температурой под сорок из-за острого воспаления почек, и он плохо соображал, что
делает. Ничего удивительного, что он забыл про включенный газ. Удивительно, как он
смог добрести до кухни и налить себе кофе в турку.
Что до двух наркоманов, то никого похожего в районной милиции не знали.
Володе показали с тысячу фотографий из московского и федерального розыска, но двух
наркоманов среди них не было.
Еще Володя пообщался с женщиной Петра. Сказал, что она очень милая и вообще
замечательная, и поражался, чего это Петр не женился на ней. Родственники Петра не
объявились, так что кремацию и похороны организовал Володя и эта женщина. С тех пор
он летом иногда приходил на кладбище с книгой, садился около могилы и читал. Позже
он даже привел туда своего сына и сказал: «Благодаря этому человеку твой папа
90
занимался с тобой, как положено, и ты стал читать в четыре года. Если бы не он, не видать
бы тебе такого счастья!»
Что до Дмитрия, то вскоре его начальник уладил дела в бизнесе, и Дмитрий
вернулся к своей работе тренера. Оголодав без работы, он сказал: «Не ищите еще тренера,
я возьму на себя все группы». Он стал работать и зарабатывать вдвое больше, однако не
забывал многочисленных друзей, и пьянствовал с ними почти каждые выходные, как и
раньше.
91
Двое
Во вторник Петр Николаевич лег спать с недомоганием, в среду же утром
проснулся больным. Он плохо спал ночью, то и дело просыпаясь. В бреду ему казалось,
что уже светло, время близится к девяти утра, и вот-вот придет Олег. Очнувшись, он
убеждался, что за окном темень, а по часам — глубокая ночь.
С таким жаром и слабостью идти на пробежку было невозможно. Проснувшись в
шесть от будильника, он выключил его, добрел, шатаясь, до кухни, напился воды.
Улегшись, он стал думать о клиентах. Елену, он помнил, увезла милиция. При этом все ее
деньги остались у него. Сергея сбила машина, и плату за курс он не забирал. Лучшего и
ждать было нельзя: клиентов нет, деньги есть. Оставался только Олег, и он должен был
скоро прийти. Он будет как раз кстати, его можно будет отправить в магазин, он
безотказный. А то дома нечего жрать. И еще в аптеку, за жаропонижающим. Размышляя
так, Петр Николаевич заснул в очередной раз.
Проснулся он только в одиннадцать, его ноги и руки были холодными и влажными.
Он чувствовал головокружение, его знобило. Если бы не щемило так мочевой пузырь,
Петр Николаевич не нашел бы в себе силы встать. Трясясь с ознобе, он потащился в
санузел. Потом дополз до кухни, отцепил от кофеварки фильтр, чтобы промыть и
засыпать в него новый кофе. Ручка выскользнула из рук, фильтр упал на кафель и
разбился. Петр Николаевич нашел турку, насыпал кофе и воду. Он собирался зажечь
плиту, когда в дверь позвонили.
Он открыл, не глядя в глазок и не спрашивая, кто там. Он полагал, что это вернулся
Олег, не добудившись его в девять утра.
Отпихнув его, в прихожую вломились два молодых мужчины в белом, один выше
другого на голову, с орлиным носом и густыми бровями, другой, пониже, тщедушный и с
глазками в кучу. Они поставили на пол носилки, и высокий, закрывая дверь, спросил:
«Так, скорую вызывали? На что жалуемся?» Плохо со мной дело, подумал Петр
Николаевич, если я вызывал скорую и не помню этого. Хорошо, что приехала. «Холодно,
голова кружится. Трясет всего» — «Боли в теле есть?» — «Вот здесь», — Петр показал на
поясницу. «Та-ак! Повернитесь», — врач стукнул его по пояснице тыльной стороной
ладони, слева от позвоночника. Петр Николаевич вскрикнул от боли. Врач стукнул
справа, и Петр Николаевич вскрикнул опять. «Все па-анятно! — сказал врач. —
Пиелонефрит в острейшей форме. Давайте сюда ключи от квартиры», — не дожидаясь,
когда Петр Николаевич осмыслит просьбу, он вырвал у него из рук связку ключей и
положил в карман. «Где страховой полис и паспорт?» — спросил врач. — «В спальне,
там...», — Петр Николаевич хотел объяснить где, но врач уже убежал в спальню. Судя по
звукам, он переворачивал там все вверх дном. «Ложитесь», — сказал щупленький строго,
взял Петра Николаевича за плечи и с силой сначала усадил на носилки, потом уложил. Из
спальни вышел второй врач, запихивая в карман паспорт и медицинский полис. «Что-то
газом пахнет, — обратился он к напарнику. — Не чувствуешь?» — «Да, похоже на то», —
ответил щупленький и побежал в кухню. «Что бы вы без нас делали, — сказал он с
укором, возвращаясь. — Задохнулись бы от газа, и дело с концом». Петр Николаевич, хоть
убей, не помнил, чтобы включал газ. Ему казалось, что звонок в дверь отвлек его, когда он
еще только собирался зажечь плиту. Не мешкая больше, врачи открыли дверь настежь,
взялись за ручки и вынесли Петра Николаевича из квартиры. Поставив его у лифта, они
стали возиться с дверью. «Влево ключ в нижнем замке или вправо?» — спросил один из
них. «Влево», — сказал Петр Николаевич.
