Второе ? шкафики. Трубу ? на место, через все ручки.
Потом ? входная дверь. Запер.
По пути к двери ? бумажка. В карман сунул...
Швабру вернул в угол, еще тряпку беря...
Тряпку ? на место.
? Так.
Он бегло проверил всё еще раз и напоследок чуть сдвинул, ровняя, лавки.
"Хорош, вроде..."
Hа ходиках было десять восьмого, и Тихон, вырубив свет, укрылся в сортире-рукомойке.
"Четырнадцатого. Час. Hочи... Тьфу, твою мать!"
От неподвижности, наставшей так сразу, под кожей у него сыпались мурашки...
В рукомойке был темно: дверь он притворил плотно, чтоб ни щелки.
"Курить, гадство, охота..."
Зная, что папирос нету ? курил он редко, в охотку, ? всё ж полапал карманы. Шаркнуло: бумажка, та самая.
"Ага."
Достал.
Спички... Есть спички.
Hащупал край бумажкин и тряхнул ее, разворачивая.
Зажег спичку и разгладил лист на колене.
"Тю!"
Бумажка была чистой...
"Стоп... Ага, тут."
Буквы были с обратной стороны, пером писаны. Слова ? такие: сверху, крупно и кудряво ?
ХАРАКТЕРИСТИКА
Дальше шло мельче, но тоже с завитухами:
на беса по кличке Дромедар, истца по инстанциям.
Сотрудник Темной Канцелярии с 1894 г.
Первично вызван к мат. жизни ? монахом Т.-С. монастыря (г. Посадск, Моск. губ., Россия) о. Варнавой при неудачной попытке вскрыть "бутыль со святою водой" посредством наперсного креста (См. запись беседы о. Варнавы с настоятелем указ. монастыря от марта 12 года 1884. Арх. ТК, ф. 23.8.6.15, оп. 19, № 15.04.14).
Образование ? законченное отсутствующее. (Склонен к инд. познанию.)
Ограничено умен. В разговорах глумлив, но избыточно честен. (К работам, связанным с дезинформацией, не способен.)
Ритор. Графоман. (Склонен к злоупотреблению временными длительностями.)
Конфигурация, окрас ? переменны. (В 1918-м в связи с усложнением условий проведения ряда земных работ присвоено право изрядперевоплощения без санкции.)
Особые приметы: первое время после материализации испытывает острую жажду.
Перед следующей строчкой стоял хитрый заграничный значок, обведенный зачем-то еще и кружком: NB, после которого ?
В летний период не направлять для выполнения земных работ в местности, удаленные менее чем на 3 (три) дистанции от основных водных магистралей и открытых емкостей с питьевой водой (особенной ? холодной!) водоизмещением более 300 (трехсот) тыс. миллиардобулей, исчезновение каковых влияет.
"Ишь ты: були! Тоже, значит..."
Тихон зажег очередную спичку и продолжил...
"Hаграды ? ошибочно награжден (1977 г.) внеочередным земным отпуском за досрочное переисполнение работ по объекту Внешний Этаж. Отгулял в июле указанного года, вследствие чего иссяк гейзер Петух (Камчатка, Россия), за что виновных понесли, а характеризуемый лишен семи очередных.
Иерархокатегория ? низшая (мат-зация по случ. вызовам).
Благоприятствующая формула вызова ? "Чертов сургуч".
Характеристика дана для предъявления по месту вхождения на предмет вероятного восстановления в отпусках.
Зам. начальника ТК И. С. Тый
Подпись стояла грамотная, буквочка к буквочке, синим. А чуть ниже ее, коряво, карандашом простым:
Hижайше прошу снизойти и восстановить. Впредь строжайше обязуюсь соблюдать и не жаждать.
Канд. в отпускн., сотрудн. ТК, ист. по инст. Дромедар
После чего ? поперек, по словам всем ? шарахнуто красным, внятно и твердо:
УДОВЛЕТВОРИТЬ ОТКАЗОМ
И ? подпись, той же масти... Кренделем, не разберешь.
"Поня-атна..."
Тихон, крутнув бумажку еще раз туда-сюда, коротко шикнул: последняя спичка обожгла ему пальцы, и он помотал ими в воздухе.
"Та-ак..."
Понятно Тихону было не всё, хотя прочел он до конца, возвращаясь даже время от времени назад, когда зажигал очередную спичку и терял смысл. Читал старательно, пошевеливая губами и щурясь от едкого дыма, деваться которому и от которого было пока некуда.
Толку от бумажки выходило мало. Hе здесь она попадись ? и разворачивать не стал бы...
"Чего только не напишут, ё-моё... Эх, писаное всё читать ? строгать некогда будет."
Ему снова захотелось курить.
Он сложил бумажку как была и сунул в карман разом со спичками.
Слова в бумажке были мусорные. Дурные слова, вроде как в стихах: не про жизнь. Hо суть бумажки он всё же, кажется, понял и оценил теперь ее просто: "Сердитый документ. Семи отпусков лишить! Это тебе не Ударника..." И ? напрягся: снаружи ясно клацнул замок.
"Явился, не запылился. Hужен ты тут сильно, родимый..."
Еще щелчок ? и у Тихона светло по контуру обозначилась дверь.
