учебник. – Я прав?
Снежок кивнул.
– Ты потом поможешь мне их найти?
Снова кивок.
Зомби поднялся.
– Слушай, я не могу тут бросить все эти книги, – растерянно сказал он. – В
чём же я их понесу?..
На морде Снежка отобразилась растерянность.
– Верно, – Эет слабо улыбнулся. – Ты же не можешь решать все мои
проблемы. Ну что ж… – Молодой человек быстро стянул с себя тунику. – Мне
не привыкать ходить без одежды!
Снежок смешливо, но и одобрительно фыркнул.
Эет завязал в тунику учебники и закинул узел за плечо.
– Пойдём, приятель, – кивнул он тигру. – Сейчас в Храм, а потом можно и в
путь-дорогу.
Они еле протиснулись с импровизированным мешком через лаз: Эет тянул,
а Снежок подталкивал узел головой.
Выбравшись в голубой сумрак занимающегося утра, последний студент
университета, сквозь зубы ругнувшись на осыпающуюся землю, заметил, что в
следующий раз придёт сюда с рубанком и топором – они наверняка отыщутся в
служебных помещениях Храма – и наделает подпорок, чтобы укрепить ход.
Снежок не мешал ему строить планы: тигр снова вылизывался и хмуро
поглядывал на спутника. “Ты лучше, когда укрепишь эту нору, вычисти её.
Желательно с помощью магии”, – красноречиво выражала морда зверя.
– Ох, какой же ты выпендрёжник, Снежок! Какой выпендрёжник… –
рассмеялся Эет. – Ну перед кем тебе тут красоваться?
Снежок коротко рыкнул, выражая недовольство.
– Ладно, понял, – примирительно кивнул молодой человек. – Твоя
безукоризненность – это святое.
Тигр одарил Эета взглядом, полным королевского презрения – и
величественно кивнул. А потом губы его дрогнули, показав клыки: “Я не
потерплю более шуток на эту тему”, – говорил ставший таким холодным взгляд.
Эет вздохнул и, улыбнувшись уголками губ, потрепал зверя по загривку.
Снежок хотел было отстраниться, но потом, смилостивившись, пошёл на
мировую, позволив до себя дотронуться.
– У тебя характер совсем не как у зверя, – серьёзно произнёс Эет. – Похоже,
мы с тобой тут одни одинёшеньки, на всей Атариде. Если мы рассоримся, это
будет… Я даже названия достойного подобрать не могу! Мы будем дураками,
скажем мягко. Тем более что делить нам нечего. Идём?
Снежок мурлыкнул, боднув ладонь Эета, и направился к скалам,
окружавшим долину. Прыгая с выступа на выступ, они выбрались наверх и
двинулись через притихший рассветный лес к Храму.
Эет тщательно запоминал дорогу.
Поднявшись до террасы, на которой располагалось Общее святилище,
юноша остановился.
– Погоди, Снежок. Дальше мы пока не будем подниматься. Зайдём-ка сюда.
Они вошли в покрытый пылью зал, аккуратно переступая через упавшие
кадильницы. Золотые лучи восхода, безжалостно освещая царившее тут
запустение, падали через портал входа, где некогда находились массивные
двери. Под ногами похрустывали сухие листья, наметённые сюда ветром, стены
покрывали тенёта и паутина.
Все фрески, некогда украшавшие зал, стали чёрными.
Белый тигр опустил голову, и из глаз его скатились две тяжёлые слезы,
скользнувшие по густому меху.
– Да, я обязательно должен привести в порядок и это святилище, – вздохнул
зомби. – Но мне почему-то кажется, что оно для богини не слишком важно. Не
так важно, как Алтарь в подземельях и Верхний храм. Это… Это, скорее, как
память о прошлом, – юноша улыбнулся. – О моём первом визите сюда. С Виром.
Я тебе об этом парне говорил, – он повернулся к Снежку. – Тот самый вампир, с
которым мы могли бы стать друзьями. Не знаю, почему я вспоминаю о нём так
часто… Мы и виделись всего раза два… а ещё, кажется, перед той
катастрофой… я же даже не знаю толком, что случилось! Перед той
катастрофой Госпожа приходила в дом к Вирлиссу. Я был с ней… – Эет со
смущённой улыбкой повернулся к Снежку. – Впрочем, ты ведь зверь Мортис и
знаешь наверняка больше меня!
На морде Снежка было разнесчастное выражение. Тигр резко ударил
хвостом по пыльным плитам зала и, коротко прорычав, отскочил к дальней
стене. Он не смотрел на Эета, только бока тяжело вздымались и опадали, как у
загнанной лошади.
