Анна Смелкова, Северодвинск.
Ну что ты за тварь, американец? Пыжишься, а ведь все равно, ноль! Даже дважды ноль.
Я совсем другой стала. С тех пор, как мне Михаил Петрович про свой мир рассказал, и показал, на своем “компьютере”, я уже сама научилась по каталогам файлы находить и открывать. Узнала, что нас ждет - и чувство такое… Ну как я когда-то в Минске в кафе сидела, вместе с немцами, и бомбой в сумке, а время идет, взрыватель кислотный уже раздавлен, скоро рванет, успею ли?
Я стала бояться не успеть. Перевести стрелку, чтобы наш мир никогда не узнал, даже через пятьдесят лет, того, что случилось там. Не сделать чего-то, что можно было сделать. Ведь истинное геройство, это не встать во весь рост под пулями, а делом приблизить общую цель. Если надо, не жалея себя.
Ленка рассказывала, о чем поет ей этот американец. Самое страшное, что для него это норма, его философия, его правила. Живи лишь для себя, в свое удовольствие - нет, работать тоже надо, но лишь потому, что надо же заработать, что потреблять! Очень удивился, когда Ленка ему зачем-то сказку про Золотую Рыбку прочла - вы, русские, такой непрактичный народ? А вот если бы я - нет, даже не в президенты, срок кончится, и все. И не миллион долларов, и не тонну золота - тоже, имеет свойство завершаться. А попросил бы я у рыбки, раз она такая всемогущая, такой мешок, из которого что захочешь, то и достанешь, сегодня миллион, завтра миллион. Ну и оружие конечно, чтобы никто у меня не отнял - а лучше, сразу рыбке условие поставить, чтобы пользоваться мешком мог один я. Поместье, чтобы жить по-королевски, а лучше целый остров, где-то в океане, чтобы никому налогов не платить, и на нем целый Версаль. И чтобы путешествовать, хоть лайнер, хоть линкор, чтобы никто не посмел меня тронуть. Да я господом богом стану - все куплю, если мешок-казна бездонная, найму самых лучших хоть солдат, хоть слуг, хоть рабочих, хоть ученых, и самые красивые женщины мира будут рады на меня лишь взглянуть, эй, пышечка, ну нет же у меня такого мешка, так что не дуйся, и ты для меня сейчас богиня!
А вот если бы у меня был такой мешок, так я пожелала бы из него, десяток таких кораблей, как у Михаила Петровича! И самолеты, и танки, которые будут через семьдесят лет, и конечно, атомных ракет - чтобы кончилась наконец эта проклятая война, и чтобы никто и думать не смел, напасть на нас снова! Чтобы никогда не было больше Блокады, и ничьи родители от голода там не умирали - господи, как папу с мамой вспомню, по-бабьи выть хочется! Но нет Мешка - и все придется делать нам самим. Чтобы эти корабли, и самолеты, и танки, а еще и заводы, города, электростанции, дороги, все-все это, нашими трудами!
Живи в свое удовольствие? Когда под столом бомба, и уже тикают часы. Это можно, по-вашему, назвать жизнью? Там, в будущем, ошиблись, сосредоточившись на одном лишь материальном и упустив воспитание, или считали, что человек, рожденный в социализме, сам станет коммунаром? Хотя я помню такое, еще перед войной, в некоторых семьях - “мы натерпелись в революцию, гражданскую, двадцатые, так пусть хоть сын или дочь поживут в свое удовольствие”, вот и воспитали тех, кто готов лишь брать, ничего не давая взамен! И где сейчас эти детки - в полицаях? Нет, своих детей я воспитаю совсем по-другому! Я не фанатичка, не аскет, не монашка - просто, есть такая наука диалектика, по которой должно быть равновесие. Ну вот представьте, явится к вам волшебник, и скажет, одно желание ваше исполню, самое заветное - но кто-то, вам незнакомый совсем, умрет. Вы бы согласились - тогда представьте, что этот волшебник спросит каждого, что тогда?
Так что этот американец для меня не человек, а что-то вроде микроба. Именно так - потому что с этим взглядом даже его страна не победит никогда, лишь испоганит жизнь другим. Если в том будущем даже Михаил Петрович не сумел найти достойную себя, а готов был жениться на какой-то, которая предпочла его какому-то шведу? Чтобы быть там лишь при муже - не работать, убирает домработница, с ребенком сидит няня, обедать ходят в ресторан. Прожить вот так сколько-то лет, и ради чего?
Я прочла, в особом файле, “интересное в Интернете”, что у них там, в будущем, даже нет семей! Причем по простой и мерзкой причине: подсчитано, что человек, живущий один, в сравнении с членом семьи, потребляет в расчете на одну свою душу почти вдвое больше еды, электричества, упаковки, прочих товаров и услуг - то есть он более выгодный потребитель. Нет, никто не запрещает семьи - просто, в их фильмах почти все положительные герои, это одиночки, или разведенные (так они раньше пропагандировали толерантность к неграм), а в печати, телевидении и наверное, том же Интернете, все больше голосов, что семья отжила свое, как устаревший институт общества, что только индивидуалист может добиться успеха! Но я все же успела узнать настоящих родителей, и любящих, и когда надо, строгих. А оттого мне жаль этих, не имевших того, что было у меня, бедные вы люди! И еще больше я их ненавижу, за то, что они пытаются свой гнилой товар впихнуть всем!
