Джо Алекс - Ты всего лишь Дьявол

— Да, сэр. И я как раз хотела попросить вас, не могу ли я принести им лягушек, сэр, потому что они всегда едят после захода солнца. Мистер Ирвинг велел их так кормить.

— Может, немного позже... — Алекс кивнул головой. — Мы скоро уйдем отсюда, и вы сможете привести комнату в порядок. Я хотел только спросить: часто ли вы убираете террариум?

— Два раза в неделю, сэр. Я меняю песок и воду.

— А когда вы убирали в последний раз?

— Сегодня утром, сэр. Перед самым уходом в Блю Медоуз.

— А вы были в Блю Медоуз?

Лицо Синди Роуленд опять покраснело, и пожалуй, даже больше, чем в первый раз.

— Я подумала, сэр. было слишком жарко, чтобы находиться там весь день в толпе, и я пошла в лес... а потом уснула.

— Это точно? — Джо пристально посмотрел на нее.

— Да, сэр.

Она сжала губы и посмотрела ему прямо в глаза. И хотя Алекс и Пар­кер видели, что она лжет, Джо не стал припирать ее к стенке, а когда она ответила отрицательно на показанные ей ключ и деревяшки, отпустил ее, и они остались вдвоем.

Почти одновременно в дверях показалось симпатичное, круглое лицо сержанта Джонса, одетого в безукоризненный костюм из серого твида, являющийся, очевидно, результатом строгой экономии в рамках скромного бюджета полицейского.

— Мы нашли садовника в лесу, сэр. Он так напился, что не ощутил бы вскрытия собственного тела. Что с ним делать? Он сейчас в своем домике и лежит на кровати, а Томсон сидит возле него.

— Привести в чувство, — резко сказал Паркер. — А когда будет в состоянии разговаривать, мы, возможно, с ним побеседуем.

— Слушаюсь, сэр, — Джонс исчез.

— Слуги этого дома проявляют большую склонность к продолжитель­ному пребыванию в лесу... — пробормотал Алекс. — Меня интересует, не отдыхал ли сегодня с ними еще кто-нибудь?

— Что ты хочешь этим сказать?

— Не знаю, — искренне сказал Джо. — Но, по крайней мере, знаю, что чего-то не знаю на определенную тему!

— Эта девушка лгала как по нотам... — Паркер вздохнул. — Но ведь это ее дело, где она была. Может лгать. По сути дела, я даже не имею права ее допрашивать, хотя она не знает об этом. Она ни в чем не подозревается. Она не могла ни убить Ирвинга Эклстоуна, ни даже помогать в убийстве Ирвинга Эклстоуна, и не может знать ничего интересного о смерти Ирвин­га Эклстоуна. Никто не мог убить Ирвинга Эклстоуна. Ирвинг Эклстоун несомненно покончил жизнь самоубийством.

— Аминь, — Джо склонил голову. — Все это мы знали с самого на­чала.

— И столько же будем знать в конце, потому что никто ничего не добавит к этому самому убедительному из фактов. Что ты намерен делать сейчас?

— Теперь я хотел бы допросить Агнес Стоун и доктора Арчибальда Дюка, если позволишь...

— Пожалуйста, пожалуйста, ни в чем себе не отказывай... — Паркер подошел к двери и остановился. — Но, быть может, в конце концов, ты будешь так любезен, что скажешь мне, о чем ты вспомнил и что тебя так беспокоило в течение нескольких часов?

Алекс улыбнулся своей обычной вежливой, несколько рассеянной улыбкой.

— Я боюсь, что это наблюдение слишком незначительно и касается сущего пустяка... Ты можешь подождать еще полчаса? Если через полчаса я не скажу тебе, о чем думал, соберем пожитки и уедем, а тогда ты узнаешь обо всем в машине, во время поездки вместе с твоим окончательно слом­ленным другом, согласен?

— Согласен, — Паркер кивнул головой. — Пусть будет даже час. Но мне уже хочется уехать отсюда. Очень уж это скверное дело — вести след­ствие в условиях, когда правда известна заранее, а факт, что допрашивае­мые лгут или нет, не имеет никакого значения.

— Хм... — Джо спокойно посмотрел на него. — Об этом мы узнаем через полчаса... А может, даже раньше. Однако, пригласи, пожалуйста мед­сестру Агнес Стоун, ладно?

— Я буду счастлив оказать тебе эту маленькую услугу, — сказал Пар­кер с мрачной улыбкой.

Глава XXI

Медсестра — врач

В тот момент, когда Агнес Стоун вошла в комнату, за скалами свер­кнула молния, грянул гром и первые капли дождя затрепетали на оконных стеклах. Паркер быстро повернулся, чтобы закрыть окно, и одновременно подумал, что будь мисс Стоун убийцей, трудно было бы представить себе более эффектное появление на сцене событий.

Агнес по-прежнему была одета в фартук безукоризненной белизны, а белая шапочка закреплена на огненно-рыжих волосах с легким женским кокетством.

