его сестренка должна была быть здесь и все, что произошло ─ это его вина.
Вторая причина более личная. Сегодня как никогда. Мози показал мне, что связываться
с ним не хорошая идея. Ему необходима профессиональная помощь, а я профессионал. То, что
он ищет мое внимание и одобрение является симптомами травмы, а не признак того, что он
влюблен в меня. Я не могу добавить себя к списку людей причинивших ему боль. Я не могу с
ним так поступить. Я слишком сильно забочусь о нем.
Он у таксофона у входа в ресторан, и потому как опустились его плечи и то, как он
сжимает коробку, могу сказать, что разговор не из лучших. Его сильное тело выглядит так, словно он готов сломаться и разрыдаться.
Я покупаю странные мексиканские чипсы и конфеты в небольшом уютном магазинчике
рядом с телефонами. Я не могу оторвать от него глаз и аппарат оплаты, которую требует
телефонный разговор, заслоняет его силуэт. Я плачу за фаст-фуд и подхожу ближе. Кажется, он говорит на испанском. Думаю, он говорит со своей женой. Мысли о Бризе, вероятно,
заставляют его подумать о своем сыне. Я не хочу быть назойливой, поэтому я сажусь рядом с
растением в огромном керамическом горшке. Я разрываю пакет с чипсами, по-прежнему не
отрывая от него глаз. Конечно же, чипсы обжигают, как лава, они полностью покрыты какими
то специями. У меня сдавливает горло, глаза слезятся и я начинаю кашлять. Мози
разворачивается в сторону моего кашля и прижимает трубку к груди.
─ Детка, ты в порядке? ─ спрашивает он.
Ох, ради всего святого, не называй меня деткой! Особенно в этот момент.
Я киваю головой и бью кулаком в грудь. Как все в этой стране могут употреблять такую
обжигающую пищу? Разве у них не появляется язва от такой еды? Я вижу, как губы Мози
произносят «мне нужно идти» и он вешает трубку. Он идет, чтобы спасти меня от аварийного
состояния моей шкалы Сковилла (шкала измерения жгучего вкуса), что является моей
собственной глупостью.
─ Хочешь чипсы со вкусом огненной лавы? На вкус они как Сент-Хеленс (Сент-
Хеленс ─ активный стратовулкан, расположенный в округе Скамания штата Вашингтон,
США.), ─ спрашиваю я запинаясь. Я почти готова отказаться от этой поездки. Я веду себя
глупо, чтобы избежать напряжения между нами.
Он ничего не говорит, но берет меня за руку и тянет, заставляя меня встать.
─ Ты сходила в туалет? ─ спрашивает он, двигаясь широким шагом через стоянку.
─ Ага. Я помочилась, как настоящая задница, а затем не подтерлась на глазах у всех.
─ Прекрасно, ─ отвечает он, осматривая обе стороны для машин на автостоянке. Через
всю стоянку мы несемся к нашей машине, стоящей возле туалетов. Здесь, видимо, нет никакой
организованности в отношении заезда и выезда транспортных средств. Без специальных
знаков и светофоров, стоянка настоящий беспредел. Мы пытаемся пробраться через кучу
автомобилей, которые застряли в тупиковой части автомобильного затора. Мози тянет мою
руку и мы пытаемся перейти дорогу, как раз в тот момент, когда машина, увидев лазейку, со
свистом проносится мимо нас, обрызгивая нас грязной водой из лужи и почти наехав на мою
ногу.
Мози рычит, неправильно направляя свой гнев, и делает выпад в сторону машины,
которая теперь снова застряла, в пятнадцати футах от прежнего места. Он пинает раму на
нижней части водительской двери. Это, возможно, причиняет боль его ноге намного больше, чем травмирует машину. Он громко ругается на испанском и сыплет огромным количеством
оскорблений, которые заставляют меня покраснеть, даже учитывая того, что он говорит. Я
понимаю суть. Я довольно свободно понимаю злость. Злость моей матери я всегда понимала
идеально.
Но я не могу свободно воспринимать ее. Если бы это было не так, то я давным-давно
излечила бы себя.
─ Мо, просто оставь это! ─ кричу я, видя образы наркоманов, грязных полицейских и
распространившегося общего беззакония. Он понятия не имей, чью машину он пинает, а мы
должны быть осторожными постоянно. Особенно здесь. Мы оба иностранцы, никто не будет
искать нас или беспокоиться если мы пропадем без вести. ─ Мо, хочешь порисовать? Я здесь
видела хорошее местечко, ─ говорю я, кивая в сторону предполагаемого места, которое я не
видела.
Он поднимает голову, как волк ловящий запах на ветру.
─ Да, со стороны туалета? Я тоже подумал об этом.
