― Что? И возить ее на заднем сиденье мотоцикла по Италии?
― Да! Собака-байкер! Это будет изумительно.
Я рассмеялась.
― Какой твой любимый фильм? ― спросил он.
― Сейчас я могу думать только о фильмах про животных. Я не знаю, «Белый клык» или «Зов предков». Ох, но еще я люблю «Унесенные ветром».
Его лицо вытянулось.
― Какой последний фильм заставил тебя плакать?
― Я плачу над многими фильмами. Эм… «Эдвард-руки-ножницы» ― он всегда заставляет меня плакать.
― Кто был твоей первой влюбленностью? Лучше пусть это будет кинозвезда. Хотя мне, возможно, придется выслеживать его.
― Лучше приготовь свое оружие.
― Почему?
― Энтони Кидис.
― Кто?
― Вокалист из Red Hot Chili Peppers.
― Тебе нравится рок?
― Я люблю разную музыку.
Он счастливо рассмеялся.
― Боже, я люблю тебя!
Я не смогла сдержать улыбку.
― Что?
― Просто, когда я думаю, что знаю тебя, ты чертовски меня удивляешь.
Я села к нему на колени и обвила руками его шею.
― Ладно, твой черед: любимая книга?
― «Сердце тьмы».
― Брр! Почему она? Это ужасная история!
― Я полагаю, потому что она показывает, как... как далеко человек может зайти, когда ничем не ограничен.
― Хмм, я не думаю, что ты превратил меня в фаната Конрада. Ладно, первая девушка, которую ты поцеловал?
Он покраснел и опустил взгляд.
― Давай, расскажи мне. Я не буду ревновать. Ну, может, немного.
― Бренда Вайсман.
― И сколько тебе было?
― Шестнадцать.
Я подумала, что это было не так давно. И затем мой сверхактивный мозг представил, как он занимается любовью с ней и...
― Что с ней случилось?
― Ничего.
― Ну, что случилось у вас с ней?
Он покачал головой, выглядя смущенным. Я была заинтригована.
― Давай, расскажи мне. Это не может быть так плохо.
― Мы встречались некоторое время...
― И...
― Мы расстались.
― Когда это было? Когда ты порвал с ней?
Он заерзал подо мной от дискомфорта.
― Четыре месяца назад.
Казалось, будто меня ударили в живот.
― Ты встречался с ней два года?
Он покачал головой.
― Нет-нет... около десяти месяцев.
― Ох.
Я встала, и он беспомощно посмотрел на меня.
― Мне жаль, Каро.
― Нет, не извиняйся. Я просто... удивлена. У меня сложилось впечатление, что ты не…
― Мы не спали вместе.
― Почему нет? Большинство подростков... ― слова обжигали мое горло, ― большинство подростков отчаянно бы...
Он неудобно заерзал.
― Мы собирались, но затем я услышал, что она трахалась с Джеком ― ты встречала его как-то. ― Он покачал головой. ― Но я рад, что этого не произошло… с ней. Я не любил ее. Ты единственная женщина, которую я когда-либо любил, всегда была только ты.
Мне было трудно это принять. Откуда пришла его уверенность?
― Каро?
― Я в порядке. Я просто... удивлена. ― Снова это слово. ― Что бы ты делал, если бы я не вернулась?
Он пожал плечами.
― Я не знаю.
Но я знала. В один из дней, он встретил бы девушку своего возраста, особенную, и влюбился бы, у него был бы шанс на нормальные отношения. И что если бы я не встретила его? Я бы все еще была лунатиком в своей собственной жизни.
Но я вернулась, и мы встретились. И я не могу вернуться к своей прежней жизни, я просто не хочу.
Я протянула ему руку.
― Ладно, уже поздно. Пойдем спать.
Мы поднялись по лестнице, рука об руку. Он неловко стоял в дверном проеме, пока я включала свет у кровати.
― Пойдешь в ванную первым?
― Ладно.
― Можешь использовать мою зубную щетку, если хочешь. Голубая.
Он на мгновение замялся, затем отправился в ванную. Я расстелила кровать, задумавшись, было бы лучше, если бы мы пошли в комнату для гостей. Но опять же, какая в действительности была бы разница?
Мы поменялись местами, и теперь я чистила зубы влажной щеткой, я уставилась на свое отражение в зеркале ванной ― лицо было знакомое, но это все. Все остальное изменилось.
Когда я вышла, Себастьян сидел на краю кровати, все еще полностью одетый.
― Кстати, твои родители знают, где ты сегодня?
Он моргнул и посмотрел на меня, очевидно, что его мысли были где-то совсем далеко.
― Они не заметят, что меня нет. Они, вероятно, снова вырубились после того как напились.
Он выплюнул свои слова.
― Чес подбросил меня до дома, и я отправился сюда, поэтому я задержался. Я не хотел, чтобы он знал, куда... он заберет меня в 10:30, поэтому я должен вернуться к этому времени. ― Он вздохнул. ― Кажется, что осталось не так много времени.
― Что, если твои родители увидят, что твоя комната пуста, и что в твоей кровати не спали?
Я чувствовала немного паники от этой мысли. Себастьян подарил мне полуулыбку.
― Я не застилал кровать этим утром. Если они посмотрят ― а они этого не сделают, они просто решат, что упустили, когда я ушел. Честно говоря, они не заметят. ― Он нахмурился. ― В любом случае они никогда не замечают ничего, связанного со мной, ― за исключением моих гребаных волос.
Бессознательно он провел руками по голове, пока говорил.
― Но они привели нас к этому, не так ли, ― сказала я тихо.
Он посмотрел на меня серьезно и медленно кивнул.
― Ты сожалеешь?
Я покачала головой.
― Нет. Ты заставляешь меня чувствовать себя... живой.
Я наклонилась и поцеловала его ― нежный, мягкий, любящий поцелуй. Он ответил немедленно и страстно, целуя меня так, что мы оба едва могли дышать.
― Я... Мне нужно спуститься вниз, ― сказал он, вставая.
― Что? Почему?
― Я оставил презервативы в кармане куртки, ― сказал он смущенно.
― Ох, ну, я хотела кое-что сказать насчет этого.
Он посмотрел на меня с беспокойством.
― Я говорила тебе, что собираюсь начать принимать противозачаточные таблетки, и я начала. Нам больше не нужно использовать презервативы.
― Правда? Ты уверена?
Я улыбнулась.
― Да. Никаких больше игр в охотника на презервативы.
Он мягко рассмеялся.
― Мне своего рода нравится эта игра.
― Ну, мне нет, ― сказала я, изогнув бровь. ― Ох, но я должна упомянуть... я не знаю, побеспокоит ли это тебя... но у меня месячные. Поэтому я знаю, что для нас безопасно перестать использовать презервативы. Это беспокоит тебя? Я имею в виду, будет ли это беспокоить тебя?
Я внезапно занервничала ― мы переходили на новый интимный уровень, и я не была уверена, какой будет его реакция.
― Можешь ты? Я имею в виду, нормально ли это... пока ты...? Я не хочу причинить тебе боль…
Я погладила его щеку. Он выглядел таким обеспокоенным.
― Да, мы все еще можем заниматься любовью. Я просто проверяю, в порядке ли ты с тем, что... будет немного крови.
Его глаза расширились.
― Я хочу заняться с тобой любовью, Каро. Боже, я хочу.
― Тогда я думаю, на тебе слишком много одежды.
Он отреагировал мгновенно, сбросив свои кроссовки и стянув футболку через голову. Мне показалось, я услышала, как один шов разошелся.
― Эй, все в порядке! У нас есть целая ночь. Я хочу, чтобы все было медленно.
Он выглядел смущенным на мгновение, затем застенчиво улыбнулся.
― Ладно.
Я толкнула его так, что он сел на край кровати, и затем оседлала его. Его руки обвились вокруг моей талии, притягивая меня к нему.
― Ммм, ― сказала я и обняла его руками за шею, уткнувшись в его подбородок. ― Это мое счастливое место.
Я нежно прикусила мочку его уха и была вознаграждена стоном. Я провела пальцами по его спине, наслаждаясь ощущением его кожи и упругостью его четко очерченных мышц. Кончиками пальцев я слегка массажировала его, отчего он снова застонал.
― Какой твой любимый цвет? ― прошептала я ему в шею.
― Что? Эм... голубой. Нет, зеленый. Красный, может быть.
― А ты, я смотрю, прямо уверен! Так, футбол или бейсбол? Или может баскетбол? Хоккей?
― Баскет... баск... эм...
― Ты не находишь, что трудно сосредоточиться? ― подразнила я его.
― Каро, я едва помню свое имя, когда я с тобой!
Я тихо рассмеялась.
― Что тебе нравится есть на завтрак?
― Господи, я не знаю!
― Скажи мне!
― Обычно я не завтракаю.
― Ну, чего бы ты хотел завтра?
― Тебя! ― сказал он.
Он резко встал, потянув меня за собой, затем бросил меня на кровать.
― Хватит медлительности, ― сказал он, его глаза были темными и серьезными.
Импульс желания, похоти и потребности воспламенился во мне.
Я медленно села и, продев пальцы в шлейки его ремня, притянула его к себе. Он дрожал, когда я провела кончиками пальцев над его ремнем. Обеими руками очертила его член через одежду. Он резко выдохнул.
Все время следя за его лицом, я расстегнула его джинсы, одну пуговицу за одной, и спустила их по его длинным, сильным, загорелым ногам. Его веки затрепетали и закрылись, и он глубоко задышал, когда я стянула его штаны ниже колен.
Они запутались вокруг его лодыжек, и он чуть не упал, пытаясь сбросить их. Я подавила смех. Себастьян не был надменным, но он был мужчиной, а все мужчины ― гордецы.
