Действительно, так и было. Эльфы, если уж влюблялись в людей, что случалось крайне редко, могли своей магией немного продлить срок человеческой жизни. Их возлюбленные жили около ста лет, оставаясь внешне молодыми, и тихо угасали без боли и страданий всего за несколько дней. Но если человеческая женщина рожала от эльфа, ускоренная регенерация переставала действовать. Хуже того, через пятнадцать – двадцать лет после родов такая женщина стремительно старела и умирала. Эльфийская магия больше не поддерживала её, это было необратимо.
– Ну вот... как я уже сказал, отец послушался и ушёл от нас. Тогда я понял, что он по-настоящему и не любил. Что ему человечка, бабочка-однодневка?.. Мать любила сильнее... Она умерла через год, а отец счёл нужным найти меня лет через десять. Нет, я понимаю, что глупо обижаться – он эльф, они чувствуют по-другому, но... Я бы на его месте, наверное, не бросил.
Айриэ не стала говорить, что если эльф ушёл, так это потому что просто не мог не почувствовать истинное желание своей возлюбленной. Если бы в глубине души она хотела, чтобы он остался до конца, то его бы никто не смог заставить уйти. Но что толку утешать расстроенного Тианора? Он давно взрослый, пусть сам разбирается.
Кайдарах насторожился. Весть о притаившемся где-то поблизости чёрном колдуне взбудоражила всю деревню. Жители опасались лишний раз выходить на улицу по вечерам, улицы пустели уже в сумерках, а все двери и окна накрепко запирались. При этом забывая или просто игнорируя то обстоятельство, что тварь без малейших затруднений пробиралась к хряку в запертый сарай. Правда, на хряка было наложено проклятие, которое и позволяло хогрошу проникать внутрь сарая, но кто мог поручиться, что маг не повторит этот трюк снова, уже с человеком?.. Днём было не так боязно, люди не без основания полагали, что тварь нападать не станет, хоть и не опасается солнечного света. Герцогские гвардейцы исправно патрулировали деревню, и это обстоятельство встречало самое горячее одобрение её обитателей. Отряд, разбившись на три группы, медленно, шагом объезжал улицы Кайдараха и окрестные фермы.
Через пару дней Айриэ пригласили в замок, проверить работу артефактора. Магессу с пиететом проводили в комнату рядом с оружейной при гвардейских казармах, где обнаружился угрюмый Мирниас. Маг, съёжившись, сидел на лавке в углу и даже не встал поприветствовать магессу, ограничившись сухим кивком. На столе в центре комнаты лежали три меча – из тех, которыми обычно вооружают солдат. Мирниас выглядел изрядно уставшим и даже, пожалуй, измученным; лицо бледное, а на щеках пылали два красных пятна. В глазах его стыло недоброе выражение, а голос прозвучал неприязненно, когда он подбородком указал на стол:
– Ваша работа, мэора.
– Вы случайно не заболели, Мирниас? – с умеренным любопытством поинтересовалась магесса, подходя к столу.
– Вам-то что за печаль? – грубо спросил он. – Лучше мечи проверьте, мэора, чтобы потом разговоров не было.
Голос его прозвучал оскорблённо. Неудивительно, маг чувствует себя незаслуженно обиженным подозрениями его светлости. Ладно бы проверяли тайно, а то герцог, крайне неделикатно и с явным умыслом, пригласил магессу проделать это прямо на глазах у Мирниаса. Его светлость даёт понять Айриэ, что магу-контрактнику он не доверяет и ненавязчиво подводит её к мысли о необходимости следить за Мирниасом? Или долговязый маг всё-таки виновен, тогда он талантливо играет обиженного.
Коснувшись первого меча, Айриэ с трудом сдержала удивлённое восклицание. Работа была выполнена прямо-таки ювелирно. Да что там, она сама бы лучше не сделала, даже дома, где имелись все условия. С возросшим уважением магесса глянула на молодого артефактора. Тот сидел, прикрыв глаза ресницами, но нервно подёргивавшаяся щека и учащённое дыхание выдавали его напряжение.
Так называемое заклинание ?серебряного клинка?, позволяющее наносить нежити смертельные раны. Тончайшая вязь силовых линий оплетала весь меч, включая рукоять. Сложнейшее плетение было наполнено силой и хищно искрилось, если смотреть магическим зрением. Осторожно ?подёргав? плетение собственной магией, Айриэ оценила прочность и надёжность крепления. Оно держалось намертво. И это наложено на готовый, давным-давно откованный меч!.. Артефактные мечи делались непременно двумя мастерами: кузнец-оружейник ковал, маг накладывал чары в процессе изготовления – постепенно, этап за этапом. Только тогда чары становились ?вечными? и исчезали, лишь когда ломался клинок. Заклинания, наложенные на готовое оружие, не считались долговечными и, как правило, развеивались, некоторое время спустя, особенно если клинок часто участвовал в битве. Здесь же Айриэ готова была поклясться, что ?серебряный клинок? лёг навечно. Раньше меч в ржавую труху рассыплется, чем это заклинание истончится!..
