– Они были великолепны, – отозвалась Кэтрин немного невпопад.
Экипаж проехал под фонарем, и на мгновение луч света упал на дядю. Кэтрин заметила, что он чем-то встревожен и пристально смотрит на племянницу.
– Что ты думаешь о Грэвенвольде? – неожиданно спросил Гил, и девушка не могла не заметить, как напряженно звучит его голос.
Господи, только бы он не догадался!
– Он красив, очень красив, – ответила Кэтрин с деланной непринужденностью. – Думаю, он пользуется большим успехом у дам.
Гил откинулся на сиденье.
– Он не обидел тебя какими-то пошлыми намеками, надеюсь?
– Нет, конечно, лорд – истинный джентльмен.
Какая ложь! Доминик не больше джентльмен, чем… Она даже не могла подобрать сравнений.
– Да… Ну, будем надеяться, так и есть. Мне не следовало поощрять вашего знакомства. Он, как я слышал, жениться не собирается, а нам надо подыскать тебе мужа.
Кэтрин сжалась.
– Я тоже слышала, что он поклялся не жениться. Откуда такая блажь? Я думаю, он должен быть заинтересован в рождении наследника.
– Там какая-то темная история, связанная с отцом. Давняя вражда. Он намерен сделать так, чтобы имя Эджемонт некому было передать.
– Но его отец умер. Почему же сейчас…
– Не знаю. Как бы там ни было, он твердый орешек и от своего не отступит. Сомневаюсь, что даже ты смогла бы свернуть его с пути.
Кэтрин сделала вид, что не замечает вызова.
– Уж Грэвенвольда я бы выбрала в последнюю очередь.
Дядя пожал плечами.
– Может, ты и права. Грэвенвольд чертовски упрям. Жить с ним было бы пыткой.
– Точно, – не удержалась Кэтрин.
– Мы найдем тебе другую партию. Что ты думаешь о Джайлсе?
– Ты о Джереми?
– Он второй сын, и поэтому не наследник, но его отец все же герцог. Он умен и настойчив. Кроме того, он к тебе явно неравнодушен. Я думаю, что ты сможешь сделать так, что он простит тебе, что угодно.
Кэтрин задумалась. Джереми был добрым, умным и сердечным юношей.
– Нет, – тихо сказала она. – Джереми заслуживает женщину, которая бы его любила. А я не смогу.
– Но…
– Как насчет Литчфилда? Он без гроша и, конечно же, мечтает о невесте с приданым. Как ты думаешь, он сгодится?
– Не шути так. Вы едва ли подходите друг другу.
– Подходим мы друг другу или нет, это другой разговор. Честно говоря, у меня вообще нет к мужчинам интереса. Литчфилд кажется мне ничем не хуже любого другого.
Герцог молчал.
– Ну так что? – не унималась Кэтрин. Гил неодобрительно крякнул.
– Литчфилд тебе не пара. Он привлекателен, да, но, Кэтрин, не пройдет и двух недель, как он тебе прискучит.
«Гораздо быстрее», – подумала Кэтрин. Ричардом нетрудно будет управлять. Он выполнит свой супружеский долг, но после этого, вероятно, захочет оставить жену в покое – до тех пор, пока не прискучат любовницы или не понадобятся деньги жены.
– Я подумаю, дядя. Мне кажется, что барон как раз то, что мне нужно.
– А мне кажется, что ты разыгрываешь передо мной несчастную возлюбленную. Впрочем, – вздохнул дядя, – у нас еще есть время подыскать что-то получше.
Кэтрин опустила голову. Доминик! Домини! Ну почему?!
– Да, но мне бы хотелось уладить все побыстрее. Больше всего мне хочется побыстрее вернуться в Арундейл. Я беспокоюсь о том, как там идут дела, да и о школе тоже. Я страшно скучаю по детям.
– Я хотел поговорить с тобой об этой школе. Что это такое?
– Мы назвали ее Благотворительной христианской школой Баррингтонов. Раньше она называлась Арундейлской школой для бедноты, но после смерти отца мы с Эдмундом решили переименовать ее, чтобы «не дразнить гусей». Когда я уезжала в Лондон, ребята успели многому научиться, и я сгораю от нетерпения узнать, как там идут дела.
Арундейл… Стоило произнести вслух это милое имя, как на душе у Кэтрин стало спокойнее. Если бы только можно было оказаться там прямо сейчас, подальше от Доминика.
– Знаешь, я хочу открыть у себя такую же школу, – признался Гил. – Я бы вполне нашел время для занятий с детьми, Мыс твоим отцом много раз говорили об этом, но, когда его не стало, я решил, что это были лишь разговоры.
– Чудесная мысль, дядя, – воскликнула Кэтрин. – Тебе, конечно, придется потрудиться, найти хороших учителей, уговорить родителей, а это, заверяю тебя, самая трудная задача, но, поверь, результат стоит всех хлопот.
– Мне понадобится твоя помощь.
– Помогу с удовольствием. Мы можем найти учителей прямо здесь, в Лондоне.
