разноцветных дедов морозов.
стал, действительно, неподалеку, даже почти
Наверное, во всем были виноваты эти лю-
вблизи.
бопытные животные, что так отчаянно шумели,
Если бы только чуть, хотя бы чуть влево и
перебирая бесчисленными ножками и усами, и так
рукой вытянутой, на ладони ресницу протягивая,
беззастенчиво пахли, что соседи подумали,
ваша? Ты молчаливо взяла, примерила, из норы
будто у нас обитали духи. Невидимые, но почти
прошипела спасибо и запузырилась дождем в своих
зримые.
синих лужах. Хлопают, хлюп-хлюп. Я выхватил
Иногда мы сталкивались на лестнице. Мы на
зонтик - желтый с лиловыми переливами
них пахли зелеными иголками, а они про себя -
лукавства. Излишне. Дождь уже стучал по твоему
порванными нитками и мотками паутины из-под
капюшону, ниже каплями скатывался по лицу,
шкафа, что в спальне.
вился в ушах, слеплял волосы, шел по аллее,
После нас выселили в лес. Всю квартиру.
мимо урн, по зонтам,
Отодрали стены, погрузили и под луной и при-
перебежками, куда и туман, невесомый и
таившимися звездами, вглубь или ближе, на
прозрачный, может, туда же, куда и мы, с нами.
опушку, посадили, а лучше бы поставили. Обе-
А мы - домой.
щали поливать, и с утра пошел дождь. Когда мы
******
проснулись, я удивился - ты выросла
и превратилась... Мои слова уже не добирались
Ты ушла закоулками, а потом по прямой, мимо
до твоей вершины, а застревали где-то в листве
фонариков, сквозь цветы. Твоя тень тянулась за
и падали гроздьями и гнездами, исчириканные
тобой, будто нитка, раскручиваясь и загибаясь
сном.
многокилометровой запятой, следом, по которому
можно было идти, след в след, не приближаясь, а
******
потом - резкий рывок: несколько переулков и
кошачьих хвостов, и наткнешься на дверь. Нет,
Вчера я порвал с ней. Все началось еще ут-
не закрытую, но и открытую не настолько, чтобы
ром. Я запасся ножницами, маленькой пилочкой
пройти.
для ногтей и острым умным набором ножей. И
В щелку прошмыгнул хвост.
когда зазвенели и заскребетали первые ниточки
Хочу подглядеть, захожу в подъезд и ползком
от телефона ко мне, я неожиданно перерезал
по лестничной клетке на восьмой этаж. Доползаю
провод. Он сморщился озадаченно и свернулся
половой тряпкой. Из щели под твоей дверью,
струйкой крови. Паучок отдернул лапку, а потом
дует. Хочется пробраться к тебе и в шкаф,
и множество других, и заскребетал вверх. А
18
6
дрожать, пока не наступит ночь, пока через
отдаленности звезд. И если когда-нибудь на эту
форточку не скользнет заусенец луны в компании
скамейку придут другие, то им не надо будет
лохматых звезд. Тогда - наружу, в туман и
подыскивать слова, достаточно будет разгрести
дождь. Шаги прохожих и хлюпы луж. На скамейку
под ногами траву, луну или нападавшие листья,
сесть и завять. Холодно и бесполезно. До утра.
и, может быть, среди них они найдут и упавшую
звезду. С кошачьими усами и молочным языком,
******
что только что слизнула Млечный путь и
возвратилась домой тропинками. Мы же
Вчера, во всяком случае, до сих пор это выг-
возвращались, не прощаясь. Сигаретный пепел и
лядит, как вчера, мы шли с ней по широкой
слова... искра...
улице, рука в руку, под руку, за руку,
- задымилась зимняя листва.
переплетенные, что-то шепчущие. И где-то на
ответвлении или на каких-то к нам спустившихся
ступеньках встретили тебя. Сливовое лицо,
ночью выхваченное, к нам развернутое,
******
раскрытое - читай или просто перелистывай
картинки. Ты улыбнулась. Кому-то. Чему-то у
нас за спиной, так, что даже зажмурилась. Так,
Позднее я назначил срок, так, указал где-то
что Она оглянулась, будто что-то коснулось ее
на календаре, между цифрами, такими же одно-
плеч, проплыло над плечами - клубок
значными или двузначными. Выбрал случайно,
воображения. И в этот миг, или на миг раньше,
добавив ему еще десяток - другой значений,
ты улыбнулась еще. Только мне. Еще, но Она
перечеркнув денотацию крестиком, а потом,
вновь оглянулась, недоуменно, по оси скрутив
вдруг, в многозначном порыве заштриховал. Извел
шею, шурупом вихляющимся. Взрыв резьбы,
все чернила или шарики. Чем там сейчас пишут.
