— Эй, ты так и не сказала, что случилось с твоей большой мечтой, стать учителем в Англии?
— Кто тебе это рассказал?
— Это же очевидно, мать.
— Понятно.
— Значит, ты не смогла устроиться даже в качестве дошкольного учителя, — со злорадством констатирует он.
— Нет, не смогла, — растерянно отвечаю я.
— Тебе не стоило возвращаться сюда. Здесь абсолютно ни х*я делать. И не строй планы остаться здесь навечно. Я пытаюсь уговорить мать продать этот дом и купить поменьше для нас троих. А оставшуюся часть денег хочу пустить на свой бизнес.
Я молча поднимаюсь по лестнице и стучу в дверь комнаты отца. Даже снаружи я слышу, как орет телевизор.
— Кто там? — с раздражением рычит отец.
Я открываю дверь и вхожу в комнату.
Он хмуро и раздраженно смотрит на меня, потом поднимается из кресла и удивленно восклицает:
— Сноу?!
Купу был право. Отец очень похудел, лицо осунулось, рубашка висит на нем как на вешалке.
— Да, это я, папа.
Он шарит по низкому столику в поисках пульта, выключает телевизор и поворачивается ко мне, с нетерпением интересуясь:
— Когда ты приехала?
— Я прилетела.
— Но почему ты нам не сообщила? Как ты добралась из аэропорта? Мать знает?
— Папа, я взяла такси из аэропорта, нет, мама не знает. Это было скоропалительное решение — приехать домой.
— У тебя все нормально? — обеспокоенно спрашивает он.
— Да, все в порядке.
— Уверена? — хмурясь, настаивает он. — Я... имею в виду, мы так волновались за тебя.
— Да, папа. Ты же видишь, что со мной все хорошо.
Он несколько раз кивает.
— Входи. Входи. Посиди со мной. Ты устала? Ты хочешь что-нибудь поесть? Виджайя может приготовить тебе.
Я сажусь рядом с ним.
— Нет, я не устала. Я спала в самолете и не голодна. С тобой все в порядке?
— Да, все хорошо, — он внимательно смотрит на меня и вздыхает. — Ты уехала ребенком, а вернулась женщиной. Мужчина, не так ли?
— Да, — шепчу я.
Он прищуривается.
— Ты беременна?
Я отрицательно качаю головой.
— Уверена?
— Да, уверена.
— Слава Богу. Ох, слава Богу, — говорит он с облегчением.
Я чувствую, как у меня глаза наполняются слезами.
— Не беспокойся, Сноу. Я найду тебе хорошего мужа. Ты молода и красива. Многие мужчины из хороших семей будут готовы взять тебя в жены. Никому не говори о человеке, обманувшем тебя. Знаешь, как это бывает. Люди начнут судачить. Чем меньше знают, тем лучше.
— Ох, папа. Никто меня не обманул. И я не хочу, чтобы ты искал мне хорошего мужа. Мне нужно некоторое время побыть дома, а потом я найду квартиру и уйду.
— Квартиру? Из моего дома? Что за западный бред? Ты моя дочь и ты останешься здесь до тех пор, пока не выйдешь замуж.
— Ох, папа, — вздыхаю я.
Он берет меня за руку.
— Это твой дом. Пока я жив, у тебя есть этот дом и он здесь. Никто не сможет тебя выгнать отсюда, — отец громко выдыхает.
— Я скучала по тебе, папа.
Он медленно кивает.
— Я все испортил, Сноу, сделав полный бардак. Знаешь, что когда ты родилась, всегда узнавала мой голос? Ты не могла отвести от меня своих больших, зеленых глаз и все время смотрела на меня. Но у меня всегда не хватало на тебя времени. Я был слишком занят. И ради чего? Я все равно все потерял. Теперь я сижу здесь, в этой маленькой комнате, с включенном на полную мощь телевизором и притворяюсь, что зол на весь белый свет, чтобы никто ко мне не входил. Я старый дурак.
— Ты не старый дурак, папа, — с грустью говорю я.
— Нет, именно старый дурак. Никто не знает о скольким я сожалею, кроме меня самого. Теперь иди, тебе нужно повидаться с матерью. Она будет очень рада, что ты вернулась домой.
— Я увижусь с тобой за обедом, да?
— Да, да, — тихо говорит он.
Я встаю и целую его.
Я выхожу из комнаты отца, закрываю дверь и вижу маму, идущую по коридору. Она одета в халат. Она останавливается на пол шаге. И смотрит на меня расширенными от удивления глазами.
— Привет, мам.
Она приходит в себя и подходит ко мне. Она совершенно не изменилась за год. Она осталась такой же красивой и такой же отчужденной, как и тогда.
— Ты выглядишь по-другому, — говорит она, внимательно рассматривая меня. — С тобой что-то произошло...
Я опускаю глаза.
— Что-то плохое, — говорит она.
Я быстро выдыхаю и поднимаю на нее глаза.
— Да, но сейчас я в порядке.
— Расскажи мне, что с тобой случилось, — сурово говорит она.
