отправиться в Тенедом, но пришлось немного изменить свои планы. Наутро у меня все тело болело, будто меня накануне пытали, поэтому я взял выходной.
Целый день не выходил из дома, а только и делал, что смотрел телик, валялся в постели и лопал вкусняшки, которых у деда всегда было заготовлено для меня в достатке.
Зато на следующий день я проснулся ни свет, ни заря с желанием поскорее чем-нибудь заняться. Как оказалось, отлеживать бока невероятно скучно, но полезно — чувствовал-то я себя на удивление хорошо.
Настроение было просто прекрасным. Что говорить, если я даже Шапура Мудрого встретил радостно и запретил ему валиться на землю, каждый раз как он меня видит.
К этому времени возле Тенедома осталась лишь одна хибара, принадлежавшая жрецу. Остальные Хорнборн разобрал, как я его и просил.
Пообещав гному и ведьме, что обязательно попьем чай после моего возвращения из Лаламура, я решил не задерживаться и сразу заняться делом ради которого в этот раз сюда приехал.
Лакримоза снабдила жреца несколькими банками с вареньем, а я от своих щедрот подарил ему несколько эликсиров в качестве дополнительной рекламы. Хотя это было и необязательно. Все то время, пока мы добирались до дворца Танутамона, он только и делал, что рассказывал мне как было бы здорово, если бы мы наладили поставку эликсиров к нему на родину.
На этот раз во дворце мы оказались ночью, поэтому Танутамона пришлось будить. Узнав почему ему не дали нормально поспать, Повелитель тут же устроил во дворце небольшой переполох и вскоре в его тронный зал набилось человек тридцать.
Заспанные, с осоловевшими лицами, они таращились на меня и Хорнборна, пытаясь понять кто мы такие и почему из-за нас Танутамон устроил весь этот кипиш. Судя по их выражениям лиц, поначалу получалось не очень хорошо. Но спустя несколько минут до них начала доходить суть дела.
Настроение в тронном зале сразу же изменилось с тревожного на радостное. На лицах стали появляться улыбки и вскоре все начали ожесточенно спорить, кого со мной посылать третьим и какие гадости написать на этот раз в божественном свитке гнева.
Для начала я сузил круг вопросов до одного и сказал, что хрена с два им, а не божественный свиток с оскорблениями. И вообще, приличные люди так вопросы не решают. После этого дело пошло намного легче.
Они перестали орать, пытаясь перекричать друг друга, чтобы донести до Повелителя совет с лучшим ругательством и перешли к новой ругне. Им казалось, что тот, кто пойдет со мной, фактически самоубийца, поэтому начали советовать Танутамону своих самых злостных врагов. То есть друг друга.
Диалог получился горячим и вызвал большой интерес. Сначала они просто орали, а затем дело переросло в ожесточенную рукопашную схватку. Слышались жалобные стоны, шлепки и страшные проклятья, которых я раньше и не слышал никогда.
— Давно не видел хорошей драки! — радостно сообщил мне Дориан. — Смотри! Он ему клок волос выдрал! Видел? А вон тот укусил того за пятку! Здорово!
Вскоре соперники начали выдыхаться. Я попросил Хорнборна растащить самых упорных, а Танутамон сказал, что если все не успокоятся — то всех немедленно упекут в тюрьму, а утром он пригласит для беседы с ними палача.
Насколько я понял, здесь было две противоборствующих стороны. Сейчас они стояли друг напротив друга и посылали в своих врагов убийственные взгляды.
Когда наступила тишина, Повелитель вновь взял слово и сказал, что с нами должен пойти самый преданный Лаламуру человек. Мудрейший и способный отдать жизнь во благо мира и спокойствия.
После этих слов среди враждующих сторон наступило временное единение, обиды были забыты и совместными усилиями из-за трона выволокли Шапура Мудрого, который все это время там отсиживался.
— Вот он где! А я-то думаю, куда он подевался? — обрадовался Хорнборн. — Так привык к нему за последнее время.
Вот только сам жрец, судя по всему, был не очень рад, что он вдруг нашелся.
— О великий Танутамон! — хлопнулся он на колени перед Повелителем. — Я не достоин такой великой чести, как отправляться на последнюю битву в компании Спасителя. Уверен, что вы легко найдете более подходящего кандидата. В этом зале сейчас собралось так много благородных и почтенных людей.
После его слов собравшиеся почтенные люди недовольно загудели. Судя по всему, им не очень понравились слова жреца.
— Да брось, Шапур, кто если не ты? Достойнее тебя не найти, — сказал Танутамон и пожал плечами. — Ты же среди нас самый мудрый в конце концов. Тем более до этого ты никогда раньше не боялся ходить в гости к Тахосу Проклятому. Что вдруг с тобой случилось? Почему ты весь трясешься от страха?
— До этого же были обычные дипломатические визиты, — жалобно проблеял жрец. — А теперь…
— Перестань, — махнул рукой Повелитель. — Я уверен ты станешь достойным спутником Спасителю. Да и потом — только у тебя есть опыт общения и с Тахосом, и со Спасителем. Так что мне остается только пожелать тебе удачи.
— Не волнуйся, Шапур, я о тебе позабочусь, — пообещал гном, одним движением поднял его с колен и поставил на ноги. — Буду за тобой присматривать как за своим лучшим другом.
На жреца было жалко смотреть. Поэтому я решил его немного приободрить. Отвел в сторонку и шепнул:
— За проявленную тобой смелость, я сделаю тебя доверенным лицом в наших будущих торговых делах. Я думаю тебе не нужно долго разъяснять что это значит?
Судя по тому, что через несколько секунд лицо Шапура расплылось в широкой улыбке, он и в самом деле был довольно мудрым человеком. Сразу сообразил какие перспективы открываются перед ним после моих слов. Ну… Если ему удастся вернуться от Тахоса Проклятого целым и невредимым, разумеется.
— Я готов! — решительно сообщил он Танутамону. — Спаситель нашел нужные слова, которые воодушевили меня!
— Надо же… — удивился Повелитель. — Мне тоже интересно было бы послушать… Может быть и я чему-нибудь научился бы после этого?
— Не думаю, — сказал я. — Обычные в таких случаях слова. Отступать некуда… Во славу Повелителя… Ну и всякое такое.
— Да? — с сомнением спросил Танутамон. — Ну ладно. Видимо ты умеешь вкладывать в них особый смысл. У меня так не получается. Всегда найдется пара-тройка умников, которых приходится лупить батогами, чтобы они наконец начали выполнять свои обязанности.
После того как все формальности были соблюдены и наступила
