обшаривая взглядом всю комнату, и снова вперился в Притта.
-- Если это не сон, Джонни, то почему я не вижу себя, разве у меня на
глазах окуляры? И почему я не могу ни повернуть головы, ни пошевелить
руками, и вообще ощущение, будто у меня нет тела? -- медленно и как-то очень
вяло проговорил Барнет.
"Объяснить сейчас или оставить этот разговор на другой раз?" Он тронул
рычажки вдоль надписей "тонус", "настроение" и улыбнулся навстречу
устремленным на него линзам:
-- А как общее самочувствие, скажи сначала?
-- В общем неплохо. У меня ничего не болит, но это-то и беспокоит,--
голос его звучал уже бодрее.
"Черт возьми, что значит бионика! -- восхищенно подумал Притт, кинув
еще раз взгляд на "сектор психики",-- Любое настроение тебе создам..."
-- Очень рад за тебя, дружище. Ты уже был в загробном мире, когда
привезли тебя сюда. Мне удалось вытащить твою душу, можно сказать, из лап
самого дьявола.
-- А тело, Джон? Разве ты его оставил дьяволу?
-- Пришлось. На нем живого места не было.
-- Ты хочешь сказать -- осталась одна голова?
-- Да! И какая голова! Выдающегося математика нашего времени...
-- Но как же я буду жить? Двигаться, работать и все такое? -- загремел
вибротон, а на пульте замигали сигналы "Внимание!", показывающие опасное
напряжение по секторам. Притт машинально схватился за красный верньер
"Активность" и чуть повернул его влево.
-- Не гаси свет,-- еле слышно попросил Барнет.
-- Дэви, тебе нельзя волноваться. Прошу тебя, возьми себя в руки,--
повернув верньер обратно, страстно заговорил Притт.-- Я тебе сейчас все
объясню. Ну, как тебе сейчас, светло, хорошо?
-- Да, да...
-- Прими, ты -- сейчас это твой мозг. Единственно, чем ты можешь
двигать пока,-- это глаза. Электронные протезы. Как в телекамере, только
система другая. Кстати, как цвета? -- он протянул многоцветную авторучку
ближе к линзам.
-- По-моему, нормально. Кажется, даже ярче обычного...
-- Так вот. Слушай дальше. Речевые импульсы пре- образуются в
вибротоне. Все остальные отделы мозга пока не задействованы, но я могу на
них влиять через эту штуку, которую ты когда-то видел у меня -- биотрон.
Влиять абсолютно. Включать и выключать, как транзистор. Создавать любое
настроение или мгновенно усыплять...
Короче говоря, с внешней средой у тебя обратной связи нет, если не
считать речи. Позже подключу к тебе манипуляторы вместо рук, будешь писать.
Работать тебе придется, да еще как! Весь смысл этого эксперимента --
показать, на что способен человеческий мозг, когда он не обременен телесными
заботами...
Извини, Дэви. Но у меня не было иного выхода. Разве что ответить
отказом Джоан, когда она позвонила мне и умоляла спасти тебя. Я мог бы
дождаться другой катастрофы... Согласись, мне бы даже легче было работать с
чужим человеком. Но я подумал: если есть шансы спасти тебя, то почему я не
должен попытаться?..
-- Спасибо, Джонни! -- почти весело сказал, дождавшись паузы, Барнет.
Его друг не зря передвигал рычажок "настроение" вправо. Спасибо. Теперь я --
твой раб в абсолютном смысле. Не разрешишь ли ты, о господин, свидание с
моей вдовой? Ведь я, кажется, умер, по крайней мере -- официально.
-- Нет, свидание пока исключено. Ведь ты же знаешь, не я тут хозяин.
Настоящий хозяин никого из посторонних сюда не допускает. Наши работы строго
засекречены. Но я попробую устроить вам разговор по внутреннему телефону.
Позже немного. Со временем, когда мы выполним работу, я постараюсь вернуть
тебе тело. Живое, настоящее.
-- Когда же это будет?
-- Не спрашивай, -- тяжело вздохнул Прйтт. -- Работа предстоит очень
большая, и я до конца не знаю ее пределов.
Он хотел сказать: "Я еще не знаю до конца, что задумал мой босс", но
вовремя поостерегся: все разговоры, ведущиеся в лабораториях и многих других
помещениях Научного центра, записываются. Так что Босс может прослушать
любую запись на следующее утро. Раньше в помещениях стояли телекамеры и
микрофоны, позволяющие Боссу присутствовать повсюду, не покидая своего
кабинета. Но затем, опасаясь подслушивания, отказались от прямой связи.
