стало то, что подорожные документы на поездку по России мы получили быстро и без волокиты. Чиновникам самим стало интересно узнать из первых рук, как заковывали в кандалы святого человека и в цепях поволокли в столицу. Совсем уж врать чиновникам Лёшка не стал, но краски сгустил основательно. Основной упор делал на то, что батюшка реально стал исцелять. Вот тут-то его и повязали!
Самара с бурлящим народом осталась позади, а мы уже на следующий день поспешили в погоню, не забывая рассказывать на станциях о творящихся бесчинствах. В нашей версии получалось, что император не в курсе, и мы едем, чтобы просветить его на эту тему.
Предположу, что Куроедов и дед выдвигали другую версию, а люди это переиначивали и распускали различные слухи, за которыми правдивость событий уже не просматривалась.
Кони у нас хоть и выносливые, но из-за сборов и оформления подорожных документов отставание от отряда военных составило двое суток. Ещё и в Казани мы притормозили. «Святой Николай» там уже давно стоял. Похудевший и осунувшийся Фёдор со страдальческим выражением лица сообщил, что отряд, который забрал отца Нестора, здесь не появлялся. Фёдор хотел на своих двоих бежать, да не знал куда. К тому же никаких документов он не имел, и самым разумным решением было ожидание на пароходе.
Новость об изменении маршрута драгунами нас обеспокоила. Появились мысли, что мы ошиблись, и отца Нестора на самом деле не к императору повезли, а неизвестно куда. В Европу, к примеру. Алексей успокаивал, заверяя, что православный церковник у католиков не котируется, а те же англичане могли проявить любопытство, как к курьёзному случаю, и не более того. Скорее всего военные выбрали немного другой путь по незнанию. Мы ведь в первое путешествие тоже изрядно попетляли.
К счастью, так оно и оказалось. Догнали отряд драгун с батюшкой уже под Нижним Новгородом на одной из станций, где разместить нас никак не могли и пришлось довольствоваться своими ресурсами. Нам, собственно, требовалась лишь вода для коней. Остальное, включая палатки для ночёвок, имелось своё.
Отца Нестора наконец увидели. Вид он имел бледный
