Его отвратительный запах окутывает меня. Крикнув в последний раз так сильно, как могу, я замолкаю.
Он убирает руку с моего самого интимного места, затем лезет под блузку и сжимает мою грудь.
Мое сердце рыдает с каждым его омерзительным прикосновением. Он лапает мое тело, везде и как ему хочется, как будто я игрушка, а не человек. Проведя рукой вниз по моим ребрам, он останавливает ее на моем бедре на секунду, прежде чем произносит:
— О, черт, а ты горячая штучка.
Затем он запускает руку сзади мне в трусики, и сильно сжимает меня за ягодицы. Я всем телом вздрагиваю после каждого сильного и приглушенного всхлипа.
Меня никогда не насиловали. Но я работала с людьми, которых насиловали. И теперь я знаю, что каждый раз, когда говорила «я понимаю» одному из своих подопечных, на самом деле не имела об этом ни малейшего представления.
Даже и близко не понимала.
Я почти физически ощущаю, как мое сердце разбивается вдребезги.
Внезапно меня грубо дергают назад. С глухим ударом я приземляюсь на жесткий бетон и в смятении наблюдаю за разворачивающейся передо мной картиной.
Напавший на меня амбал врезается мордой в кирпичную стену здания благодаря действиям другого высокого мужчины.
Черная толстовка.
Это он.
Он держит моего насильника за шею, рывком пригибает его голову вниз, в то же время поднимая согнутую в колене ногу.
Щелчок, удар.
Он делает это снова и снова. Все внутри у меня сжимается от степени жестокости развернувшейся передо мной сцены. В конце концов я слышу глухой стук об землю и понимаю, что мой насильник потерял несколько зубов.
О, боже.
Человек в толстовке с капюшоном продолжает свое молчаливое избиение. Он бросает напавшего на меня мужика на землю и пинает его по ребрам, как будто перед ним просто футбольный мяч. Он делает это еще несколько раз, прежде чем его взгляд задерживается на мне.
Тяжело дыша, он останавливается и направляется ко мне.
Парализованная от страха, сквозь пелену слез я наблюдаю, как он приближается. Он почти достигает моих ног, когда я шепчу:
— Пожалуйста, остановись. Не подходи ближе.
Мои локти ноют, кожа на них, конечно же, содрана. Я пытаюсь отползти назад и плачу от боли.
Именно тогда он делает то, о чем я давно мечтала.
Он снимает капюшон.
— Я не собираюсь причинять тебе боль.
О, боже. Этот голос. Он звучит так же, как и в моих снах.
Спокойный, с небольшой хрипотцой. Потом до меня кое-что доходит:
— Ты американец.
— Так же, как и ты, — отвечает он, не задумываясь.
В его голосе слышится скука. Глядя на него снизу-вверх, я все еще не могу в темноте рассмотреть его лицо, но тут раздается звук расстегивающейся молнии, и я начинаю громко хныкать.
— Пожалуйста, не делай мне больно, — задыхаясь, я сквозь слезы, прошу его. — Умоляю.
Не говоря ни слова, он подходит ко мне. Дрожа, я зажмуриваюсь и, умоляя, шепчу:
— Пожалуйста. Пожалуйста. Не надо.
Он просовывает свои сильные руки мне под мышки и помогает подняться на ноги. Набрасывает что-то теплое мне плечи, и тогда я понимаю, что молния, звук которой я слышала, была на его куртке, а не на брюках.
Почувствовав невероятное облегчение, я тянусь вперед, к нему.
Прижимая мое лицо к своей груди, он обнимает меня, в то время как я громко всхлипываю. Он придвигается вперед и наклоняется. Обратно надевает на меня мои брюки, пытаясь удержать их на месте, но, безусловно, молния сломана.
Оставляя насильника позади, я втайне надеюсь, что он мертв. Но судя по дрожащим, задыхающимся звукам, которые он издает, мои ожидания не оправдываются.
Парень придерживает меня, пока ведет к моему подъезду. Он не торопит меня, и чрезвычайно терпелив, пока я передвигаю свои трясущиеся ноги по ступенькам на второй этаж.
Когда мы доходим до моей квартиры, он открывает дверь. И только когда мы оказываемся внутри, до меня доходит, что он знает, где я живу.
Так почему ты не чувствуешь себя в опасности?
Потому что я в безопасности. Я просто знаю это. Я уверена в этом.
Он закрывает за нами дверь, включает свет и ведет меня по небольшому коридору в мою спальню. Вот тогда-то я и вижу его кожу.
Разукрашенная. Как одно большое произведение искусства.
Перестав плакать, я спрашиваю его дрожащим голосом:
— Ты был здесь раньше?
Но он мне не отвечает.
Доведя меня до кровати, он усаживает меня, затем идет в ванную. Не проходит и тридцати секунд, как я слышу, что он включил душ и снова вернулся в мою спальню.
