Он оглянулся куда-то за спину и громко крикнул:
— Сэр Вильгельм, ваша ставка сыграла. Я вам должен два фунта.
Обернулся ко мне и путано пояснил:
— Не обращайте внимания, у нас здесь все время все со всеми спорят. Итак, вы приехали по приглашению сэра Хью?
— Надеюсь, оно не поддельное?
— У вас странный юмор, мистер Майнце. Еще не вполне английский, но уже совсем не континентальный. Я помощник сэра Хью. Можно сказать — жалкий секретаришка. И зовут меня Перкинс. Джордж Перкинс к вашим услугам.
Если бы он щелкнул каблуками — я бы не удивился. Звание у жалкого секретаришки было не меньше майорского, судя по возрасту и некоторым специфическим манерам. А майорское звание — это первое в табели о рангах, которое остается за человеком на всю жизнь. То, что делает простого офицера "белой костью". Чтобы с ним не случилось, для окружающих он будет теперь всегда "майор Перкинс". А может быть уже и полковник. Но не генерал — не хватает годков.
— Сэр Хью удостоен срочной аудиенции у Ее Величества и поэтому немного задерживается. Но я уполномочен принять вас и ввести в курс дела.
— Да, не хотелось бы терять времени, мне еще предстоит возвращение в Лондон.
— Тогда следуйте за мной.
Мы прошли сквозь пару комнат, напомнивших мне своим убранством и людьми, ведущими степенные разговоры, тот единственный аристократический клуб, в котором мне доводилось бывать — White's. Даже некоторые лица, убеленные сединами, показались знакомыми. Странно было видеть их среди любителей гребли на байдарках. Я считал, что этот спорт все-таки удел молодых, но здесь самым молодым был пока что я.
— Вы давно оставили военную службу? — спросил я у провожатого.
— Четыре года. Сильно заметно?
— Я сталкивался с несколькими бывшими военными. Вы очень на них похожи.
— Все военные разные, мистер Майнце. Кто-то полжизни носится по лесам и пустыням, кто-то проводит годы в тесных подводных лодках, а иные, как я — просиживают свои зады при теплых штабах.
— Видимо, я встречался только с теми, кто как и вы, имеют больше отношения к мозгам армии, чем к ее кулакам.
Он ничего не ответил, но остановился перед дверью из лакированного дерева. Совсем не разбираюсь в сортах древесины и орешник от тиса для меня неотличимы, но эта дверь выделялась прежде всего искусной резьбой, изображавшей бегущие по периметру четырехлепестковые листья клевера.
— Вот мы и пришли. Если нужны сигары, глинтвейн, еще что-то — скажите мне, я позабочусь. Или, если они понадобятся позже, то в комнате есть звонок и на него всегда отзовется кто-то из персонала.
Он постучал в дверь и открыл ее.
В зале с занавешенными окнами кроме нас с Перкинсом находились двенадцать человек и одного из них я немножко знал — того самого мистера Брауна, что присутствовал при разговоре со Спраттом полтора года назад. Остальные лица выглядели знакомыми, но сталкиваться с каждым из них лично мне еще не приходилось.
Меня усадили в глубокое кресло, никому не представляя, как будто специально для сохранения инкогнито перед остальными.
Перкинс бесшумно удалился, успев шепнуть напоследок:
— Никаких фамилий. Только имена и титулы.
За ним закрылась дверь и мистер Браун поднялся из своего кресла, проверил тщательность пробора, глубоко вздохнул и открыл рот:
— Джентльмены, кажется, собрались все, — проблеял он своим тонким голоском. — Сэра Хью мы ждать не будем. Приглашения вам рассылал я по просьбе… очень важной особы. Итак, я постараюсь в нескольких словах изложить вам суть проблемы, заставившей…
Пока он молол языком, я оглядел присутствующих. Среди них имелся европеизированный араб, фотографии которого я видел в каких-то журналах; пара благообразных седовласых старичков, толстый и тонкий, оба одинаково лохматые, и этих господ я нигде прежде не встречал; один основательный господин лет пятидесяти, стилем одежды больше похожий на американца; один рыжеволосый и бледнокожий человечек средних лет, напоминавший своим обликом банковского клерка. Еще двоих мне со своего места было не видно — из кресел торчали только длинные ноги в темно-серых брюках и итальянских ботинках: чуть светлее, десятого размера — у одного и потемнее, восьмого — у второго. Очень смуглый человек, видимо, имевший в предках индусов, а, может быть, и сам индус, разговаривал вполголоса с рыжим веснушчатым валлийцем и к их беседе внимательно прислушивался еще один гость, очень похожий на киношного итальянца в том возрасте, когда приходит пора задуматься о завещании. Напротив меня сидел еще один почтенный джентльмен со слегка сизоватым носом, выдающим своим видом пристрастие владельца к неразбавленному скотчу. И последним был выступающий перед собравшимися мистер Браун.
