Потом был еще один танец, и еще один, и еще. Потом они шли темной аллеей парка, Мартин крепко сжимал ее руку в белой перчатке. В голове еще звучал последний вальс, в глазах горели блики хрустальных люстр. Он ничего не говорил ей, все было понятно и так, и теперь они шли по пустынной аллее ночного парка к конечной цели подобных путешествий.
Наконец Мартин решился заговорить.
-- Вы были сегодня просто восхитительны, -- сказал он, прижимая ее руку к своей груди. -- Я навсегда сохраню в памяти этот прекрасный вечер!
Она очаровательно улыбнулась.
-- В памяти... да, я тоже запомнила на всю жизнь сегодняшний бал! Наша память способна вернуть нам из глубины лет чудные картины прошедших мгновений, спасибо ей! Мне страшно только одно -- ведь со временем я меняюсь, меняется и моя память... Вдруг в один день я буду помнить совсем не то, что было, и я ведь не смогу этого заметить! Мне кажется, тогда это буду уже не совсем я... Можно ли верить памяти о прошлом, если она определяется настоящим?
-- Но тогда нам больше нечему верить, -- тихо произнес Мартин.
-- Да... Как жаль, что ничего нельзя сохранить навечно... Даже воспоминания...
Вдруг посреди парковой дорожки заклубился фонтан сизого дыма, блеснул огонь, и, когда дым рассеялся, Мартин увидел высокого и бледного, закутанного в черный плащ человека, восседавшего на странном механизме. Больше всего этот механизм походил на машину времени, так как у него сбоку, прикрученная ржавой проволокой, висела табличка: "Машина времени".
-- Защищайтесь, сударь, и немедленно! -- Незнакомец спрыгнул с машины и выхватил шпагу. -- Я никому не позволю разгуливать с моей женой!
-- Но... но ведь я не замужем... -- растерянно пролепетала девушка.
-- Я прибыл из будущего, и там ты замужем, -- объяснил незнакомец. -Защищайтесь!
-- Но это же просто нелепо! -- воскликнул Мартин. -- Она замужем в будущем, но сейчас-то еще нет!
Незнакомец опустил шпагу.
-- Вы поразительный невежда, -- сказал он, -- вы не знаете основополагающей Теории Единого Четырехмерного Пространства. Мне даже стыдно с вами драться, так что я преподам вам небольшой урок и только после проткну вас шпагой.
Видя, что неприятное событие откладывается, Мартин несколько воспрянул духом.
-- Я весь внимание, сударь, -- галантно поклонился он.
-- Так вот, сударь, знайте, что по трудам классиков и по последнему решению Научного Совета в нашем мире больше не существует случайности. Любое событие подчиняется диалектическим законам и однозначно следует из совокупности предыдущих зако... простите, событий. Все развитие мира уже определено начальным сечением четырехмерного пространства по оси времени. Поэтому, сударь, можно считать, что будущее всегда уже есть, оно наступит неотвратимо. Все наши упования на свободу выбора всего лишь следствие нашей неосведомленности, недостатка информации о настоящем или прошлом. И мы приходим к выводу, что будущее, прошлое и настоящее существуют одновременно, и раз весь этот мир с его прошлым и будущим существует, то эта дама уже замужем, и сейчас я продырявлю вас насквозь, черт побери!
Мартин улыбнулся и вынул из-за пояса пистолет.
-- Сейчас мы Экспериментально убедимся в вашей основополагающей теории, -- сказал он. -- Если она в будущем выйдет за вас замуж, то вы будете там живы, не так ли? Значит, я могу сколько угодно стрелять в вас, вам ничего не грозит.
Незнакомец попятился.
-- Ваше рассуждение неверно с точки зрения логики, -- проговорил он внезапно охрипшим голосом.
-- А по моему, ничего, вполне логично, -- возразил Мартин и с громким щелчком взвел курок. Незнакомец побледнел еще больше, выронил шпагу и бросился бежать прочь.
-- Стойте, куда же вы! -- кричал ему вслед Мартин. -- Чему быть, тому не миновать! Не идите против предопределенности!
Но тот все бежал вдоль по аллее, полы его плаща размахивали и хлопали, как крылья ворона. Еще несколько взмахов -- и он поднялся в воздух, хрипло каркая, и скрылся в тучах, напоследок щелкнув клювом.
А Мартин вдруг понял, что знает ответ на один давно мучивший его вопрос. Или ему показалось, что он понял. Как бы то не было, наступила пора возвращаться.
И Мартин очутился в большой аудитории, амфитеатром спускающейся к кафедре. Над кафедрой висел большой белый экран, на кафедре же стоял профессор и делал доклад по результатам Эксперимента.
