заключался секрет странной части города: чем медленнее ты шел, тем быстрее достигал цели! А чем сильнее спешил, тем медленнее продвигался. Этого-то Серые господа и не знали — в тот раз, когда они преследовали Момо на автомобилях. Потому ей и удалось от них ускользнуть.
В тот раз!
Но сейчас все было по-другому. Сейчас Серые господа вовсе не стали догонять беглецов. Они шли по их следу так же медленно. Они поняли секрет. Белые улицы позади Момо и черепахи медленно наполнялись армией Серых господ. Теперь преследователи знали, как тут надо двигаться: они шли еще медленнее черепахи и потому нагоняли ее. Это был бег наперегонки, только наоборот: состязание в медленности.
Вдоль и поперек сонных улиц. В самую сердцевину белоснежного квартала. А вот наконец и Переулок-Никогда…
Кассиопея уже завернула за угол и стала приближаться к Дому-Нигде. Момо вспомнила, что не могла здесь идти иначе как задом наперед, — и повернулась… От страха у нее чуть не остановилось сердце.
На нее надвигалась живая, движущаяся стена — воры времени. Тесными рядами, один возле другого, заполнили они всю ширину улицы — стене этой не видно было конца.
Момо закричала, но не услышала своего голоса. Задом наперед вбежала она в Переулок-Никогда, широко раскрытыми глазами уставившись на следовавшую за ней армию Серых господ.
Но тут опять случилось нечто невероятное: едва первые преследователи попытались войти в Переулок-Никогда, они тут же — на глазах у Момо — растворились в воздухе! Сначала растворились их протянутые руки, потом ноги и туловища и под конец их лица — с застывшим на них выражением ужаса.
Не только Момо наблюдала это зрелище — это видели еще не успевшие раствориться Серые господа, на которых напирали сзади другие. Передние ряды стали топтаться на месте, пытаясь сдержать напиравших сзади, и на границе Переулка-Никогда возникла своего рода рукопашная, превратившаяся во всеобщую свалку. Никто не отважился двинуться дальше, но те, которые были вытолкнуты напиравшей толпой вперед, тут же растворялись, превращаясь в Ничто.
Момо видела гневные лица, воздетые кулаки, но никто уже не мог преследовать ее.
Сама она наконец достигла Дома-Нигде. Тяжелые ворота из зеленого металла распахнулись. Момо кинулась внутрь, пробежала коридор с каменными фигурами, открыла в конце маленькую дверцу, скользнула в нее, промчалась по залу с бесчисленными часами до маленькой комнаты, окруженной стенками часов, бросилась на маленькую софу и зарылась лицом в подушку, чтоб ничего больше не видеть и не слышать…
Глава девятнадцатая
ТРУДНОЕ РЕШЕНИЕ
Вблизи кто-то тихо разговаривал.
Момо как бы медленно всплывала из глубины сна, лишенного всяких видений. Она чувствовала себя окрепшей и отдохнувшей.
— Ребенок не виноват, — услышала она говорившего. — Но ты, Кассиопея, почему ты это сделала?
Момо открыла глаза. У столика возле софы сидел Мастер Хора. Он грустно смотрел на черепаху.
— Неужели ты не подумала о том, что Серые господа пойдут за вами?
«ЗНАЮ НАПЕРЕД, — появилось на панцире черепахи, — НО НЕ РАЗМЫШЛЯЮ».
Мастер Хора со вздохом покачал головой.
— Ах, Кассиопея, Кассиопея, ты даже мне задаешь порой загадки!
Момо приподнялась.
— Ага, маленькая Момо проснулась! — весело сказал Мастер Хора. — Надеюсь, ты чувствуешь себя хорошо?
— Очень хорошо, спасибо, — ответила Момо. — Прости, пожалуйста, я заснула.
— Не беспокойся, — ответил Мастер Хора. — Все в порядке. Не надо ничего объяснять. Кассиопея мне уже все рассказала.
— А Серые господа?
Мастер Хора вынул из жилетки большой голубой платок.
— Они осаждают нас. Окружили Дом-Нигде со всех сторон.
— Но войти они не могут?
— Нет, этого они не могут. Ты же сама видела, как они превращаются в Ничто, едва вступят в Переулок Никогда.
— А как это получается? — хотела знать Момо.
— Это делает воронка времени, — ответил Мастер Хора. — Ты ведь знаешь, что в этом переулке все надо делать задом наперед. Ибо вокруг Дома-Нигде время движется в обратном направлении. Обычно время входит в тебя. И чем больше его в тебе накапливается, тем ты становишься старше. Но в Переулке-Никогда время из тебя выходит. Проходя по переулку, ты становишься моложе. Не на много, конечно: ровно на столько, сколько тебе понадобится времени, чтобы по нему пройти.
— Я совсем не заметила, — удивленно сказала Момо.
— Ну да, — улыбнулся Мастер Хора, — человеку это мало заметно, ибо он есть нечто большее, чем только время. Но у Серых господ все по-другому. Они целиком состоят из украденного времени. Как только они попадают в воронку времени, оно мгновенно улетучивается из них, и тогда они лопаются, как мыльные пузыри! Но от мыльного пузыря остается хоть капля мыла — от них же вовсе ничего.
Момо напряженно думала.
— Нельзя ли тогда пустить все время на земле в обратном направлении? На короткое мгновение. Тогда все люди станут немного моложе. Для них это не беда. А воры времени исчезнут.
Мастер Хора улыбнулся:
— Это было бы неплохо! К сожалению, так не получится. Оба потока времени поддерживают в мире равновесие. Если остановить один поток, исчезнет другой. Тогда вообще не останется времени…
Он минуту помолчал, сдвинув Всевидящие Очки на лоб.
— Это значит… — пробормотал он, потом встал и, погруженный в свои мысли, принялся ходить по комнате взад-вперед.
Момо с нетерпением смотрела на него. Кассиопея тоже не отрывала от него глаз.
Наконец он опять сел и испытующе посмотрел на Момо.
— Ты натолкнула меня на мысль, — сказал он. — Но ее исполнение зависит не только от меня.
Он обратился к черепахе, сидевшей у его ног:
— Кассиопея, дорогая моя! Что, на твой взгляд, лучше всего делать во время осады?
«ЗАВТРАКАТЬ!» — ответила черепаха.
— Тоже не плохая идея, — сказал Мастер Хора.
В то же мгновение стол был накрыт.
Впрочем, может быть, он давно был накрыт и Момо просто не замечала его? Во всяком случае, на столе опять стояли золотые чашечки и весь отливающий золотом завтрак: кувшин с дымящимся шоколадом, мед, масло и хрустящие булочки.
Момо давно уже соскучилась по этим вкусным вещам и с удовольствием села за стол. Сейчас все показалось ей еще вкуснее. На этот раз в стороне не остался и Мастер Хора.
— Они хотят, чтобы ты отдал им время всего человечества, — сказала Момо, уписывая завтрак за обе