– Ну, Мирниас, у меня нет слов, – честно призналась магесса. – Снимаю несуществующую шляпу. Вы настоящий мастер.
Светло-зелёные глаза глянули задиристо, но без прежней злости, а скулы медленно окрасились румянцем удовольствия. Старательно скрывая гордость от похвалы магессы, парень буркнул:
– Для чего наняли, то и сделал!
Айриэ усмехнулась. О да, обиженный недоверием маг сделал именно то, что от него требовали, зато как сделал!.. Безупречно, мастерски, и вообще оружию этому цены не было... если бы на него параллельно наложили заклинание прочности и самозаточки. Меч стал бы истинным произведением артефакторского искусства, но на грубом солдатском мече средненьких качеств шедевральное заклинание смотрелось издевательски. И Мирниас проделал это умышленно, не имея иных средств ответить на нанесённое герцогом оскорбление.
Два других меча были зачарованы столь же безупречно. Сколько же сил Мирниас в них вложил – неудивительно, что он выглядит настолько измученным. Айриэ вгляделась внимательнее.
– Корррявое Равновесие, Мирниас, да вы истощены! Вы что, опустошили резерв и потом позаимствовали собственной жизненной силы? С ума сошли?
– Неважно, мэора Айнура. Вас это не касается, – через силу проговорил долговязый маг. – Если убедились, что клинки зачарованы как нужно, идите, докладывайте его светлости. А я немного отдышусь и продолжу, меня ещё семь мечей дожидается.
В подтверждение своих гордых, независимых речей он поднялся со скамьи и хотел пройти в угол, где лежали остальные заготовки. Не сделав и двух шагов, этот герой начал заваливаться набок, и магессе пришлось его подпереть плечом, подтаскивая обратно к лавке.
– Сядьте и не прыгайте кузнечиком! – сердито велела Айриэ. – Чем вы, интересно, думали? Я понимаю, что большая часть соображалки была занята наложением чар, но хоть что-то должно было остаться? Он ещё чаровать собрался! Да вам теперь пару дней лучше о магии не думать, а то банально помрёте от магического истощения, глупец вы эдакий! Чему вас только в Академии учили, хотелось бы знать? Или вы лекции прогуливали, где как раз об опасности ?сгореть? рассказывалось?
– Всё я помню, не волнуйтесь, мэора, – вяло огрызнулся маг, тяжело осев на скамью. – Я уж как-нибудь сам решу... на что и как мне тратить силы. С чего вдруг такая забота?
– Мне истинного таланта жалко, который может быть по глупости загублен хорохорящимся юнцом, – отпарировала магесса. – Поэтому не рыпайтесь и слушайтесь старших, иногда это полезно. Рот откройте и не шарахайтесь, я вас не домогаюсь, вы не в моём вкусе.
Подпитку магического резерва удобнее всего было, как и обычное искусственное дыхание, делать рот-в-рот. Только вместо вдуваемого в человека воздуха здесь тонкой струйкой вливалась магическая энергия. Поэтому, ухватившись за взлохмаченные светлые вихры мага, чтобы он не дёргался, Айриэ прижалась губами к его напряжённому, застывшему рту и приступила к лечению. Сила послушно потекла куда надо, заставив поблёкшую ауру артефактора потихоньку налиться радужными цветами. Немного подпитав отчего-то покрасневшего до корней волос Мирниаса, Айриэ милостиво позволила пациенту вырваться из своих когтей. Мирниас отпрянул и, тяжело дыша, злобно уставился на магессу.
– Я вас не просил!.. – вякнул он и закашлялся, подавившись собственным возмущением.
– Вас забыла спросить, – с ленивой угрозой откликнулась магесса. – Вы меня внимательно слушали, Мирниас? Никакой магии в ближайшие два дня, иначе сгорите как маг или вовсе с жизнью расстанетесь.
– Понял, не дурак, – проворчал юнец, избегая её взгляда и добавил неохотно: – Спасибо, мэора.
– Да не за что, не за что. Отправляйтесь домой и отоспитесь как следует... Вы опять пешком?
– Ходить полезно! – Он с вызовом взглянул на Айриэ.
– Да кто бы спорил. Только не вам и не сейчас. Ладно, идёмте, отвезу вас, – с некоторым раздражением вздохнула она. – Шоко не привыкать таскать на себе ваше тощее тело.
Он с заметным усилием поднялся и, подхватив свою сумку, направился к выходу. Несколько раз его шатнуло, но на ногах удержался. Ауру Айриэ ему подпитала, теперь та начнёт восстанавливаться самостоятельно, а физические силы вернёт хорошая еда и крепкий сон.