А потому, этот мистер Эрл для меня существо, стоящее на ступеньке эволюции гораздо ниже человека.
-Ну ты, Ань, даешь! - сказала мне после Ленка - с ним прямо, как графиня со слугой!
С паршивой овцы, хоть шерсти клок. Товарищ Кириллов, когда я ему это предложила, сначала очень удивился, а затем одобрил. Ну а я всего лишь вспомнила слова Михаила Петровича, по совсем другому поводу - “если не можешь предотвратить, так возглавь”. И книжку про “лихие девяностые”, какого-то Бушкова, оказавшуюся на компьютере в библиотеке.
Мистер, как мы реализуем товар, это наши проблемы. Ну например, если вы завтра увидите на улице женщину в новых вещах и спросите, она правдиво вам ответит, “получила в награду, как передовик”. Мистер, вам непонятно? Нам платят, мы договариваемся с теми, кто решает, кого назначить передовиком. И вручают, при толпе свидетелей, на общем собрании. При чем тут букмекеры - а, и правда, похоже.
Не рассказывать же этому шимпанзе, что весь товар мы честно, по описи, сдаем Кириллову, после чего его и в самом деле распределяют в завкоме передовичкам. Большей частью.
-Из образа выходите - сделал нам замечание товарищ комиссар третьего ранга - вот как объяснить, что сами не носите то, что через ваши руки проходит? Извольте соответствовать - себе, на представительство, оставить приказываю платья, обувь, ну все что подобает, конечно в разумных пределах.
Капитан Юрий Смоленцев, “Брюс”.
Так, товарищ комиссар третьего ранга, кому тут морду бить?
Вообще, чудное звание у нашего “жандарма”. В этой истории, в отличие от нашей, с введением погон так же привели к единообразию всяких там воентехников, военфельдшеров, военюристов - но политработников и госбезопасность отчего-то оставили по-прежнему. И если раньше, майор ГБ был равен армейскому полковнику, старший майор ГБ - генерал-майору, то комиссар госбезопасности третьего ранга, это генерал-лейтенант?
Встретил он нас еще в Полярном, на причале. Мы наверх выползаем, эх, свежий воздух, ну не сравнить с искусственным! Смотрим, как наш Михаил Петрович свет Лазарев с самим комфлотом Головко, после официальной части думаем, вот и нам пора, конец мая уже, скоро начнется, как там будет на Днепре? Но нет, пары часов не прошло, едва ноги размять успели на твердой земле, как приказ, всем на борт, идти в Северодвинск, и “жандарм” с нами.
Заставил нас всех рапорты писать, что, как, где, едва не поминутно. И еще вызывал, расспрашивал, уточнял. Но больше конечно, с товарищем Лазаревым что-то обсуждали. В Северодвинск пришли, на свое, привычное уже место, стали, где все под нас специально оборудовано, выгружаемся со всем своим подводно-диверсионным имуществом, для следования пока в казармы отдельной роты ПДСС Северного Флота, база наша главная тоже в Северодвинске так и осталась. А “жандарм” сразу исчез куда-то со всеми бумагами - ну значит, так надо.
Таскают имущество наши же, из роты - поскольку вещи и секретные, и деликатного обращения требуют. Мы стоим, смотрим - во-первых, мы по здешним меркам, “деды”, офицеры, спецы, а не сержанты, взятые из флотской разведки, и ни разу еще по-боевому на глубину не ходившие, во-вторых, мы с боевого выхода, так что сами должны понимать. Солнышко печет - север же, скоро белые ночи начнутся. И тут прибегает матрос-посыльный - к “жандарму”, всех нас. Мы естественно, за ним, не ожидая ничего хорошего. С Кириловым Аня, тоже в каком-то расстройстве. Ждем указаний.
-Мужики (странно! Отчего не официальное, товарищи офицеры?). Помощь требуется, для деликатного дела. Вот вы, товарищ Смоленцев, очень хороший рукопашник? И у всех вас с этим лучше, чем у простых матросов СФ.
Тут вступил в разговор наш кэп, Большаков, а я, естественно, активно слушал. Выходит, пока мы в море, тут американец, да еще и самый настоящий шпион, клеится к Анечке, боевой подруге нашего командира? Нет, арестовать или выслать не проблема, так ведь другого пришлют? А можно ли его в госпиталь еще на месяц, нет убивать или калечить не надо, аккуратно так, вот оттого вас и просим! Проблема в том, что он не один. Ну да, а что вы хотели, в переулке ночью мы и без вас бы справились. А вот через час в “Белых ночах”, и с ним будет десяток или больше американских матросов, так что… Нет, мужики, желательно без трупов, и без особо тяжких, зачем нам сейчас разборки с союзниками? “Двухсотый” или тяжелый “трехсотый” с их стороны, это уже предмет для серьезного расследования, причем не только нашего, ну а насчет битых морд никто заморачиваться не будет.