─ Давай сделаем это! ─ говорю я, цепляясь за идею. Мози пожимает плечами
водителю, который выходит из машины. Его внимание захвачено, а его мысли уже там,
вырисовывают эскизы, наполняя цветом мазками и длинными линиями.
Он хватает из машины свой рюкзак и я слышу предательский лязг полных баллончиков
краски, которые бьются друг об друга и стучат. У него уже есть идея, я могу определить это, посмотрев на него. Его глаза полны блеска, а грудь тяжело вздымается. Этот мужчина был
рожден, чтобы творить, и когда он делает это, он находится в своей стихии. Я сажусь на траву
и пытаюсь охладить язык каким-то ужасным шоколадом и жевательными конфетками. А вы
знали, что большинство мексиканских конфет в своем составе имеют горькие специи. Я
наконец-то поняла это. Вот как они делают. Они с детства приучают к этому своих детей.
Мози берет леденец, покрытый перцем чили и кладет его в рот. Я откидываюсь назад на руки
и решаю, что именно таким я его запомню навсегда, с шапочкой на голове, которая едва
сдерживает его волосы, лоб, сморщенный в концентрации, леденец во рту. Я думала, он
нарисует грузовик с беженцами, или возможно то, как забирали Бризу, но Мози рисует цветы.
Видимо его вдохновило то, что он увидел в Раю. Здесь так много разных цветов, что у меня
кружится голова. Я достаю еще один покрытой перцем чили леденец, пробую лизнуть его и
задержав дыхание, сую его в рот. Не могу поверить, что не купила воды. Знаю, что через пару
часов пожалею, что ела это.
Когда он заканчивает рисовать поле полное цветов теплых оттенков, он рисует высокую
и гордо выглядящую мексиканскую женщину, которой может быть только его мать. У нее его
индийские черты лица, острый лоб и крепкая челюсть, тоже выражение интеллекта и
неповиновения, которое она передала своему сыну. Она держит в руках два огромных
тропических оранжево-красных цветка. В центре одного из них свернулась калачиком
маленькая девочка. В центре другого ─ Мози рисует собственное лицо. У него занимает так
мало движений баллончика с краской, чтобы сделать из собственного образа совершенство, что я смотрю на это с отвисшей челюстью, чувствуя себя так, словно наблюдаю за каким то
волшебством. В углу он подписывается своим именем и вытирает пот со лба. Он закончил
шедевр раньше, чем закончил сосать леденец.
Он тянет меня, чтобы я встала и стряхивает сухую траву с моей задницы.
─ Ты так талантлив, Мо, ─ говорю я, с благоговением смотря на него.
─ Прибереги это, Док. Я не собираюсь рисовать или целовать тебя.
Забавно как в одно мгновение из за глупого предложения вы можете перейти из
состояния переполненного состраданием и эмоциями в состояние яростного разочарования.
Из-за маленькой цепочки слов сорвавшихся в виде шутки с уст мужчины, в которого вы
беспомощно влюблены.
Я зажимаю руки в кулаки и иду разрядиться подальше от него. Он хватает меня за руку
и с силой дергает назад, на его лице застыло выражение боли.
─ Ты говорил со своей женой? ─ я требую ответа, выглядя ревнивой и такой, такой
незрелой, даже для себя. Я не хочу быть такой. Я должна быть лучше. У нас даже нет
отношений. Я собираюсь оставить его в Мехико.
─ Не злись, Лана. Я говорил со своей мамой.
─ Ты поддерживаешь с ней связь? ─ удивленно спрашиваю я.
─ Трудно не делать этого, когда она постоянно разыскивает меня в поисках денег.
─ Ох, я думала, вы отдалились друг от друга, ─ говорю я, сунув руки в карманы. ─ Нам
нужно ехать, ─ рассеяно говорю я, но теперь мое лицо покрыто слезами.
─ Я не должен был рассказывать тебе ту историю. Ее слишком тяжело слушать.
Спасибо за это, ─ говорит он, указывая на картину. ─ Это помогло мне забыться.
Мы делаем несколько шагов и затем Мози снова останавливается.
─ Лана? Мне нравится, когда ты наблюдаешь за мной, пока я рисую.
Он так серьезен и он, держа меня за пальцы, нежно тянет к себе.
Я громко рыдаю и мои рыдания звучат странно и незнакомо, как умирающее животное
или какой-то заглушенный горн, как предупредительный сигнал корабля.
Как мне выкинуть это из головы? Я не должна обнимать тебя. Не должна желать
твоего прикосновения каждой частью своего тела.
─ Хочешь, я поведу? ─ спрашиваю я, расправляя плечи.
─ Ты сводишь меня с ума. Я хочу увидеть тебя. Ты можешь быть самой собой? ─ Мози
