младенца что в скорости ее сбора, что в качестве. На каждую мою одну каплю приходилось десять его. Вот вроде бы старичок старичком, и пальцы у него толстые, но как ловко он передвигался по просыпающемуся лугу, не задевая ни одной травинки, как умело стряхивал капли в флаконы. Да, именно флаконы! В этот раз был собрана не одна емкость, и то заполненная не до верху, как это традиционно случалось, а целых три! Три флакона с жемчужно-переливающейся внутри влагой, которую добыть можно только в эти быстрые майские дни и обязательно до того, как на капли упадет первый солнечный луч. Нет, рассветную росу можно собирать и в другое время, хоть все лето и даже часть осени, но такой нутряной земной силы, как в мае, она больше не наберет. В эти дни в ней концентрируется вся мощь весны, все желание природы возродиться для новой жизни, она одновременно сочетает в себе ярость первых гроз и печаль ушедшей на покой зимы. Столько всего в майской рассветной росе намешано, что слов нет.
Короче, очень сильная штука, если ей пользоваться с умом, причем как отдельным снадобьем, так и в сочетании с другими ингредиентами. И у меня ее три здоровенных флакона по триста грамм каждый. Офигеть!
Так что если дядя Ермолай захочет, Родька ему теперь не то что все пни в лесу выкорчует, но и опустевшее место новыми деревьями засадит. А я их в ближайшем питомнике куплю. Вон объявление на станции висит «Садовый рынок в Шиколово». Приеду и весь этот рынок скуплю.
Ну а дома меня ждал обещанный рыбник, который и впрямь ведьмин уделал как слон черепаху. В самом деле, куда Дарье Семеновне до моего домовика! Я чуть пальцы себе не откусил, вот как вкусно он готовит. Даже и не знал, что Антип на подобное способен.
И как же хотелось после бессонной ночи и плотного завтрака лечь в саду под цветущей яблоней на расстеленный прямо на траве плед да вздремнуть часика три-четыре для души! А после снова в лес пойти, травы на закате пособирать, в том числе непременно упомянутую дядей Ермолаем гарь-росянку, после их не торопясь перебрать, слушая очередную перебранку Родьки и Антипа, раскочегарить самовар под звездным небом, чаю с лимончиком напиться от души...
Так нет же, надо ехать в город. Деваться-то некуда. Второй раз столкнуться с Хозяином Кладбища во сне у меня ни малейшего желания нет. Он и в жизни, что скрывать, выглядит не ахти, но во сне, как оказалось, его созерцать куда хуже. Вон даже меня пробрало, а я уж считал, что такое в принципе невозможно. Почему? Да привык я к этой публике потихоньку. Когда постоянно вращаешься в мире теней и их хозяев, на ряд моментов уже не реагируешь.
Думаю, дело в том, что во сне я более уязвим, как, впрочем, и любой другой человек. Во сне мы все, если можно так сказать, ментально голенькие, нет на нас доспехов сознания, которое отметает или блокирует многие нюансы во время бодрствования, приговаривая «это не нужно» или «забудь». Знания, логика, благоприобретенный за годы скептицизм – все работает на нас, чаще спасая, реже губя. А во сне ничего этого в помине нет, там мы такие же, какими вылезли из утробы матери. Там мы все дети. А детям свойственно бояться того, что непонятно. И это, к слову, очень и очень правильная реакция, особенно во сне. Там ведь тоже чего только не случается, и не все существа, обитающие за гранью сознания, не так уж нереальны. А для иных это и вовсе охотничьи угодья, вот так-то.
Рассказывала мне Генриетта кое-что на этот счет. И про повелителей снов, тех, что могут открывать двери между сознаниями разных людей, когда те спят, тоже поведала. Правда, вероятность очной встречи вне сна с кем-то из них минимальна, очень уж это редкая специальность, даже для мира Ночи. Да и не афишируют они себя, прекрасно понимая, что неприятностей им в данном случае не избежать. Умение вторгаться в чужие сны – это ведь не благословение, а, по сути, проклятие. Слишком многим ты нужен, и мало кто из этих соискателей планирует что-то доброе.
Вот так, размышляя о том и о сем, я добрался до дома, где у подъезда меня встретил таксист, так и не покинувший своего поста.
– Я согласен, – сообщил он мне, вставая. – Какие будут указания?
– Ничего не забыл? – спросил я у него.
– Да вроде нет, – озадачился призрак. – А чего?
– Подумай, может, сообразишь, – посоветовал я ему. – Пошевели мозгами.
Таких, как он, надо сразу ломать о колено, без этого никак не обойтись. Это тебе не Жанна, которая при всей своей внешней независимости отлично знает, в каких границах надо держаться при общении со мной. Проще говоря, у нее есть четкое понимание того, кто из нас двоих хозяин, и ей объяснять ничего не нужно. Здесь же другая история, здесь уже через день начнутся разговоры на тему «такие поручения я выполнять не стану» и «за кого вы меня считаете». А мне все это даром не нужно. И так я этому клоуну уникальный шанс предоставляю по доброте душевной.
Кстати, опять моей призрачной приятельницы дома нет. Вот где ее черти носят? Призвать ее, что ли? Или погодить пока?
Через несколько часов, когда я вышел из подъезда, то первым делом осведомился у таксиста:
– Девушка приходила? Та, что со мной живет?
– А? – почесал затылок тот. – Так это… Я ж не знаю, с кем ты живешь. Ты баб к себе пока не водил.
– Не живая, – нахмурился я. – Призрак. Ну, который с нами в машине ехала, а после тебе мою характеристику излагала.
– Так ты чего, с ней живешь? – выпучил глаза мой собеседник. – Ну ни фига себе! А как же ты ей… Ну…. Там же некуда? Или ты и так можешь? Но я бы так не смог. Не в смысле болтом, а это… Чисто по душе. Это ж все равно что трупак жарить!
– Н-да, – я втянул в себя воздух. – На вид казалось, что ты умнее. Ошибся я, как видно.
– Тьфу ты! – махнул рукой мужчина. – Уж подумал, было… Ф-фу! Аж легче стало.
– Тебе не может стать легче или тяжелее, – поведал я ему. –
