Музыка мощно потрясла пространство, как взрыв. Вы грянули «утяжелённую» версию «While My Guitar Gently Weeps», но с Димычем в качестве вокалиста. Песня была великолепна – классика рока, как-никак, но я-то хотела услышать тебя! Подавив лёгкий осадок разочарования, я наслаждалась тем, что было – твоим соло на гитаре. Ты играла, как зрячая, только с небольшим характерным отличием – твоя голова была поднята, а невидящий взгляд под очками устремлён куда-то вдаль и вверх.
А потом был сюрприз. Когда вопли стихли, ты сказала в микрофон:
– А сейчас будет баллада, ребята. Это подарок одной девушке, которая находится в клубе. Но пусть её имя останется тайной.
От этих слов я застыла столбом, чувствуя, как внутри разливается тепло, а по коже в то же время бежит холодок. Тебе подали акустическую гитару, и я просто умерла на время от тихой и грустной нежности, заструившейся из-под твоих пальцев. Умерла и попала в рай, заблудившись на его тропинках.
За веком век,
В путях туманных сбиты ноги.
И сталь небес холодным ветром гладит грудь.
Растает снег,
И вновь – в объятия дороги
Я брошусь. Свет в окне оставить не забудь…*
Хоть ты и не назвала моего имени, я чувствовала, знала: ты поёшь для меня. Но мы перекинулись всего парой слов – почему же ты решила, что я достойна такого подарка? Это до сих пор остаётся для меня тайной. Вокруг качались огоньки зажигалок, топтались танцующие под «медляк» парочки, а я, не чуя под собой ног, уплывала на волнах твоего голоса в ласковую даль.
В тот день я вернулась домой в четыре утра. Отец, конечно, не спал, ждал меня. Пил на кухне чай. Подсев к столу, я подпёрла хмельную голову руками и сказала:
– Всё классно, пап.
Ноги болели, а сердце ныло от странной тоски.
Всё было ещё впереди.
________________
*Свет в окне оставить не забудь… – строчка из песни «Leave The Light On» – The Jeff Healey Band
3. СВЕТ В ОКНЕ
«Свет в окне оставить не забудь» – эта строчка из твоей песни застряла в моей памяти накрепко. Не зная о тебе совсем ничего, я цеплялась за неё, как за соломинку. Я не решалась искать тебя, и всё, чем я могла прогнать тоску, накрывшую моё сердце после того концерта – это песни Джеффа Хили. Я открыла его для себя с твоей подачи, и в моём сознании он с тех пор тесно ассоциировался с тобой. У него были такие же зрячие пальцы, как у тебя.
Нашей новой встрече опять невольно поспособствовала Рита. У неё снова «срослось» выступление в том же клубе, и она, конечно же, не могла не пригласить меня на такое событие. Я задумалась: а выдержу ли я это после двенадцатичасовой смены в книжном магазине? По вечерам у меня так жутко ныли ноги… Тут не очень-то до танцев – до кровати бы добраться.
Мы пили на кухне чай. Моя подруга, задумчиво подперев рукой голову, мешала сахар в своей чашке.
– А кто ещё выступает? – поинтересовалась я у Риты.
Рита назвала пару незнакомых мне имён и добавила:
– И ещё будет Яна – ну, помнишь, та слепая девушка-гитаристка?
Я почувствовала, что проваливаюсь в сладкую и гулкую бездну. Помнила ли я? Да не проходило и дня, чтобы я тебя не вспоминала. Я ещё сама не разобралась в природе своих чувств к тебе, просто безотчётно хотела снова тебя увидеть и услышать твой такой тёплый и родной голос.
Звон чайной ложечки вернул меня к реальности. Рита, свесив на стол длинные тёмные волосы с мелированными прядями и опустив густые чёрные ресницы, смотрела в свою чашку. Ведь она очень симпатичная девушка, подумалось мне. И почему она до сих пор никого себе не нашла? Ну ладно, я со своими заморочками – но она-то? Тёмные волосы и голубые глаза – достаточно редкое и красивое сочетание. И фигура очень даже…
Поймав себя на том, что опять оцениваю Риту не так, как должна бы оценивать обычная подруга, я поспешила отогнать эти мысли – как будто Рита могла их прочитать и что-нибудь заподозрить. Этими «заморочками» я не делилась даже с ней, хоть мы и знали друг друга уже целую вечность.
– А, та рок-группа? – проговорила я вслух. – Помню, помню.
– Нет, насколько я знаю, Яна будет одна, – сказала Рита. – Вместе они, кажется, уже не выступают.
Мне было грустно это слышать.
– Жалко. А что у них случилось? Разногласия?
Рита грустно обмакнула печенье в чай, пальцем другой руки водя по голубым клеточкам клеёнки на столе.
– В июле у них солист погиб, – сообщила она со вздохом. – На мотоцикле разбился. А у гитариста – ну, рыжего такого, с бородкой – проблемы с наркотиками. Попал с передозировкой в больницу.