треугольники шейных позвонков испуганно,
Выдавил его из календаря, сжег, точнее,
гусиным шагом окружили твою безумную улыбку
испепелил взглядом. А время ускорялось, и от
- колются.
трех недель осталось всего лишь три недели.
А улыбка прыгает в подвернувшуюся лужу,
Плюс-минус за вычетом сна. Мы ходили, бродили,
плывет, грустно растворяясь и делая лужу чуть
скользили в кино, проскальзывали в театр, чтобы
теплее, тонет, принеся лужным обитателям чуть-
поскользнуться о чьи-то ноги по дороге в буфет
чуть неохватного счастья.
посреди первого акта, а потом - на улицу,
Мне кажется, если закрутиться или, наобо-
запивая разочарование луной, сырым воздухом и
рот, раскрутиться, расплескивая продолговатых
мокрыми поцелуями у подъезда. Иногда мы слушали
рыб по укрытым в тени цветов и запахов аква-
музыку, если вообще возможно слушать музыку не
риумам. Если подпрыгнуть, неожиданно поце-
в одиночестве. Мелодия ведь всегда одинока,
ловать воздух и странно прилипнуть к нему гу-
если она вообще есть. Она - то была, а вот тебя
бами, повиснуть, в ветер превратиться и
не было.
парить.
Мне кажется, что это невозможно.
Кажется, мы подошли к Тебе, а потом разго-
******
варивали шагами по тротуару: твои украдкой
украденные, словно выроненные, ее - шуршащие
снегом или, раньше, осенними листьями, мои -
Я проснулся. Как бы я хотел, чтобы от звонка
хрустящие трупиками снежинок и обломанными
в дверь. Чтобы вскочить и бросить весь сон в
хребтами муравлей, шебуршащие.
лицо, с размаху, синим цветком. Но звонка не
- Ваша притягательность требует ко мне
было, поэтому я просто открыл дверь, чтобы
притяжательности, - шаркал я.
потом хлопнуть. Звонка не было, но за дверью
- Шибур, шибур, - переваливалась она.
была ты, улыбающаяся слегка виновато.
- Попробуй-ка склонить притяжательность?
Тогда мы пили чай, змеилась музыка. Я чув-
- кралась ты.
ствовал биение твоих губ о блюдце,
Я попробовал: моя, мои, мое. Я склонял
пульсацию глаз. Казалось, высуни язык длин-
притяжательность,
ный, непроглотимый, но язык впивался в чай,
склонил, повалил, раздвинул.
отдергивался, укушенный, уязвленный. А ты едко
А сейчас я касался твоей руки на темной,
уязвительно смеялась, разбавив водой, чуть
тонущей в твоем детстве скамейке, а ее руку
теплой.
- другой рукой, за руку, под руку - домой.
- Мне было причудливо тепло. Твоя манера
Мы говорили шагами, глазами, прикосно-
выражаться.
вениями, а от слов иронично отмахивались, вжик
- Цту-кхе-цщуф.
- в листву, траву, снег, слова складывались
Твоя манера целоваться.
лужами, рисуя и рисуясь в желтизне луны и
18
7
- Хм-ля.
- А мы забальзамируем их в воде и проведем
Твоя манера улыбаться и в улыбке об-
искусственное дыхание.
нажаться .
- Может, лучше жабры?
Я заметил тогда и кое-что еще. Возможно, как
Наверно, ты заплакала, потому что начала
раз это ты пыталась скрыть, словами накрыть,
дышать как-то быстро и порывисто, как из-под
руками закрыть, одеждой прикрыть. Мне
воды. Я не знал точно. В глубине так плохо
нравились твои губы, хотя до сих пор пугал
видно.
рот.
Какой-то
слишком
тщательный,
******
примеряющийся, всасывающий все целиком:
губы, щеки, кожу.
Мы сидели в вишневом кафе на перекрестке
Облизнулся, закашлялся, выплюнул.
удаляющихся улиц. Дымящийся кофе и пар изо рта.
-Меня влечет к темноволосым, но нравятся мне
Клубничное мороженое и тихое позвякивание му-
светлые.
зыки. Ты кинула клубничину на тротуар. Вдруг
Кто сказал? Ты или я?
прорастет,зацветет и обернется фруктовым
Мы кидались словами шепотом, а потом, вы-
деревом. Шли минуты и исчезали глотки, а клуб-
кинув весь запас, собирали их в сумки, накап-
ничина родила паучка. Ты покосилась на него и
