лежать его скелет. обнаруженный через пятьдесят лет, когда квартал снесут для реконструкции.
Шел слепящий дождь, поэтому я остался внутри. Полоса деревьев вдоль ручья затемняла это место, и низкие облака тому также способствовали. У меня весь день горел свет. На полке, прибитой к стене, стояло множество книг в мягкой обложке, испачканных и полных песка, и, встряхнув каждую из них по отдельности, я увидел, что все они были написаны Сидни Бладом. На полях одного из них, под названием «Багровая ванна», были подчеркнуты и комментарии, доказывающие, что Кенни Дьюкс бывал в коттедже «Пепперкорн».
В этой скрытой расщелине земли свет длился всего несколько часов. После ковбойского обеда я лег на кровать и заснул на два часа, но меня разбудила крыса, бегущая по моей груди. Я бы посоветовал Моггерхэнгеру, чтобы следующий курьер в коттедж «Пепперкорн» привез пару котов из Степни. Я заварил чай и съел парочку пирожных, гадая, как скоро я сойду с ума, если мне придется остаться в этом отеле надолго.
В резиновых сапогах и клеенчатом плаще я пошел по тропе, но теперь, когда я оделся для дождя, дождь прекратился. Дым шел из трубы фермы, находящейся примерно в миле отсюда. Я пошел в поле. Кролик, молодой, но уже жирный, посмотрел на меня, и как раз в тот момент, когда он собирался пошевелиться, я нажал на спусковой крючок.
Изоляция коттеджа «Пепперкорн» вдохновила меня на то, чтобы немного пожить за счет земли. Кролик пробежал пару ярдов, затем остановился и начал крутиться на одном месте и тогда я схватил его за задние лапы и нанес убийственный удар.
Я наточил нож на пороге, вытащил кишки и желудок, отрезал голову, снял с тушки шкуру и разделал на части. Для тушеного мяса я добавил картофель, морковь и лук, а также несколько лавровых листьев с куста у двери. Я разжег огонь, чувствуя себя каннибалом, и помахал черным горшком над пламенем.
Свет солнечных лучей не доходил до четырех стен, так что пылающий огонь превратил это место в пещеру. Возможно, крысы отвернулись от меня главным образом потому, что я не позволял им стать слишком дружелюбными. Некоторые люди говорят, что они очень умные существа. Жуя жареного кролика и бросая кости в огонь, я слышал больше визгов негодования, чем когда пожирал соленую и безвкусную колбасу. Но я отказался поделиться своей вкусной и обильной едой. Они были достаточно большими, чтобы выходить и ловить собственных кроликов.
Тени двигались по стенам. Я видел крыс повсюду. Я повернулся и выстрелил из пистолета, но, поскольку я стрелял из злого умысла, а не из чувства самосохранения, рикошет попал мне в лодыжку. Клянусь Богом, маленькие кровососы засмеялись хором. Когда я снял носок, на нем остался темный синяк, и я скакал по комнате, пока нога не заболела от холода сильнее, чем от пули.
Я застрял здесь, пока кто-нибудь не придет за пакетами. Возможно, они не появятся в течение месяца. Я предпочел не думать об этом, вытащил из камина камень и швырнул его в крысу у лестничной двери. Попал прямо по заднице, но удобная дырочка поглотила ее. Они становились смелее.
В просвете облаков, когда я стоял у открытой двери, были видны более яркие звезды, чем я когда-либо видел. Одна крыса выбежала на улицу, другая забежала. Потом снова зашла та, что выбежала. Как долго они будут меня терпеть? Я стоял в стороне, чтобы не мешать движению транспорта. Тем не менее, изолированность дома мне понравилась. Если бы это было мое, я бы поставил ловушки для крыс и заложил яд, купил бы больше ламп, чтобы повесить их, принес бы печи для обогрева помещения, прибил бы картины на стену, расстелил бы новые ковры, установил бы телевизор с батарейками и проигрыватель, купил бы генератор и насос для забора воды из ручья, а также соорудил туалет в сарае рядом с домом и открыл радиотелефонную линию с местной АТС. Я бы расчистил растительность и разбил декоративный сад, построил террасу и солнечную веранду, а также выкопал бассейн. Я бы устраивал вечеринки и приглашал всех молодых девушек со всей округи.
Я плюнул. Слишком дорого. С тем же успехом я мог бы купить дом в Клэпхэме. Когда я захлопнул дверь, я чуть не придавил еще одну крысу, пробиравшуюся внутрь. Я решил переночевать в машине, которая, если смотреть из окна этой заляпанной грязью и кишащей крысами норы на склоне холма, казалась верхом цивилизации. Я задавался вопросом, не была ли отправка в это место идеей Моггерхэнгера проверить, не поседею ли я или не сойду ли с ума. Я наполнил флягу и приготовил бутерброды с беконом. Потребовалось несколько поездок, чтобы переложить в машину провиант, одеяла и пистолет. Я постарался запереть за собой дверь коттеджа.
Сияли звезды, качались деревья, вода струилась в нескольких футах от крыла. Я был сыт и доволен, хотя и не был особенно сонным. Дождя было мало. Мне было комфортно, но в машине я чувствовал себя более уязвимым, чем дома, несмотря на моих пищащих и суетящихся друзей. Я слушал радио, ел, пил чай и время от времени выходил на прогулку, стараясь быстро открывать и закрывать дверь. В десять часов делать было нечего, кроме как спать. Потом я почувствовал, как крыса пробежала по моей руке.
Я подумал, что это меня щекотал уголок одеяла. Но, сказал я себе, у одеял нет холодных когтей и влажных носов, даже в углах. Щекотка одеяла подобна щекотке бабочки, мотылька или даже на худой конец синей бутылки пива. Ни в коем случае даже край одеяла не мог сравниться с мордой полноценного шропширского грызуна.
Я вскочил, ударился головой, и маленькая мерзавка с писком побежала под рулевую колонку. Стрелять в таком ограниченном пространстве было бы безрассудно, и Моггерхэнгеру не понравились бы шрамы от пули по всему внутреннему убранству. Я нырнул через сиденья, чтобы схватить крысу голыми руками, надеясь, что она не привела с собой и свою половинку, иначе к утру здесь будет как минимум две семьи.
Если бы я не был в безопасности в «роллс-ройсе», где бы я был в безопасности? Я должен был остановить вторжение. Живая крыса в машине — это не шутка. Я закурил сигарету и потратил несколько минут на то, чтобы все обдумать и привести крысу в состояние самоуверенности. Я не вчера родился.
Я вытащил из кармана пальто кожаные перчатки. Крыса была возле моего ботинка и нюхала кожу. Свет горел, и я мог ясно видеть ее — около восьми дюймов в длину и вполне довольную собой.