Я сидела, придавленная этими печальными новостями, забыв о своём чае. Пространство моей тесной кухоньки, где можно было взять чайник с плиты, не вставая из-за стола, стало как будто ещё теснее, давя на меня со всех сторон могильным холодом. Димыч, этот длинноволосый парень с детским лицом… Мне представился перевёрнутый разбитый мотоцикл и распростёртое на дороге тело, застывшее в неестественной безжизненной позе. Кровь на мокром асфальте. Меня невольно передёрнуло, по плечам пробежал озноб. А этот рыженький… Ваня, кажется. С виду и не скажешь, что он что-то принимал… На наркомана он был не похож, разве только худоба… Но мало ли просто худых и жилистых от природы людей! Впрочем, в целом я не слишком удивилась. Среди музыкантов и вообще творческих людей такое – не редкость.
Я сидела притихшая, а Рита уронила кусочек размокшего печенья в чай, беззвучно выругалась и принялась вылавливать его ложечкой.
– Да, вот такие пироги, – вздохнула она. – Ну, так как? Придёшь в четверг?
– Я попробую, – усмехнулась я. – Правда, я работаю с девяти утра до девяти вечера… Не знаю, какая я буду после смены. Но попробую прийти.
Рита просияла и полезла в сумочку. Шлёпнув передо мной на стол яркую глянцевую бумажку, улыбнулась:
– Тогда вот флаер, вход будет бесплатный до одиннадцати вечера.
«Свет в окне оставить не забудь». Да простит меня Рита: совсем не ради её выступления я согласилась мучить в клубе усталые за долгий рабочий день ноги. Меня манил твой свет и твой голос. Я никогда не думала, что такое может быть: услышать голос и понять, что его обладатель – твой родной человек. Я вспоминала золотистый пушок на твоих загорелых руках и представляла себе, как эти руки касаются меня. Я даже могла силой своего воображения ощутить тепло твоих ладоней, а линия твоего изящного и округлого затылка, переходящая в линию шеи, заставляла что-то сжиматься в низу моего живота.
Но я не решалась сделать шаг тебе навстречу. Что-то удерживало. Нерешительность, страх? Не знаю. Какие-то холодные щупальца опутали меня и держали на месте, не давая ни вздохнуть, ни сделать какое-то движение по направлению к тебе. Но звёзды сложились так, а не иначе, и маховик судьбы заработал, решительно подставляя мне под ноги ступеньки, да так, что не пойти по этой лестнице было просто невозможно.
И сентябрьским вечером в четверг мои измученные ноги это сделали. Отца ждала оставленная мной с утра записка, гласившая: «Не теряй, буду поздно. Зайду с Ритой в клуб на пару часов». Проделав путь по лужам, в которых блестел свет уличных фонарей, ноги вошли туда, где меня ожидала новая встреча с тобой.
Сегодня моим бедным ногам совсем не хотелось танцевать, и пятая точка сразу приземлилась за столиком на шестерых, где я увидела знакомые лица. Макс всё так же мазал сальным взглядом по девушкам, а Паша по-прежнему гыгыкал после каждой сказанной фразы. Всё так же ядовито, ярко и разноцветно била по глазам светомузыка, а по черепу долбило клубное «тыц-тыц-тыц». Сегодня я не успела пообедать, и в животе пылал голодный пожар, но, пересиливая себя, я не торопилась покупать здесь еду: дорого и сомнительно. А если насмотреться телепередач-расследований про общепит, вообще ни крошки не захочешь брать в рот. Нигде.
Потягивая пиво и хрустя сухариками (они показались мне наименее подозрительными), я поглядывала на пока ещё пустую сцену.
– Чего хмурая такая? – поинтересовался сальноволосый и сальноглазый Макс.
Я выдавила улыбку.
– На работе трудный день был.
С утра хозяйке не понравилось, как я расставила на полке книги, и она отчитала меня при всех. Потом я чуть не навернулась с лесенки, доставая для покупательницы с самой верхней полки тяжеленную иллюстрированную энциклопедию, которую та в итоге так и не купила, а ставя огромный фолиант на место, чуть не уронила весь стеллаж. Потом завис компьютер; также сегодня заболела продавщица отдела канцелярских товаров, и нам пришлось взять на себя и ручки-тетрадки. Словом, куча мелочей, которые по отдельности были ерундой, но, навалившись все разом в один день, они придавили меня не слабо. В висках постукивала пульсирующая боль, от которой я щурила глаза, а говорила сквозь зубы.
– Бывает, – хмыкнул Макс.
Знакомое трио – тёмненькая, рыженькая и блондинка – спели зажигательно, сегодня у них даже были сценические костюмы и хореография. Я залюбовалась ножками Риты, обтянутыми колготками телесного цвета и обутыми в туфли на высоченной шпильке, которые придавали им красивую женственную завершённость. О её вокале я опять не могла сказать ничего определённого, но выглядела она сегодня соблазнительно. Костюм прикрывал её тело по минимуму, а двигалась она на сцене уверенно и раскованно.