«Вполне симпатичная девушка, — подумал Алекс, — но слишком уж опрятная, будто эта опрятность не обычная человеческая черта, а сам чело­век является придатком, нужным лишь для того, чтобы эта чистота могла себя продемонстрировать».

Все движения медсестры тоже быть ограничены до необходимости. Она спокойно остановилась у входа, слегка кивнув головой, и стояла неподвижно, пока Джо широким жестом не пригласил ее сесть. Она даже не взглянула в сторону стола, за которым недавно разыгралась трагедия, а просто прошла мимо и села, прямая и стройная, с ногами, идеально соеди­ненными в коленях и ступнях.

— Мисс Агнес Стоун, не так ли? — спросил Джо с улыбкой. — Я имел удовольствие быть представленным вам, если память мне не изменяет?

— Да, сэр, — она еще раз кивнула.

— Вы выступали в качестве свидетеля при подписании завещания леди Эклстоун, не так ли?

Джо задал вопрос очень непринужденно, но, как видно, он оказался настолько неожиданным, что Агнес подняла голову и посмотрела на него с легким удивлением, которое тотчас исчезло.

— Да, сэр.

— Вы говорили кому-нибудь об этом?

— Нет, сэр. Я дала обещание соблюдать тайну.

— Вы совершенно в этом уверены?

— Да, сэр.

— Даже дома, во время отпуска в разговоре с семьей?

— У меня нет семьи, сэр. Я поступила в школу медсестер из сиротско­го дома для подкидышей.

И снова полное отсутствие интонации, будто сиротский дом для под­кидышей или полное отсутствие родственников относятся к самым незна­чительным и не заслуживающим внимания эпизодам ее жизни.

— Понимаю, — кивнул Джо. — Значит, вы с полной уверенностью утверждаете, что никогда и ни при каких обстоятельствах не нарушили даже малейшей части тайны завещания?

— Да, сэр.

— Не могли бы вы коротко рассказать все, что вы делали. ну, скажем, с момента окончания ланча?

— Да, сэр. Сразу после завтрака я измерила давление и температуру больной. Все было в норме, и я немного почитала ей, как обычно это делаю. Солнце сильно пекло, и я задержала больную в комнате, а позже, когда солнце немного опустилось, вывезла ее на террасу. Еще раньше я пригото­вила томатный сок, но оставила его в комнате, и теперь взглянула на часы и увидела, что пора его подавать. Тогда я вошла в комнату и тут же услышала выстрел наверху. А поскольку перед этим я видела издали группу людей в главной аллее, я выбежала и крикнула... А дальше вы уже знаете, правда?

— Да. А в котором часу мистер Кемпт отправился в бассейн?

— Мне трудно сказать точно, сэр, я, конечно, не смотрела на часы, когда он проходил. Но я заметила его, потому что он вышел в халате и, про­ходя мимо, что-то сказал мне. Я не помню точно слов, но вроде того, что, мол, страшная жара, а я ответила, что, мол, да, очень жарко и, вероятно, будет гроза. Потом мистер Кемпт направился через газон к бассейну. Это было примерно за четверть часа перед выстрелом, а может, чуть меньше. Я не могу определить точно, сэр.

— А немного позже или сразу перед выстрелом вы никого не видели в доме или в саду?

— Видела, сэр. Через несколько минут после того, как мистер Кемпт двинулся в сторону бассейна, на террасу вышел мистер Эклстоун, то есть мистер Ирвинг Эклстоун.

— Да?! — Паркер подошел к ней. — Ну-ка, ну-ка, расскажите подроб­нее, как он выглядел и что сказал, если говорил.

— Выглядел он как обычно, сэр... то есть, я хочу сказать, что не заме­тила в нем ничего особенного. Он вышел на террасу и спросил меня, не вернулась ли Джоан. Он сказал, кажется, так: «Агнес, вы не видели здесь моей дочери?» А я ответила, что не видела и что в доме никого нет. Тогда он кивнул головой, а потом подошел к креслу, наклонился к старой леди

и, кажется, сказал: «моя любимая», но я не могла бы присягнуть, точно ли так он сказал, потому что говорил он тогда очень тихо. Потом выпрямился и вернулся в дом.

— Не показалось ли вам это странным?

— Нет, сэр. Мистер Ирвинг вообще вел себя несколько иначе, чем дру­гие люди в его возрасте и в его положении, если можно так сказать. У него было очень неровное поведение. Иногда он приходил в комнату старой леди, садился напротив нее и пытался с ней разговаривать или гладил ее по руке, а иногда проходила неделя или две, а он, казалось, ее вовсе не заме­чает. Так что я никак не могла предвидеть... Если бы могла...

Она развела руками коротким сдержанным движением, которое, по- видимому, должно было означать, что тогда она сделала бы все, что было в ее силах, чтобы предотвратить это бессмысленное, с точки зрения ее рацио­нальной психики, самоубийство.