— … как оказалось — недостаточно. Она дала свой эффект, много собственности перешло в достойные руки, но по-прежнему не наблюдается ожидаемого рывка. Другими словами говоря, следует признать, что промежуточные итоги проводимой приватизации сильно хуже ожиданий. Цены на услуги в энергетике, водоснабжении постоянно растут, а качество с той же стремительностью падает. Ставка на эффективного частного собственника себя почти не оправдала. Мы пока что пытаемся сохранить лицо, но уже сейчас ясно, что одной приватизации и либерализации рынка недостаточно, чтобы успокоить население страны.
— Вы хотите сказать, что зря передали мне водопровод в Ливерпуле? — со стороны "итальянских ботинок" раздался хорошо поставленный голос. — Я вложил в эту чертову трубу уже двести миллионов фунтов, а цены повысил всего лишь на треть. И мои специалисты представили неделю назад отчет, что при нынешнем уровне платежей водопровод окупит мои вложения только лет через сорок. Я считаю, нет, я уверен и никто не сможет меня переубедить, что в этом году придется еще раз повышать цену. И если кто-то захочет меня упрекнуть моей алчностью — пусть лучше помолчит. Иначе я с удовольствием разделю эту неповоротливую структуру на десяток частей и распродам всем желающим.
— Нет, сэр Мортимер, конечно нет, — поспешил оправдаться мистер Браун. — Я искренне верю, что всем новым собственникам просто нужно немного больше времени, чтобы справиться с проблемами, присущими большим организациям. Мы понимаем, что в одночасье изменить неповоротливость закостенелых организаций чрезвычайно сложно. И пусть все идет своим чередом. Но вместе с тем, правительству и Ее Величеству очень хотелось бы порадовать своих подданных хорошими цифрами экономического роста страны. Все здесь собравшиеся, за исключением вас, господин Дональд, — он отметил кивком "американца", — и вас, Зак, — он кивнул и мне, — либо уроженцы Великобритании, либо избрали своим постоянным местом жительства нашу благословенную страну. Или же имеют с ней очень продолжительные бизнес-связи, как господин Кушал. И все вы очень обеспеченные люди, которым, думается, небезразлична судьба приютившей вас страны…
— Все это замечательно, мистер Браун, но нельзя ли покороче? — теперь возмутился араб.
— Не спешите, Моххамед. Вы получили от французов Орден Почетного Легиона, теперь у вас есть возможность обзавестись Орденом Подвязки…
И я понял, что араб, которого я где-то мельком видел — хозяин сети магазинов Harrods, великий и ужасный аль-Файед, липовый фараон.
— Вас это интересует? — продолжал мистер Браун осаживать нетерпеливого араба. — Тогда послушайте меня. В кабинете министров созрела идея о создании чего-то подобного американской Силиконовой долине. Королева с большим одобрением отнеслась к ней. В скором времени будет опубликован соответствующий законопроект, который, будьте уверены, получит одобрение в обеих палатах Парламента. Организация проекта предполагает участие государственного и частного капитала на паритетных началах. Мы специально пригласили на эту встречу мистера Дональда Валентина, основателя известного большинству присутствующих венчурного фонда Sequoia Capital, стоявшего у истоков и финансировавшего начальные этапы развития таких всемирно известных компаний как Atari, Apple, Oracle, Cisco и многих других. Мы все знаем, чем стали эти компании в современном мире. Его часто называют "отцом Силиконовой долины" и этим не сильно грешат против истины.
Американец растянул дежурную улыбку от уха до уха и показал всем замечательный набор белых зубов.
— Мистер Валентин согласился помочь нам с развитием проекта, в котором и сам примет некоторое участие.
Сказать, что я удивился — это не сказать ничего. Оказывается не только мы с Серым думали о развитии и технологическом рывке. Выходит, весь мир надеялся вскочить в уходящий вперед поезд. Бывая в Америке и в Японии, я видел, что Великобритания от них безнадежно отстает, превращаясь потихоньку в провинциальное болото, но, кажется, не я один сумел разглядеть в происходящем упадок.