Я отрицательно качаю головой.
— Ох, мам. Ты знаешь, что со мной случилось, — несмотря на то, что я пытаюсь держать себя в руках, мой голос срывается.
— Я предупреждала тебя, но ты всегда была слишком своевольной, слишком непокорный, слишком умной, — ее тон звучит холодно и неумолимо.
А потом я замечаю по ее лицу — ей совсем не жалко меня. Она рада, что меня наказали. Я действовала импульсивно, и за это я получила наказание.
— Ты не против, если я поживу здесь некоторое время? — тихо спрашиваю я ее.
— Конечно. Куда еще ты можешь пойти?
— Спасибо, мам.
— Я скажу Виджайе, чтобы она приготовила для тебя место за столом. Почему бы тебе не принять душ и немного освежиться? Позже мы можем поговорить. Я так давно не была в Лондоне.
И она уходит. Я смотрю ей вслед. «Что же я такое совершила, что ты так меня ненавидишь?»
Я знаю, что мое пребывание в родительском доме будет недолгим. У меня еще осталось немного денег, и мне нужно как-то выбраться в город и найти там работу. Я все-таки лелею мысль потом снять квартиру. И я не оставила свою мечту и у меня хватит сил ее осуществить. Я все-таки стану воспитателем, учителем дошколят.
Я вспоминаю Шейна. У меня такое чувство, словно он из другого мира. Интересно, что он делает сейчас, и тут же я ощущаю, режущую боль в груди. Я достаю его фото и смотрю на него. «Все ли с тобой в порядке? В безопасности ли ты, дорогой?» Я провожу пальцем по его подбородку, опускаюсь ниже и провожу пальцем по его телу, слезы наворачиваются у меня на глазах.
О, Шейн, Шейн, дорогой Шейн.
35.
Джейк
Я вхожу в прокуренную комнату, в глубине Chili Club, Ленни уже ждет, сидя за столом. Я закрываю дверь, он поднимается и идет мне навстречу.
— Как ты? — спрашивает он, пожав мне руку и приглашая сесть. Его дружелюбие не вводит меня в заблуждение и не застанет врасплох. Я общаюсь с Ленни уже довольно долго и знаю его хорошо. Он приветлив и дружелюбен, но тут же может воткнуть тебе нож в спину.
— Хорошо. А ты?
Уголки его рта опускаются.
— Пока не жалуюсь.
Я сажусь, откинувшись на спинку кресла, и наблюдаю как он занимает свое место за столом. Он открывает серебряный портсигар и протягивает его мне. На самом деле, я бросил курить. Но сейчас я хочу вспомнить те далекие времена. Я протягиваю руку и беру сигарету. Он открывает свою черную зажигалку. Я наклоняюсь вперед и затягиваюсь, в воздухе разносится еле уловимый аромат вишни.
— Спасибо, — говорю я и откинувшись назад на спинку, глубоко затягиваясь.
Он прикуривает свою сигарету и тоже откидывается на спинку кресла. Я наблюдаю за ним, как он затягивается и выдыхает. Его глаза встречаются с моими через пелену дыма.
— Как в старые времена, да? — говорит он.
— Да, как в старые времена, — повторяю я, совершенно невозмутимо.
— Чего ты хочешь, Джейк? — хитро поблескивая глазами, спрашивает он.
— Мой брат приходил к тебе?
— Да, — говорит он. — Мы пришли к соглашению.
Я не подаю вида, что не знаю о соглашении, но глубоко внутри себя чувствую гордость и радость. Я пришел сюда, предполагая, что придется торговаться, угрожать и даже, если потребуется убить ублюдка при необходимости, но Шейн уже все уладил. Мой младший брат, однозначно, вырос. Он прошел свой собственный бой и выиграл. Как, черт возьми, ему это удалось?
Я опять затягиваюсь.
— Хорошо. Значит между нами мир.
Он откидывает голову назад, посмеиваясь, словно мысль о войне между Иденами и им, ему никогда не приходила в голову.
— Ты же меня знаешь. Я не держу обид.
Даже знаю почему. Потому что Ленни всегда будет мстить, пока не удовлетвориться, получив тело обидчика.
— Да, ты прямой парень, Ленни.
— Я бы никогда не стал вредить твоей семье, Джейк.
Я внимательно смотрю ему в глаза.
— Конечно, ты слишком умен, чтобы на это пойти.
Он тушит окурок в пепельнице.
— Война между нами, никому не принесет пользы. Борьба мафии — это всегда нелегкий путь, а?
— Он молод, надеюсь, он не слишком далеко зашел с тобой? — спрашиваю я.
У него вылетает какой-то кудахтающий смех.
— Слишком далеко? Шейн? Ты его не дооцениваешь.
Я молчу, делая еще одну затяжку, медленно выдыхая. Вдруг я начинаю волноваться. Во что ввязался Шейн? Что он мог такое предложить Ленни, чтобы тот остался доволен? Я ожидал увидеть его, харкающим кровью от ярости.
Я хмурюсь.
— В чем именно заключается ваше соглашение?