-- Сон! -- восклицал он. -- Сон -- это одна из тех загадок, которая терзает пытливых исследователей сотни и сотни лет. Одни говорят, что сон -это одно, другие уверяют, что сон -- это другое. А я говорю, что сон -- одно из других величайших изобретений природы. Можно сказать, сон -- это метод нашего существования. Говоря научно, мозг не справляется с огромным потоком информации, приходящей за день и перегружающей области кратковременной памяти от П-35 и до М-2000. Сон же включает новые, неосознаваемые человеком программы переработки и сортировки информации, сон разгружает мозг, подготавливая его для принятия новых сведений. Хр-р-р. Хр-р-р. М-можно только гадать о той реальности, сном которой мы все являемся! И в некоторые моменты нашего сна на нас нисходит озарение, свет того вышнего мира, и мы потом всю жизнь пытаемся вернуться в те благословенные мгновения. И это, к вашему сведению, происходит от того, что сон, к сожалению, явление неуправляемое. Поэтому я пою гимн тому состоянию полусна, когда сознание еще бодрствует, но программы сна уже включены и ведут за собой. Сознание может направить их действие в нужное нам и нашей стране русло, заставить их обрабатывать информацию в приоритетном направлении. Сотни замечательных открытий сделаны в этом состоянии! То, что сон разума рождает чудовищ, -- это только одна грань истины. Этот сон также рождает нам нового человека -ведь тогда мозг свободен от оков повседневного опыта и здравого смысла, кошмары прожитых тысячелетий и сотен поколений не довлеют над разумом, и мы можем сделать из него все, что угодно, посеять любые семена разумного, доброго, вечного, любые законы, любые заповеди. Это сделает человека по-настоящему свободным, ведь тогда мозг сможет найти невозможные, невероятные в повседневности ассоциации и извлечь из кучи их комбинаций жемчужное зерно истины. Сейчас идет глобальный по своему значению Эксперимент, он откроет новые просторы человеческому познанию и развитию общества, и вслед за ним, -- он взмахнул рукой в сторону экрана, -- пойдут миллиарды!
На экране виднелся операционный стол с распростертым на нем телом Мартина.
Профессор повернул рукоятку на пульте кафедры, и Мартина вырвала из спокойства наблюдения, подхватила и понесла вверх волна сверкающих ассоциаций, невозможных образов, бредовых и гениальных одновременно прозрений. Он взмыл в космическое пространство, мерцающее серебряными иглами звезд, и растекся по всей необъятной Вселенной. Он был и звездой, и планетой, и крохотной пылинкой в том гигантском круговороте материи, чье имя Мегамир.
Где-то, в энном измерении, плавала над хаосом мира в невозможности небытия некая непознаваемая Сущность. Миллиарды ее органов чувств зорко следили за состоянием одной из ее же клеточек, которые современные ученые назвали бы вакуумом, более старые -- эфиром, а совсем древние -- пустотой. И когда Мартин вырвался за пределы этой клеточки и окунулся в леденящий сумрак, лежащий за границами познания и ощущений, воля Сущности схватила Мартина, сжала в комок и бросила через пространство и время к Земле -- маленькой песчинке, затерявшейся на краю Вселенной, туда, где в операционной лежало в полной недвижимости тело Мартина.
Мартин открыл глаза.
Над ним нависал белый потолок, воздух был до стерильности пронизан запахом медикаментов. Все тело горело. Оно как бы было недовольно тем, что сознание Мартина вернулось. Сам Мартин тоже был недоволен этим. Его только что окружал мир, в тысячи раз более интересный и прекрасный, чем все то, что могла дать эта действительность, эта больничная койка, сухой стерилизованный воздух, неживой свет дневных ламп. Мартин понял, что там он жил, здесь он будет существовать.
Да и вообще, думал Мартин, существует ли этот мир как реальность? Быть может, это одна из логических конструкций, движущаяся к полному противоречию, к отрицанию самой себя, к абсурду, за которым его, Мартина, ждет свобода.
Мартин встал, и тотчас все тело отозвалось тупой ноющей болью. Будь же проклято это тело, причиняющее ему столько неудобств, в то время когда он мог бы летать от звезды к звезде, слушать шорох трав на далеких планетах и понимать разговор галактик!
Надо только не противиться этому миру, надо довести этот мир по его пути до конца, до абсурда, до логического противоречия. Тогда он развалится, и Мартин будет свободен. Наконец-то свободен. Это и поставит точку в бесконечном Эксперименте.
Окно распахнулось перед Мартином миллионом сверкающих брызг, чистый воздух пространства ударил ему в грудь, наполнил легкие. Как давно он не дышал полной грудью! Мартин птицей взмыл в синее небо, выше и выше, к Солнцу, к звездам, к галактикам. Он вольно летал меж звезд, он побывал на самых загадочных планетах, о которых и не мечтал, он разговаривал со Вселенной, и та, не таясь, открывала ему самые сокровенные свои тайны. Он жил целый миллиард лет в те несколько мгновений полета до асфальта, ибо в этом мире все относительно -- и время, и его восприятие.
