– Ты не серчай, Аким! Не пригожая я сегодня среди мужиков шастать. Киприян Михайлович утром сказал о гостях. Не успела прибраться! Дак в нашем случае – я трактирщица, а ты – половой. Ты и лохмы кудрявые жиром прилизал, хоть в трактир тебя енисейский.
– Понял, Катерина Даниловна! С твоей помощью справлюсь. Может, и на чай дадут? – засмеялся Аким.
– Догонят и наддадут! Особенно Петр Михайлович! Он скорее тебе по шее съездит, если не то подашь. Вместо чая, – сказала Авдотья.
Обедали споро. Аким ублажал гостей, чтобы те изрядно выпили, закусили.
– Господа! Позвольте мне, как хозяину, взять слово первым. Я хочу предложить обсудить две основные задачи. Первая: без проволочек развезти и расставить по тоням артели рыбаков и засольщиков в наиболее рыбных местах со всем необходимым снаряжением. Вторая: высадить на Бреховских островах, у Большого Охотского острова, экспедицию Иллариона Александровича Лопатина, доставить на станки часть моих товаров, а в середине июля забрать бочки с соленой рыбой и для Енисейска. Прошу высказаться по предложенному порядку дальнейшей работы.
Поднялся капитан Бахметьев:
– Коль я здесь должностное лицо и отвечаю за благополучие парохода, баржи и идущих на буксире трех рядов рыбацких лодок, команды, пассажиров, то определенно могу сказать: мои матросы смогут в срок выполнить и первую, и вторую задачу. В августе мне предстоит еще рейс до Бреховских островов. Потому следует спешить.
– Я согласен и с Киприяном Михайловичем и доверяю господину Бахметьеву. Но мне пока неясно место встречи экспедиции с проводниками и рабочими, – протирая очки, уточнил Лопатин.
Петр Михайлович вопросительно взглянул на Шмидта, мол, вы его не посвятили в наши договоренности, и сказал:
– Ваши проводники и рабочие будут ждать вас у Ладыгиных Яров. Заключите с Соколо подряд на услуги, которые вам необходимы по мере движения к Енисейскому заливу. После обследования Бреховских пойдете вдоль правого берега в низовье, а Федор Богданович – на Гыду. Кокшаров ему поможет перебраться на левый берег.
Киприян Михайлович окинул взглядом собравшихся:
– Кто еще не говорил? Федор Богданович?
– У меня вопросов нет! Хочу пояснить господину Лопатину что провизию, Илларион Александрович, в район Крестовского доставит князец Матвей из Норильских озер двадцатого – двадцать пятого июля, когда пойдет к заливу на отстрел оленей.
Теперь Шмидт взглянул на голос.
– В этом вопросе гарантии нет, дорогой Федор Богданович! Все зависит от погоды, от толщины льда на озерах, от здоровья Матвея и крепости его оленей. Просить Хвостова? Но он такой мелочью заниматься не станет. Подстраховать Матвея пока некем. Понадеемся на везение. Авось обойдется, – ответил младший Сотников.
– Нет, друзья! На «авось» надеяться не будем! – строго сказал Киприян Михайлович. – Оставить людей без провианта в тундре – самоубийство! Хоть тундра и богата, но хлеб и чай там не растут. Потому, дорогой брат, доведи начатое дело до конца, а Матвея подстрахуй Хвостовым. Этот не подведет!
Петр Михайлович зло зыркнул на Киприяна. В конце концов он не подряжался на работу к Лопатину, а согласился помочь ради Шмидта. И вот, когда почти все отлажено, завис вопрос с провизией. А им занимался Петр.
– Не будем паниковать. Князец Матвей хочет тоже заработать серебряных рублей у экспедиции. Провизию он доставит куда скажу.
Киприян Михайлович удовлетворенно кивнул:
– Будем верить Петру Михайловичу! У меня вопрос к господину Лопатину. Скажите, Илларион Александрович, вы полностью обеспечены одеждой, броднями, дегтем против комара, ружьями, ружейными припасами, шанцевым инструментом?
– Обеспечены в меру, Киприян Михайлович! Но если вы нам продадите пороху по сходной цене, то с благодарностью купим. Дымного у нас маловато, да и хранить его в сырых местах сложно.
– Добре, Илларион Александрович, через Сидельникова поможем с порохом. Сегодня и завтра завершаем и разгрузку, и погрузку Послезавтра необходимо уходить, Николай Григорьевич!
– Дрова загрузили в Курейке, машина, тьфу-тьфу, работает, команда здорова. Одиннадцатого июня уйдем на Бреховские с заходом на каждый попутный станок. Отход на десять ноль-ноль!
Из-за стола встали дружно. Пожали друг другу руки, поскольку все пока складывалось удачно. Шмидт проводил на судно Лопатина, где уточнил схему расчетов с рабочими и проводниками.
– Заключим контракт с Соколо. Оленей, вы знаете, берем кортом и платим отдельно, – ответил освоившийся Лопатин. – Об оплате буксирных собак решим позже, когда двинемся вверх. У нас на одного человека меньше. Этнографа Щапова Афанасия Прокопьевича, по его просьбе, я оставил в Туруханске. Откуда он пойдет вверх до Енисейска, занимаясь своими исследованиями.