Гил улыбнулся.
– Не думаю, что это благородное дело надолго отвлечет нас от поисков подходящей партии для тебя. Мы сыграем свадьбу не дольше, чем через месяц.
Доминик мерил шагами комнату в своем лондонском доме на Ганновер-сквер. Доминик терпеть не мог этот дом, этот кабинет. Он вообще ненавидел все то, что любил отец. А эта комната нравилась старику маркизу больше других. И сейчас в ней, казалось, витал дух усопшего маркиза. Отец с ухмылкой смотрел на Доминика с огромного портрета над черной мраморной каминной полкой.
Прошлой ночью, вернувшись с бала, Доминик пришел сюда, уселся в кресло перед камином и уставился на портрет отца. Доминик надеялся, что эта самодовольная ухмылка, этот презрительный взгляд укрепят его волю, ожесточат сердце.
В этот предрассветный час, когда заветный графин с палинкой, приберегаемой на особый случай, уже опустел, Доминик вспоминал отца, думал о матери, о ее неудавшейся жизни, о том, как жила она, лишенная горячо любимого сына, отнятого жестоким отцом, о ее горьких слезах.
Доминик вспоминал свою безрадостную жизнь в Йоркшире, свою спальню, где проводил он ночи без сна, молча переживая жестокую травлю, незаслуженные наказания учителей. Он помнил, как сильно хотел убежать и не смел, потому что знал, что этим принесет еще больше огорчений матери, Доминик вспоминал о двух месяцах в году, которые ему позволено было проводить с матерью. Как он тогда был счастлив!
Доминик заставлял себя вспоминать, чтобы не думать о Кэтрин, и пил палинку. Увы, после пары часов забытья, когда он уснул в кресле, после ванны и бритья ему стало ясно, что ничего, кроме головной боли, ночные бдения не принесли.
– Он пришел, ваша честь, – доложил слуга. – Пригласить?
– Зови.
В кабинет вошел Мальком. На посетителе был дурно сшитый коричневый фрак. Харвей Мальком нервно теребил шейный платок.
– Вы посылали за мной, ваша честь? – спросил он, вытянувшись перед Грэвенвольдом.
– Да. Я хотел сообщить тебе, чтобы ты отозвал своих никчемных сыщиков. Я нашел ее.
Белесые брови Малькома поползли вверх.
– Здесь?
– Да, она была у нас под носом. Похоже, надо было искать даму среди более знатных особ. Наша леди – графиня.
– Графиня! – выдохнул Мальком.
– Кэтрин Баррингтон, если быть точным – графиня Арундейл. Я хочу знать о ней все, вплоть до того, какой водой она умывается.
– Ну теперь, когда мы знаем, кто она такая, сделать это будет не так уж трудно.
– Надеюсь, вы понимаете, Мальком, что все надо держать в секрете.
– Можете не беспокоиться, милорд. Ваш отец полностью мне доверял. Я вас не подведу.
– Отлично. Надеюсь получить от вас первые сведения не позднее, чем через три дня.
– Этого более чем достаточно.
Едва Мальком ушел, Доминик снова сел в кресло и стал смотреть на портрет.
– Я не дам тебе победить, – сказал он с тихой угрозой. – И пусть Кэтрин выходит замуж за кого-нибудь другого.
Это так, но он должен был узнать о ней правду, чтобы успокоиться и забыть. Как только с этим будет покончено, жизнь вернется в прежнюю колею.
Доминик взглянул на портрет и улыбнулся.
– Сегодня вечером мы приглашены к Соммерсетам, – объявил Эдмунд. – Литчфилд непременно будет там. Они с герцогом близкие друзья.
– Отлично, – откликнулась Кэтрин. – Мне уже так надоел Лондон! И все эти приемы!
Эдмунд состроил недовольную гримасу, но герцог улыбнулся.
– Рад слышать это. Я получил приглашение в Ривенрок, загородный дом Мэйфилдов, на неделю. От города недалеко, зато воздух свежий. Бедняга Эдди скоро сойдет с ума от того, что ему разрешают гулять только в парке за ручку.
– На неделю? – переспросила Кэтрин. – Я надеялась закончить наше… э… дело и вернуться в Арундейл.
– Боюсь, что тебе придется немного подождать. Неужели ты забыла о покушении на твою жизнь? Как я могу позволить тебе вернуться в Арундейл, пока все не уладится?
– Но, дядя, это просто смешно! Того человека могут вообще никогда не найти. И что же, всегда жить в страхе? Пусть все идет, как идет – вы ведь наняли охрану, и в Арундейле меня будут оберегать люди, которым я полностью доверяю.
Герцог нанял для племянницы лучших частных охранников. Они следовали за ней повсюду, а когда она находилась дома, каждый час проверяли, нет ли в саду посторонних. Спальня ее также охранялась, а на окнах были установлены крепкие решетки.
– Те же меры будут приняты и в Арундейле, а затем, когда я выйду замуж, никто, думаю, не посмеет покушаться на мою жизнь.
