– Те же меры будут приняты и в Арундейле, а затем, когда я выйду замуж, никто, думаю, не посмеет покушаться на мою жизнь.
– Особенно если ты выйдешь замуж за Литчфилда, – вставил Эдмунд. – Он прекрасно владеет шпагой и пистолетом. Он дрался на дуэли два раза и всегда выходил победителем.
– Он никого не убил? – тревожно спросила Кэтрин.
– Насколько я слышал – нет, – язвительно заметил дядя. – Боюсь, победы Литчфилда немного стоят. Говорят, он выбирает соперников скорее по степени владения оружием, вернее по степени отсутствия такого. Я знаю, что никто его не оскорблял, а уж за честь дамы ему бы и в голову не пришло драться.
Кэтрин сделала вид, что не заметила сарказма,
– Видите, дядя, с Литчфилдом мне будет спокойно.
– Тот человек, что украл тебя, скорее всего обычный вор – охотник за тугим кошельком, – заметил Эдмунд. – И он получил за тебя неплохие денежки.
– Если бы это было так, – возразил герцог, – почему бы ему не потребовать выкуп? Тогда он мог бы получить сумму куда более значительную.
– Об этом я не подумал, – признался Эдмунд.
– И кроме того, – продолжал герцог, – почему именно Кэтрин? Разве мало вокруг более легкой добычи? Клянусь, похитителю пришлось немало попотеть, чтобы утащить Кэтрин из дома.
– Теперь приходится только гадать. Быть может, он заметил где-то Кэтрин и выследил ее. Можно только сказать, что ей здорово повезло, что он не решил сам воспользоваться ею.
– Довольно, Эдди, – решительно заявила Амелия. – Думаю, Кэтрин приятнее было бы поговорить о чем-то другом.
Эдмунд-младший тем временем вырвался от матери и убежал из комнаты.
– Спасибо, Амелия, – сказала Кэтрин, делая вид, что не замечает усталого взгляда, которым Амелия проводила сынишку. – Итак, предложение Литчфилда. Впрочем, возможно, он не собирается его делать?
– Ты уверена, что Литчфилд – это именно то, что ты хочешь? – спросила Амелия, – Почему бы не подождать немного, не узнать его получше? А уж потом принимать решение.
– Зачем? Все, что мне от него надо, – это его фамилия и наследник Арундейла. Как только с этим будет покончено, мы с ним будем жить порознь.
– Кэтрин, дорогая, – начал герцог, но в этот момент в дверь постучали.
– Приехала портниха, – радостно заявила Кэтрин и, приподняв длинные юбки, поспешила к двери. – Сейчас мне надо примерить новое платье. Его и надену сегодня на бал. Если Литчфилд будет там, сегодня все и решится.
И с ослепительной улыбкой Кэтрин выпорхнула за дверь.
«Уж слишком она сияет», – думал Гил. Слишком, чтобы поверить в искренность ее радости. Он один знал о пережитой Кэтрин трагической любви с загадочным цыганом. «Образованным цыганом, – уточнил про себя Гил, – и отец его, возможно, англичанин». Гила ни на минуту не ввела в заблуждение показная веселость Кэтрин. Она чувствовала себя несчастной и обиженной и единственное, что она могла сделать сейчас, – показать всем, как ей хорошо. И что самое печальное, Гил видел, что в последнее время рана в сердце девушки стала глубже. И он догадывался почему.
Особняк Соммерсетов едва можно было разглядеть из-за колясок, карет, экипажей, запрудивших улицу перед домом. Доминик явился сюда с твердым решением доказать самому себе, что может раз и навсегда расправиться со своим чувством к Кэтрин и начать жить легко и свободно.
И тем не менее, едва войдя в зал, он стал мысленно молить провидение о том, чтобы ее здесь не оказалось, Увы, молитвы его не были услышаны. Из подъехавшей кареты вышли Кэтрин, ее дядя, кузен и его жена. В своем наряде из расшитого серебром изумрудного шелка Кэтрин была похожа на королеву. Доминик равнодушно поприветствовал ее, и она ответила всего лишь легким кивком. Несколько часов подряд он только ее и выискивал взглядом в толпе.
– Грэвенвольд!
Это Вентворт. Хорошо, что он не ведет за собой Кэтрин. Едва Доминик успел подумать об этом, как увидел ее среди танцующих. И снова с Литчфилдом! Черт возьми!
– Что-то, старина, тебя нигде не видно. Я думал, ты уехал.
– Да-да, я скоро уеду. Недели на две. А потом снова вернусь в Лондон.
– Полагаю, речь идет о поездке к Мэйфилдам. Мне говорили, что ты приглашен. Праздник должен получиться на славу.
Доминик чувствовал себя неловко.
– А вы с вашей очаровательной племянницей приняли приглашение?
Если она там будет, он не поедет.
– Да нет. У нас много дел в городе.