Эет решил, что сейчас лучше оставить Снежка в покое. Он совсем не
зверь… хотя и выглядит им. И, похоже, рассказ о Вире почему-то причинил
Снежку боль. Или, быть может, ему тяжело видеть храм богини в таком
запустении? Ведь он же её спутник, как-никак! Кто знает, что за душой у белого
тигра?
Юноша прошёл мимо комнатки дежурного служки во внутренние
помещения Храма. За столовой находились гостевые комнаты, а дальше –
комнаты младших служителей и простой прислуги. Там Эет оделся в тунику
попроще и в штаны до лодыжек, а потом подобрал себе куртку и сменную
одежду, как раз для дальней дороги и путешествий по грязным руинам. Там же
отыскалась и приличная кожаная сумка, куда юноша переложил книги, и нитки с
иголкой, и гребешок…
Расчесать волосы оказалось непростым и мучительным делом. Эет по
наивности полагал, что теперь не способен ощущать боль. Но, оказывается,
волосы её ещё как ощущали! Самоистязанию пришёл конец только минут через
десять, и пряди пушистой золотой волной, лаская пальцы, рассыпались по
плечам. Эет ещё раз, уже просто для удовольствия, провёл по ним гребнем, и
сунул его в карман.
Настал черёд кухни. Там отыскались хороший разделочный нож, кремень и
кресало, а в хозяйственных кладовых даже лук со стрелами. Полностью
экипировавшись, Эет направился обратно, в Общий храм.
Проходя мимо гостевых комнат, юноша невольно задержался у той, что
четверть века назад служила ему местом ночлега. Похоже, он был её последним
постояльцем. Быть может…
Юноша толкнул двери. Они отворились с противным скрипом. Запылённое
окошко едва пропускало свет.
Так и есть! Брошенный на спинку стула, тут так и висел плащ Вира. После
экзамена Эет собирался вернуться сюда и просил придержать комнатушку за
ним…
Отряхнув с блестящей чёрной материи пыль, Эет свернул плащ и положил
в сумку. Такая лёгкая и тёплая вещь пригодится в странствиях.
И потом… это память о Вире.
Вернувшись в зал, юноша застал тигра за странным занятием. Тот лежал на
полу напротив алтаря и, выпрямившись, смотрел на то место, где когда-то была
фреска. Эет оторопел: Снежок молился! Молился Мортис… Белый тигр в
разрушенном храме безмолвно просил богиню погибшего народа… о чём?..
И разве Её зверь не мог попросить свою госпожу лично? Или он считал,
что в храме должны возноситься молитвы?
По спине Эета почему-то поползли мурашки… Снежок прав. В лесном
хищнике больше почтения к богине, чем в человеке, приставленном хранить Её
Алтарь! Возможно, сходство Мортис с Госпожой, так удачно переданное на
фреске Верхнего храма, сыграло злую шутку, и он стал воспринимать
изображённую там женщину почти как…
Как свою Госпожу, да.
Он дарил ей любовь и восхищение, но богиня – не просто женщина. Ей
нужны благоговение и вера. Как он смел делить святилища на важные и
неважные?! В любом обитает дух богини.
Эет подошёл к Снежку и преклонил колени перед пустой фреской. Он
безмолвно благодарил Мортис за возможность постигать магию, за оказанную
невероятную милость, за то, что он жив – пусть даже так, – и за Снежка… За
друга рядом. Он просил благословения и защиты на дальний путь и обещал
вернуться как можно скорее.
Они со Снежком поднялись одновременно и посмотрели друг другу в глаза.
– Спасибо, – сказал Эет. И, отвечая на вопросительный взгляд, пояснил: –
Ты меня многому научил.
Тигр фыркнул, словно пытался скрыть под смешком смущение.
– Идём! – позвал Эет.
Он протиснулся в щель потайной двери за алтарём. Снежок проскользнул
следом и, с интересом потянув воздух носом, оглядел величественную лестницу.
– Вот, Снежок, это и есть тот самый тайный спуск к лабиринтам Храма, – с
улыбкой пояснил Эет. – Это сюда нельзя пускать чужаков.
На морде зверя появилось лукавое выражение. Эет рассмеялся:
– Ты не чужак! На них у меня нюх!
Снежок расчихался от смеха.
– Да уж… – выдохнул Эет, вытирая с глаз слёзы. – Мы с тобой одна
команда. Но вниз мы не пойдём. Нам наверх.
Снежок понёсся по ступеням огромными скачками, время от времени
останавливаясь и нетерпеливо оглядываясь на спутника, словно поражаясь, как