Они поднялись на судно и зашли в каюту геолога. Просчитали длину и ширину проток, примерные площади островов, ширину Большого Енисея на протяжении Бреховского архипелага. Потом определили расстояние между станками от Ладыгиных Яров до Гольчихи, число рек, впадающих в Енисей по правому берегу, прикинули время прохода каждого участка.
– На карте, Илларион Александрович, гладко и расчеты сделали быстро, а вот преодолеть эти версты будет нелегко. Уйму сил потребуют! И удачу надо постоянно держать в руках.
– Не волнуйтесь, Федор Богданович, пройдем! Я уж намотал тысячи верст ногами. Правда, в тундре первый раз, но знаю, летом здесь две беды: болото и комары.
– А Енисей? Не считаете его бедой?
– Енисей как Енисей! Я уже прошел на веслах две большие реки. Кое-что полезное обнаружил на их берегах. Так что с этой стороны, меня даже сумасшедшая ширина реки не пугает. Лодки у нас, как морские боты, четырехвесельные. И парус можно поднять, когда гребцы отдыхают. На лодках установлены тенты, спасающие от дождя и ветра. В лодке ночью можно спать. Надежный флот, но под веслами ходит медленно. А шторма на Енисее будем пережидать. В самое пекло не полезем. У меня люди опытные, бывалые, кроме моего младшего брата Пашеньки. Студент он. Попросился на полевой сезон, денег заработать. А вообще он фотограф. Добротно освоил фотодело. Надеюсь с такими людьми пройти и нижнее, и среднее течение Енисея и решить поставленные задачи.
Шмидт внимательно слушал уверенного в себе Лопатина и, когда тот закончил тираду, сказал:
– Я в начале мая ходил на оленях с Сотниковым-старшим к Норильским горам. Там он застолбил открытые им месторождения угля и медной руды. Завтра я вам покажу эти камни. Мой предварительный вывод: уголь и медь. Ну а объемы? Снег помешал, хотя бы визуально, их определить. Но Норильские горы, чувствую, богатые, даже графит и золото находили. Их надо обязательно нанести на нашу карту. Они, на мой взгляд, перспективные для России.
– Это хорошо, что вы успели взглянуть. Я по камням определю: что есть что.
Вышли на палубу, закурили. Внизу, на невдалеке пришвартованной барже, шныряли грузители, освобождая трюм. Шкипер Гаврила и приказчик Дмитрий Сотников открыживали на накладных снятые на берег товары.
– Торопятся мужики, – сказал начальник экспедиции.
Покурив, выбили о ладони трубки, стряхнули пепел в воду и разошлись. Шмидт направился к Сотникову, а Лопатин в каюту. Уже спустившись на берег, Шмидт вспомнил: Илларион Александрович не представил ему членов экспедиции, находившихся на барже. Он возвратился и постучал в каюту.
– Извините! Я хочу до выхода уточнить функции каждого исследователя.
Лопатин с раздражением пояснил:
– Функции определены профессиями: метеоролог, этнограф, топограф и фотограф, а казак Егор Никитич Даурский – мой слуга на период полевого сезона. Я вас познакомлю по пути к Бреховским островам. Сейчас все отдыхают в трюме от трехнедельного пути. Трюм темный и неуютный, условия для пассажиров тяжелые. Но терпят, все ждут интересной работы.
– Хорошо! Ухожу. Завтра со своим напарником перейдем на баржу. С апреля на шее у Сотникова. Ни копейки не взял. Но просит помочь разобраться с норильскими залежами. По осени еще раз загляну в горы. Здравия вам, Илларион Александрович!
И он вышел из каюты в коридор, сияющий в свете проникающих сюда солнечных лучей красным деревом и узкими поперечными полосками желтой меди.
На угоре, у самой деревянной лестницы, сидел Савельев.
– Что в одиночестве, Василий? Тоска гложет? – спросил ученый.
– Да вроде того. Не привык я, оказывается, жить в замкнутом пространстве. Вроде простор вокруг, а свободы не чувствую. Приелось все. И люди, и собаки, и река, и тундровые цветы, и голоса птиц на Кабацком. Общение просит свежести.
– Терпите! Это вам Санкт-Дудинбург, а не Петербург, – пошутил Шмидт. – Через полгода будете в столице. Побродите по мостовой, подышите петербургскими туманами, прокатитесь на извозчике, вдохнете запах химикатов своей лаборатории и, поверьте, снова придете ко мне проситься в очередное путешествие. Это провалы психики, дорогой доктор Савельев! Через день пойдем по Енисею, и тоска улетучится на небеса. Повторов, одинаковых впечатлений, схожести мест в экспедиции не предвидится. Все будет новым, девственным. Я сейчас от Лопатина. Рекомендую вам изложить на бумаге, кроме препарирования животных и птиц, еще ряд предложений, направленных на решение главной задачи экспедиции. Поэтому, вместо глодящей тоски, заполните голову и душу созиданием. Лопатин человек строгий и хваткий. Ленивцев не терпит. И вам и мне можно взять от него много полезного.