Доминик вздохнул. Хоть он и решил порвать с Кэтрин, сегодня, при виде ее, у него кровь закипела в жилах. Часть его желала вернуться в Грэвенвольд сразу после их первой встречи в Лондоне, другая – отказывалась признать поражение,
Словно в отместку Кэтрин, Доминик уступил леди Кампден и провел в ее постели несколько часов. Едва ли он мог сказать, что получил удовольствие сам и подарил его партнерше. Брюнетка утратила для него прежнюю прелесть, и, возвращаясь от нее, он жалел, что поехал.
– Ба! Неужели Грэвенвольд! Не часто вы балуете нас своим присутствием!
Лорд Литчфилд, стройный блондин, довольно бледный, изысканно одетый, протянул Грэвенвольду руку.
Доминик старался не смотреть на Кэтрин. А она… Она, держа под руку этого прощелыгу Литчфилда, безмятежно улыбалась! Рыжая ведьма!
– Леди Арундейл, – представил свою даму Литчфилд. – Надеюсь, вы хорошо проводите время?
Насчет того, что Литчфилд проводит время прекрасно, у Доминика сомнений не было. У Кэтрин было много поклонников – ее вниманием стремился завладеть чуть ли не каждый мужчина в зале, но ответной милости удостаивался лишь этот бледный субъект.
Что она в нем нашла? Без гроша в кармане, бабник, глуп как пень.
– Вечер просто изумительный, – произнесла Кэтрин с едва заметным вызовом. – И Ричард, оказывается, обожает танцевать! Так же, как и я.
Ричард! Вот, значит, как! Ну что же, он по крайней мере не был тем англичанином, о котором она рассказывала. Впрочем, англичанина она тогда выдумала. Маленькая лгунья.
Музыканты вновь заиграли.
– Кажется, – заметил Литчфилд, – это вальс.
Он опять приглашает ее? Ну, это уже слишком! Два танца подряд, а с этим – три подряд, такое позволялось только жениху. Или не она знает этого?
Доминик удостоил Литчфилда неприязненным взглядом, а Кэтрин самой очаровательной из улыбок.
– Надеюсь, леди Арундейл окажет мне честь, – сказал Доминик и схватил даму под руку.
Кэтрин была сама любезность.
– Конечно, милорд, отчего же нет?
Ну почему она так на него смотрит? Почему у нее такой ледяной взгляд?
Доминик провел Кэтрин к центру зала и обнял, как того требовал недавно вошедший в моду вальс. И в тот момент, как рука его легла на изящный изгиб, он понял, что допустил непоправимую ошибку. Слишком живо всплыли воспоминания о прочих соблазнительных местах ее тела, о ее ножках. Он помнил ее тело, каждый дюйм его, помнил абрикосовый оттенок сосков. Он жаждал видеть ее подле себя обнаженной, мятущейся, выкрикивающей его имя. Он хотел держать ее в объятиях и целовать, он хотел любить ее, как раньше.
– Я скучал по тебе, – нежно проговорил он. Как бы ему хотелось, чтобы эти слова были всего лишь словами, которые он часто шептал на ухо дамам во время танца!
– А я нет, – ядовито заметила Кэтрин. – Я была слишком занята, чтобы думать о проходимцах вроде тебя.
– Слишком занята? Литчфилдом?
– Ричард – весьма интересный мужчина, – ответила Кэтрин. – Ты не станешь отрицать.
– Ричард – напыщенное ничтожество.
– Лорд Литчфилд куда больше джентльмен, чем ты, – заявила Кэтрин, упрямо вскинув подбородок. – Пока еще он не сделал предложения, но скоро сделает. И я приму его. И мы поженимся как можно быстрее.
Доминик вдруг сбился с такта, и Кэтрин едва не упала, споткнувшись.
– Думаю, ты устала танцевать, раз спотыкаешься на ровном месте, – проговорил он с улыбкой и потащил к выходу. – Почему бы нам не подышать воздухом?
– Но…
Доминик, не обращая внимания на протесты, повел Кэтрин за угол на террасу, подальше от любопытных взглядов.
– Я хочу знать правду, Кэтрин. Ты торопишься выйти замуж до того, пока станет заметным следствие нашей связи?
– Конечно, нет! – возмущенно выдохнула Кэтрин. – Замужество – просто способ обрести свободу. Когда-то я знала, что такое свобода, и теперь я здорово соскучилась по ней. Как только я рожу наследника, я обрету независимость, такую же, какую имеют все замужние женщины. Короче говоря, мне больше не придется отвечать ни за кого и ни за что. И я буду предоставлена самой себе.
Доминик смотрел на нее, на се разрумянившиеся щеки, на ее огненные волосы. Не в силах побороть искушение, он потянулся к рыжему завитку.
– Неужели дело лишь в том, что ты не хочешь со мной разговаривать?
Кэтрин подняла глаза. Взгляд ее стал мягче. Казалось, она, подобно ему, Доминику, вспоминала сейчас другие ночи под иными звездами.
– Нет, мой цыганский лорд, дело не только в этом. Но ты не тот человек, за которого я выйду, и с меня довольно быть игрушкой в чужих руках.
