несколько книг. Так что говорившего хорошо понимал.
Как, собственно, и патриций, что стоял справа от меня с опавшими усами и пялился на детей. Судя по всему, он правда о них ничего не знал.
Приблизившись, я на русском шепнул.
— Уверены, что они ваши, князь?
Тот горестно покосился на меня и кивнул.
— Наш Дар внутри. Мои.
Интересно. Сам я наличие Дара чувствовал, но вот идентифицировать его не мог. Как и в случае с самим Оболенским, собственно говоря.
— Я требую компенсации за потраченное время и ресурсы. А ещё вашей женитьбы на моей дочери! Как минимум, устройства её жизни. Это будет честно!
Голос пожилого поляка разносился по перрону — на нас оглядывались люди, а в стороне замер полицейский патруль, не зная стоит им вмешиваться или нет.
Князь молчал, по-прежнему смотря на детей. Я же покосился за спину, где объявился Билли. Не знаю, чем их вчера поил Оболенский, но выглядел капитан паршиво. Его даже шатало. Настолько, что тот опёрся рукой о стенку.
Местный патриций попятился назад, с некоторой опаской смотря на морского охотника. А я попытался выправить ситуацию.
— Со всем уважением, но мы только прибыли в вашу столицу. Как только разместимся, князь пришлёт к вам кого-нибудь из своих людей и назначит место встречи. Поверьте он будет крайне рад обсудить вопрос воспитания своих сыновей.
Оболенский утвердительно кивнул, но тут же растерянно оглянулся на вагон. Видимо вспомнил, что не взял с собой никакой свиты. Впрочем, со стороны казалось, что он смотрит на Билли, который вяло махнул патрицию рукой.
Из соседнего вагона показалась Лера, следом за которой вылетел Жорик, сразу повернувший к нам голову.
Поляк посмотрел на Билли. Потом глянул на Жорика. С опаской осмотрел вагон за спиной князя, видимо прикидывая, кто ещё там может скрываться. Чуть изменившись в лице, уточнил.
— Не обязательно использовать для таких поручений собственных свитских. В Варшаве есть прекрасные курьерские службы, которые с радостью передадут послание.
Сандал, который облетал вокзал, продемонстрировал мне нескольких смертных, которые с напряжённым вниманием наблюдали за сценой разговора. Пожилая женщина скорее всего была матерью партнёрши Оболенского, а вот трое разновозрастных мужчин, могли оказаться братьями или родственниками.
Впрочем, один из них как-то слишком уж стискивал зубы. Не смотрят с таким выражением на сестру, которая спуталась с иноземным патрицием и родила ему детей.
Пальцы девы были скрыты перчатками, так что не имея возможность проверить самый очевидный фактор, я потянулся божественной мощью к разумам детей. Интересно. Совсем недавно с ними плотно поработали. Настолько, что перелопатили всю структуру воспоминаний, судя по всему, заменив большую их часть. Это не походило на уровень небольшого патрицианского рода, что решил воспользоваться «золотым билетом». Ни один из присутствующих здесь не тянул на сильного Одарённого, который мог бы владеть ментальными техниками подобного уровня.
А ещё это значило, что жизнь у сыновей Оболенского вряд-ли была наполнена радостью. Скорее уж наоборот. Правда, говорить об этом князю прямо сейчас, не стоило. Бойня на железнодорожном вокзале — такое себе начало дипломатического визита.
— Оставьте нам вам адрес и князь пришлёт кого-то с письмом. После чего мы встретимся с вами. Не беспокойтесь.
Седой мужчины с некоторым сомнением глянул на меня. Потом посмотрел на до сих пор молчащего князя.
— Я хочу услышать это от самого виновника.
Усмехнувшись, я сделал шаг вперёд, приближаясь к патрицию и изменил тон голоса, слегка давя аурой.
— Вы не доверяете моим словам? Не верите графу Афееву, хранителю Малой императорской печати? Своим поведением, вы оскорбляете не только меня, но и весь род Рюриковичей.
Смертный отступил назад и почти сразу нервно кивнул. Полез в карман, доставая оттуда конверт. Вот же безднов пёс. Заранее всё приготовил, предполагая, чем завершатся переговоры на перроне.
Через несколько секунд конверт оказался в моих руках, а поляки двинулись в сторону здания вокзала. Убрав бумаги во внутренний карман пиджака, я посмотрел на Ратибора.
— Думаю, нам пора князь.
Тот отвёл глаза от небольшой процессии, которая зашла в здание и уткнулся в меня задумчивым взглядом.