У самого входа в подъезд стояла Газель «Скорой помощи». Носилки поставили на
асфальт, и высокий, который рылся в его спальне, стал открывать ключом заднюю дверцу
машины...
Тут Петр Николаевич заметил, что из кармана его халата торчит сверток желтой
бумаги. В эту бумагу Петр Николаевич завернул вчера деньги, полученные от Елены.
92
«Отдайте мои деньги», — закричал Петр Николаевич. Второй санитар, щупленький,
склонился над ним молча и заклеил его рот липкой лентой. Петр Николаевич попытался
вскочить, но тут навалился второй, уперев колено ему в живот, и держал руки, пока
щупленький связывал его. Загрузив его в Газель, они закрыли дверцы на ключ. Перед
этим высокий швырнул внутрь документы, так что паспорт угодил Петру Николаевичу в
подбородок.
Скоро зарычал мотор, машина затряслась и поехала. Петр Николаевич бился,
пытаясь высвободиться, но безуспешно. Успокоившись, он попробовал сосредоточиться
на движении, считать время и запоминать повороты. В салоне было довольно тепло, Петра
Николаевича стало смаривать, и он заснул.
Проснулся он от холода. Он лежал связанный в темноте. Мотор не работал,
машина не двигалась. Снаружи подвывало, и сквозь щели в дверцах задувало в ноги. Петр
Николаевич крупно дрожал. Он стал стонать сквозь кусок скотча и извиваться.
От собственных стонов он проснулся окончательно, на этот раз по-настоящему, и
обнаружил себя в палате, с одеялом во рту. «Ну что кричите?» — строго и ласково
спросила женщина в белом халате. — «Где я?» — спросил Петр Николаевич. — «В
больнице вы, второй день уже. Все хорошо» — «Бригада скорой помощи ограбила мою
квартиру, а меня связали!» — «О боже мой, опять! Вам же завотделением объяснял, никто
вас не грабил. Санитаров вы еще в квартире заставили расписаться за ключи, а деньги вы
сдали в камеру хранения. Получите все назад, когда выпишитесь. Вам просто сон
приснился. У вас лихорадка и бред, второй день. Скоро пройдет. Успокойтесь только,
ради бога, других больных не будоражьте!» Она дала ему попить, поправила одеяло,
проверила капельницу и посидела с ним немного, держа его за руку. С Петром
Николаевичем это срабатывало, он успокоился и заснул. Утром ночного происшествия он
не помнил.
Через день тяжелый жар спал, и ему сказали, что он идет на поправку. «Радуйтесь,
что никаких гнойных осложнений. Вы быстро к нам попали. Подержим вас три недели и
отпустим». Его полностью успокоили насчет вещей, вручив талон из камеры хранения.
Петр Николаевич сказал врачу: «Раз уж вы взялись меня латать, проверьте мне
позвоночник и поджелудочную железу» — «А у вас что-то с ними не так?», — спросил
врач. — «Скорее всего, все нормально, — сказал Петр Николаевич. — Но в юности,
знаете, меня избили, и у меня был разрыв поджелудочной железы. А потом еще был
туберкулез позвоночника. Но я вроде полностью вылечился. Уже много лет прошло.
Просто, на всякий случай, убедиться». Врач стал серьезен: «У вас об этом есть запись в
карте, в больнице, где вы раньше наблюдались?» — «Да я нигде не наблюдался, я сам
вылечился. Я бегал по утрам и делал упражнение с ремнем. Я когда встану, я вам покажу.
Нужно ремень крутить вокруг тела, это из восточных единоборств. Простое вроде бы
упражнение, а лечит ткани и даже сращивает органы». Врач отнесся к словам Петра
Николаевича с полным недоверием. Он сказал сухо: «Мы еще раз проверим по