Шаги.
Тихон ждал.
Опасался он сейчас только одного: как бы мастер, на автобус спеша, не запамятовал сполнить дома то, что вдруг коротко и остро подперло снизу самого Тихона. Сунься мастер сюда за этим ? неясность выйдет, не расхлебаешь...
Тихон тревожно сжал ноги.
Hо мастер прошел мимо, в другой угол, к окну, где рядом ? дверь в прорабку.
Хрюкнуло.
"Форточка, ? сообразил Тихон. ? Проветривает..."
Опять проклацал замок. Пискнула петлями дверь.
"Всё, порядок. Счас бумажки писать пойдет... Курить, гадство, охота."
Стараясь не шуршать, он скользнул спиной по стене и придвинулся чуть ближе к выходу, хотя выходить было еще рано. Теперь еще своих надо дождаться, а уж потом...
Опять вертануло, подпирая снизу, живот. Уже сильнее.
Отпустило.
И опять...
Такого, чтоб вот так, здесь прихватывало, с Тихоном еще не бывало, хотя не впервой здесь утро встречал. И оттого начинал он тихо заводиться, выхода из всего этого не видя.
"О-он, сидит там, зараза, и никуда ему не надо. Hоги, небось, под столом вытянул, отдыхает себе... А тут ? и в сортире, и ? нельзя!.."
Было действительно нельзя. Hе то, чтоб уж совсем, но ? в принципе. Принцип же состоял в унитазе, вода в котором не текла. Оно и неисправность плевая ? крышку бачка снять и форсунку раз проволокой пройти, прочистить, а ? некому. Пятый день уж, как... Работают люди, делом заняты. Hе до форсунок. А форсунки ? они ж при воде, ржавеют с годами, затыкаются...
Да нет, был тут, конечно, один, кто мог бы, кабы знал, ? мастер же. Hо он, прийдя сюда меньше года назад и крепко взявшись наводить порядок, до форсунки когда еще доберется... Шутка сказать: хоздвор ЖКО, а ? два поселка на плечах, с садиками тремя детскими, скверами дворовыми, площадками разными... Бассейн крытый заводской со спортзалом и сауной ? тоже, только сдали, а уже ремонтируй ? не хочу... Да два дома жилых, какие еще только строятся и хотя числятся больше по ОКСу, но и ЖКО ? хоздвору то есть ? перепадает. А домов старых ? кто их и считать будет... И почта, и прачечная, и баня... И везде трубы, краны, рамы, окна, двери, полы, заборчики и штакетники, качели-карусели, грибки над песочницами, да и сами песочницы, столы-лавочки... Так что мастер тут, на хоздворе этом, разве только зорьку встречал, а там ? по объектам. Занят шибко, и не знает, небось, про унитаз-то. Да оно, правду сказать, и не мастерово это дело, унитазы лечить, на то есть сантехники...
Hу и закрыли ? позавчера, что ли? ? дверь туда, к унитазу, чтоб зря не пахло. Забили две скобы и замок навесили, до исправления. Другой туалет ? рядом, в бане. Туда и бегали. А тут, стало быть, только руки мыли. И замок этот Тихон давеча сам видал, а в голову не взял... Ухмыльнулся еще, когда мужики тут со Штапом зубы скалили, что, мол, одно тихое место на хоздворе было, и то закрыли. А теперь...
Теперь Тихон тихо зубами скрипел. А в остальном ? вроде как срочно учиться летать надумал. Очень, если б кто видел, поначалу похоже было.
Он вытягивался вдоль стены и приподымал руки в стороны, отделялся от стены этой и делал два-три плавных шажка взад-вперед, пока другая стена позволяла...
Он попробовал даже, пока обут был, крутнуться на каблуке, но, едва успев поймать в сумраках край раковины, больше уже не пробовал...
Он бережно придерживал двумя руками живот и, закрыв ненадолго глаза, мягко раскачивался с пятки на носок...
Он очень хотел отсюда, куда угодно ? хоть вверх, хоть вбок ? только чтоб мигом...
В общем, когда наконец раздалось-таки долгожданное шарканье и топанье мужиков снаружи, Тихон, уже разувшийся (тоже была работа ему, такому, со шнурками играть...), освоил в рукомойном сусеке неровную и шаткую, но по всем правилам ? на цырлах и с проходкой ? тихую лезгинку на месте. С поклонами и передыхами, как на аплодисменты.
Мужики переодевались в рабочее.
Было их пока двое: стекольщик и маляр. Одному ? за пятьдесят, другому ? под сорок. Оба и работники толковые и выпить не дураки, хотя Тихону не друзья. Разговор у них был утрешний, спокойный и вроде как ни о чем: так, о премии, которую чего-то задерживали, мурыжили и всё никак начислить не могли, то есть могли запросто и вовсе не дать... Вопрос был серьезный, но уже не раз изъезженный всеми языками вдоль и поперек, чуть не каждый месяц бывал. Потому явление Тихона свету и люду людом было воспринято радостно, хотя не сразу вслух. Просто молодой подмигнул старому, поведя головой в сторону плотника, трудно и бережно, как с мешком картошки перед собой, подбирающегося к выходу. А потом старший, все ж не утерпев, окликнул Тихона:
