что приказал выдать изобретателю небольшой аванс. Так что, простой рабочий в этом деле превзошел умом массу европейских профессоров!
История открытия уральской платины невольно заставляет вспомнить старую поговорку: "Деньги идут к деньгам, ордена к орденам", потому что самые богатые россыпи оказались сосредоточенными на земле, принадлежащей самым богатым, некоронованным королям Урала Демидовым. Их крепостные рудоищики Ефим Копылов, Емельян Ростигаев и другие выявили на склонах главного уральского водораздела россыпи, получившие название "поддерников", потому что только растительный слой прикрывал огромные богатства - пески, черные от крупных платиновых зерен.
На одном только Мартьяновском прииске, у юго-западного подножия Соловьевой горы, было обнаружено, а точнее сдано хозяевам в 1827-1829 годах 3384 самородка. Самый крупный из них весил около 9 килограммов.
Среднее содержание металла в этих россыпях, не имевших покрышки из наносов, было таким значительным, что рубеж в 100 пудов за сезон, который казался фантастическим, был не только быстро достигнут, но и превышен: в 1830 году добыли на демидовских приисках целых 109 пудов платины.
"Сливки" в верховьях сняли быстро, но добыча не уменьшалась, потому что долины рек оказались богатыми платиной на значительном протяжении. По мере удаления от водораздельной зоны содержание платины уменьшалось, а мощность наносов возрастала, и добыча становилась все более трудоемкой. На протяжении первого этапа освоения платиновых богатств Урала демидовские прииски оставались самыми богатыми и дали тогда свыше 80 процентов всей добытой в России платины - около 40 тонн.
Скоро об моем интересе стало известно и к нам зачастили ходоки из Нижнего Тагила, так как обычных иноземных скупщиков немцев сейчас днем с огнем было не сыскать. Не Рижский рынок на заре перестройки, разумеется, другие масштабы, но для уже постреволюционного времени очень даже серьёзные. У меня была небольшая наценка, местные скупщики платили всего в 2-4 раза дороже официальной мизерной цены ( которую после революции сразу установила Москва), особенно много за "светлую" платину (к "темной" все относились с недоверием: продавцы в нее часто подмешивали истолченный вольфрамит). Как я уже говорил, у артелей можно было приобрести металл за 1/12 рыночной цены, крупные монополисты просили 1/3. Так как времени особо в запасе я не имел, то основная часть покупок выходила у меня в среднем за 1/ 4 , то есть по 30 тысяч рублей за пуд, так что овчинка выделки стоила.
В основном все спрашивали золото, бумагу брали мало. Золото у меня было немного, всего 1350 кг и скоро у меня уже стало 930 кг платины. Кроме этого, я познакомился здесь с местным горным инженером Савельевым и сманил его с собой, вместе с семьей из трех человек ( жена и несовершеннолетняя дочь).
Ничего, потеснимся, обратно по течению мы быстрее пойдем. На все про все у меня ушло 11 дней после чего я распрощался с гостеприимными хозяевами, чтобы сделать им приятное, подписал все бумаги и меморандумы о союзе и сотрудничестве, нагрузил корабль дровами и продовольствием и был таков.
14 сентября мы спешно отплыли, опасаясь северных холодов, и резво двинули вниз по течению. Теперь скорость нашего парохода существенно увеличилась. Пропуска от белых у меня имелись, но в Перми нам пришлось снова перекрасится. К счастью, лоцмана мы высадили на берег неподалеку от города, куда не решились заходить, топливо и продовольствие у нас пока еще есть. Если Советские власти заинтересуются моей персоной "белого посла", то пусть нас догоняют. А далее слухи обо мне уже не должны дойти, мы мирные речные перевозчики и к Советской власти относимся сугубо положительно.
По пути у нас были небольшие приключения, но в целом все обошлось благополучно. 30 сентября мы уже миновали Камышин. Поскольку в Царицыне по слухам опять были красные, то следовало озаботится выгрузкой и тайным пересечением линии фронта. Расплатившись с нашей речной командой и поблагодарив их, мы 1 октября причалили к берегу в пустынном районе и оставили наш верный пароход "Ермак" на волю случая.
Судовая команда взяла шлюпку и отправилась вниз по течению, дай Бог им здоровья или не давай — теперь невелика разница, а мы остались. Нас было всего 11 человек ( если не считать семью инженера Савельева), а груза и оружия более тонны. Пришлось искать лошадей или подводы. Кроме всего прочего, мы должны были обеспечить пересечения нашего драгоценного груза через линию фронта. Послали водителя Ефима, как самого внушающего доверие своим простецким видом человека, на разведку в ближайшее село рыбаков. Заодно он узнает для нас новости. Кое-что я помню из курса истории России, но не более того. А наши казачьи части, орудующие на реке Медведице, должны быть отсюда не так уж далеко.
Скоро Ефим явился обратно, наняв две подводы, с помощью которых мы как простые советские люди доставили свой груз партиями в деревню Ивановку. Здесь же я узнал и свежие новости и даже с «леденящими душу» подробностями. Как я уже упоминал с момента моего ухода большевики двинули на казаков огромные армии, отбили Царицын, а на Дону оппозиция, воспользовавшись моим уходом и созывом Донского парламента – Круга, попыталась захватить власть и организовать перевыборы Атамана.
Добровольцы выдвинули свою кандидатуру - двуличного Африкана Багаевского, который до этого момента считался личным другом Краснова, хотя и всячески вредил ему втихомолку. Деникину нужен был Атаман безвольный, которого он мог бы вести на поводке. Но Краснов опять успешно выиграл выборы. В массе -- и казачество, и население Области фактически было на стороне Краснова. Они были благодарны ему уже за то, что он им дал все то, чего они так страстно хотели, а именно: покой, безопасность и порядок. Немцы, успокоившись, опять возобновили поставки казакам оружия и боеприпасов. А они оказались весьма кстати, отбивать новый натиск красных орд.
К этому времени, покой Донской области с юга был обеспечен войсками Добровольческой армии, уже очистившей от большевиков значительную часть Кубани и Ставропольской губернии. С запада для нас тоже не было никакой опасности, так как Харьковская и Екатеринославская губернии были заняты германскими войсками, поддерживавшими в них строгий порядок.
Но зато пределы Донской области с востока, севера и северо-запада оставались все еще под страшной угрозой вторжения извне жестокого противника, и население, особенно приграничной полосы области, еще жило в вечном страхе за свою жизнь и имущество.
На Астраханском направлении все было более благоприятно, там красные не имели особых сил. Казаками был успешно сформирован Астраханский корпус численностью до 4-х тысяч штыков и сабель, оборонявший восточные степи за Манычем, что вел, время от времени