Он даже не смотрит на меня, пока роется в моих выдвижных ящиках, вытаскивая оттуда одежду для меня.
Поэтому, пока у меня есть возможность, я рассматриваю его.
Если бы я увидела этого парня на улице, таким, как он сейчас одет, я бы опустила голову и пошла в другую сторону. И молила бы Бога, чтобы он этого всего не заметил, потому что злить подобных типов, однозначно, не самая удачная идея.
Хотя он очень красив. Только не в традиционном представлении.
Он высокий, чуть больше шести футов, у него мускулистое накачанное тело и оливковая кожа. Его темно-каштановые волосы начисто выбриты по бокам головы, но длинные на макушке. Он одет в темно-синие джинсы, которые обтягивают его длинные и крепкие ноги, белая футболка подчеркивает его широкую грудь и плечи, внешний вид дополняют белые кроссовки и толстый, черный, кожаный ремень. Но мое внимание привлекает то, что скрывается под его футболкой.
Его руки и шею покрывают татуировки. На правой скуле у него вытатуировано число «13».
Тыльная сторона его рук просто загляденье. Не могу подобрать другого слова, чтобы это описать. На левой руке красуется замысловатая роза, черного оттенка с дымчато-серым контуром; на правой руке череп серого оттенка с окаймляющим его дымом. Он выглядит так реалистично, что у меня мурашки пробегают по коже.
О, боже.
— Тебе больно.
Костяшки его пальцев опухли и кровоточат.
Остановившись, он кидает на меня взгляд из-под прикрытых глаз. Они сощурены далеко не для придания ему сексуальности, а просто скучающе и отчасти задумчиво. Постоянно.
Ему это идет.
Он красивый, и, если бы не татуировки, выглядел бы совсем, как модель одежды. У него волевой подбородок, полная нижняя губа, высокие скулы и светло-карие глаза.
— Не беспокойся об этом, — бормочет он. — Иди в душ.
Не знаю, почему я подчиняюсь парню, которому нравится наблюдать за мной из-под капюшона, но я это делаю. Как только я встаю, волоски на затылке начинает покалывать, и я спрашиваю его удаляющуюся спину:
— Ты будешь все еще здесь, когда я вернусь?
Медленно повернувшись, он с любопытством смотрит на меня из-под капюшона. Мы смотрим друг на друга добрых тридцать секунд, прежде чем он спрашивает своим хриплым голосом:
— Ты хочешь, чтобы я был здесь?
Не доверяя своему голосу, я киваю, избегая его взгляда.
И чувствую облегчение, когда он кивает в ответ, поворачивается и командует:
— В душ.
Сняв свой халат с задней стороны двери спальни, я плетусь в свою маленькую ванную и раздеваюсь, не глядя в зеркало. Если я взгляну в зеркало на себя в таком состоянии, в котором сейчас нахожусь, то уверена, что отражение приведет меня в ужас. На самом деле, я задаюсь вопросом, почему я не напугана больше, чем следовало бы в подобной ситуации.
Нечаянно я бросаю беглый взгляд на свое отражение и со смешком кашляю.
Зеркало так запотело, что я не могу ничего толком в нем разглядеть. Ну, и, слава богу.
Быстро сбросив остатки одежды, я становлюсь под обжигающе горячие струи и пытаюсь выдержать под кипятком так долго, пока кожу не начинает жечь.
С закрытыми глазами я тянусь к крану, поворачиваю его, пока струи не становятся прохладнее и обдумываю то, что со мной только что произошло.
Я и правда только что подверглась нападению большого страшного мужика, от которого меня спас сталкер?.. Да. Кажется, так и было.
После небольшого усилия по щеке стекает слеза. За ней другая.
Затем из глаз прорывается поток, как будто его призвали первые две слезы.
Держась рукой за стенку душа, чтобы не упасть, я вся содрогаюсь в бесшумных рыданиях.
Я не хочу, чтобы он меня услышал.
Глубоко вздыхая, я беру себя в руки и трачу свои последние силы, чтобы вымыть волосы. Я намыливаюсь, ополаскиваюсь и выхожу из душа.
Надев на себя халат, я расчесываю волосы, затем выхожу из ванной и слышу звуки какой-то возни на кухне. Войдя в свою комнату, я снимаю халат и надеваю одежду, которую он мне выбрал.
И только тогда, когда я уже оделась, понимаю, что он выбрал мою любимую пижаму. Совпадение?
Почему-то я думаю, что нет.
Пройдя по коридору в своих пижамных Элмо-штанах, белом топе и с мокрыми волосами, я медленно вхожу в гостиную и осторожно окидываю ее взглядом. Оттуда, где стою, я вижу, что он находится возле двери холодильника, спиной ко мне.