Теперь специальные служащие доставляют по утрам катушки в канцелярию
Главного. И это ни от кого не скрывалось. Напротив, хозяин старался лишний
раз внушить своим людям, что на работе не следует отвлекаться болтовней о
вещах посторонних.
Вспомнив об этом сейчас, Притт достал из кармана блокнот и написал в
нем: "Наш разговор записывается. Ничего -- о хозяине. Понял?" -- и поднес
блокнот к линзам.
-- Понял,-- прозвучал вибротон.-- Ну, а что за работа мне предстоит?
-- Точно не знаю. Но вообще -- твоя обычная работа ученого-математика.
Я буду передавать тебе определенные запросы-задания теоретиков из
Конструкторского центра, а ты будешь решать их.
-- Как вычислительная машина.
-- - Ну, что ты! Только для этого не стоило бы и огород городить.
Работа творческая, человеческая. Нам нужны ваши способности, профессор
Барнет!
-- Да, но каким образом я их выражу? Писать я не могу, а диктовать...
-- Дэви, дорогой! А компьютер на что?.. Теперь тебе не понадобится
нажимать на клавиши или командовать голосом: компьютер будет воспринимать
твои мысли как команды. Программу ему ты сам сочинишь. Если почувствуешь
затруднение в этом деле -- дадим тебе в помощь программиста. Через свой
компьютер ты сможешь подключиться к любому банку информаций. Правда, тут на
выходе придется тебя засекречивать и каждый твой выход держать под
контролем. Но это уж наша забота!.. В общем, потренируешься, и, я думаю,
дело наладится. Только прошу тебя -- без капризов! Помни: от успеха нашей
работы зависит твоя свобода и сама жизнь...
Глава вторая. СХВАТКА ГИГАНТОВ
-- Фирма "Мосты в будущее".
-- О'Малей принимается за работу
-- Ночь вопросов
-- Пробуждение без вчера
-- "Что они с ним сделали?"
-- Выдумка телепатов
-- Добыть "языка"!
Старший агент Шон О'Малей сидел со своим приятелем Суреном Вартаняном
за бутылкой аревшата и, потягивая этот приятный напиток, слушал рассказ об
удивительной стране Армении. Сурен только что вернулся из туристской поездки
на родину своих предков. О'Малей, человек, как он сам считает, твердых
убеждений и к тому же критически мыслящая личность, вряд ли поверил бы
восторженным описаниям приятеля, если бы не это вещественное доказательство
-- необыкновенный херес, что привез тот с собой из Еревана. Аревшат даже
привел О'Малея в умильное настроение, ему захотелось сказать что-то приятное
Сурену.
-- Знаю, знаю, дружище! Это у вас там старик Ной высадился после
потопа. Прямо к Арарату причалил. Если верить Библии, то и мои предки из
Армении пошли, а? Что скажешь?
Сурен просиял, но сказать ничего не успел: приятель остановил его
жестом -- "минутку!", так как почувствовал острое покалывание кожи в том
месте, где в кармане его пиджака лежала плоская черная коробочка размером
чуть больше портсигара. Он быстро вытащил ее и, зажав в левой ладони,
указательным пальцем правой набрал на клавишах пятизначный номер. Вспыхнул
зеленый глазок в углу коробки. Тогда О'Малей поднес ее к губам и шепотом
сказал:
-- Восьмой слушает вас.
Коробка тихо проскрипела:
-- Явитесь к шефу. В семнадцать ноль-ноль.
-- Понял вас. В семнадцать.
-- Все! -- зеленый глазок померк.
Они словно по команде оба взглянули на старинные часы, висящие над
камином. В запасе оставалось еще больше трех часов. Но доброе настроение уже
покинуло их. О'Малей как-то подобрался, словно пес под взглядом хозяина: эта
штука, что всегда носит он с собой даже в праздники, весьма и весьма редко
оживает у него в кармане. А уж если оживает, значит дело пред- стоит
серьезное...
-- Послушай, кто это вызывал тебя? -- спросил Сурен.-- Должен бы мистер
Герни, да голос не похож...
-- А он и не похож ни на кого, этот голос,-- усмехнулся О'Малей. -- Ты,
брат, отстал. Герни теперь я уж и не знаю где. У нашего шефа новый секретарь
-- кибер. Шеф ему на неделю вперед диктует задания. А уж он разыщет тебя
днем и ночью и хозяину доложит. Вот если бы мы с тобой сейчас шумели под
хмельком, он бы доложил шефу, что его парни неработоспособны. У тебя когда
отпуск кончается? Завтра? Докладывать о выходе на работу будешь этой дубине.
Тогда и познакомишься, ха-ха!..
О'Малея и Вартаняна связывала долгая и опасная служба в фирме,