— Эти дети, настоящее чудо, граф. Раз они появились на свет, вопреки всему, я должен забрать их с собой.
Сандал показал мне, как тот самый нервничавший мужчина, стремительно приближается к женщине с детьми и подхватывает её под локоть, отпихивая в сторону мальчишек. Не взяли замуж, говорите? Ну-ну. Посмотрим, что вскроется, если немного копнуть под эту семейку.
Официальная встреча состоялась только перед зданием железнодорожного вокзала. Скромная, надо сказать. Десяток королевских гвардейцев в парадных мундирах и пара чиновников министерства иностранных дел, которые передали приглашение — завтра мы должны были вручить королю свои верительные грамоты.
Транспорт был арендован ещё до отъезда из Петербурга — совсем скоро морские охотники Билли загружались в автобус, водитель которого с опаской косился на странных людей в непонятной одежде, которые выглядели так, как будто какое-то время полежали в земле. Вот два автомобиля были поданы без шофёров — вернее, те их подогнали, но сразу же убрались подальше от нашей компании, бросая взгляды на Жорика.
Место за рулём одного из них занял Прохор, который повёз меня с Оболенским. Управление вторым, взял на себя один из свитских Леры.
К гостинице, где Оболенский, недолго думая арендовал нам целый четвёртый этаж, мы прибыли спустя десять минут. Как быстро выяснилось, князь немного перестарался — в нашем распоряжении оказалось количество номеров, где можно было разместить вдвое больше людей. С другой стороны, это был верхний этаж, так что никто не мешал выставить охрану у лестницы и наслаждаться полным спокойствием. Подозреваю, именно ради этого, патриций и решил забрать его целиком.
— Ваше Сиятельство, вы соблаговолите передать мне конверт с адресом? Тем самым, по которому живёт мать моих детей.
Я глянул на непривычно вежливого Оболенского, который умылся, сменил потрёпанный мундира кавалергарда на чистый и сейчас стоял рядом со мной, в холле.
— Если позволите, я хотел бы сам направить к ним нарочного и назначить место проведения встречи.
Патриций непонимающе нахмурился и я с готовностью объяснил.
— Вы будете слишком подвержены эмоциям, князь. Всё же это это ваши дети,
Чуть подумав, тот медленно кивнул.
— Возможно вы правы. Сообщите, как только договоритесь о месте и времени встречи.
Заложив руки за спину, чуть склонил голову.
— Безусловно, Ваше Сиятельство. Какие у нас планы на сегодня?
Тот на момент задумался.
— Думаю, для начала стоит позавтракать. Рядом есть пара приличных заведений.
Через несколько минут мы уже покидали гостиницу. Один из свитских Леры остался в отеле, чтобы при необходимости выступить в качестве связного. Там же решил задержаться и весь отряд ирландцев. Не знаю, чем их вчера поил Оболенский, но выглядели некротические воины весьма помято.
Потому в ресторан отправились скромным составом — мы с Оболенским, Прохор с Лерой, да двое её свитских.
Сандал уже обнаружил наблюдение — несколько машин, расположенных вокруг гостиницы и добрый десяток человек, что занимали удобные позиции, держа в поле зрения выход из здания. Не меньше дежурило и около чёрного выхода.
Трогать я их пока не стал — глупо рассчитывать, что в центре чужой столицы к прибывшей дипломатической миссии не приставят людей для надзора. К тому же, какая-то часть этих смертных, наверняка служила королю. Входить в конфликт с которым, пока не хотелось. Всё же, он был основным препятствием на пути к объявлению войны Пруссии. Плюс, несколько фракций Сейма, что отчаянно цеплялись за мир. Остальные жаждали немедленной войны, аргументируя это тем, что новый прусский король всегда говорил о необходимости ликвидации угрозы со стороны «безумной польской шляхты» и пренебрежительно отзывался об их армии.
Если судить по вчерашним газетам, которые я прихватил со стойки в холле, общественное мнение Польши делилось на две, почти равные части. Одна считала, что первым делом новоиспечённый монарх развяжет войну на территории Германии — мол никакой собираемый Гофтаг не удержит его от желания покорить остальные немецкие земли. При этом, сторонники подобной точки зрения полагали, что Пруссия надолго увязнет в войне и по поводу потенциального конфликта с Польшей можно не переживать.
Другие же напротив, полагали вторжение неизбежным. Мол, Пруссии понадобятся ресурсы для ведения большой войны. А сокровищницы польских магнатов и королевская казна могут стать тем источником, который обеспечит совершившего переворот
