—Царь царей и Господь господствующих!
Когда наша хвала вознеслась к Отцу, Он стал
говорить, обращаясь ко мне. Я слышал Его так явственно, что, казалось, Он
стоит совсем рядом со мной.
—Иди, Гавриил; иди, скажи Марии.
Подхваченный волною славословий и хвалы, я полетел, на этот раз один.
Постепенно сужая круги, я медленно спускался сквозь пелену облаков, приближаясь к земле. Подо мной находился родной городок Марии. Отец был
прав, — я сразу же узнал ее. Сердце ее было светлым и не омраченным никакой
тенью, душа — чище всех человеческих душ, когда-либо виденных мною.
Я опустился и встал за ее спиной.
—Мария, — позвал я, стараясь говорить тихо, чтобы не напугать ее.
Она обернулась, но ничего не увидела. Я вспомнил, что для нее я по-прежнему
невидим. Я взмахнул крыльями перед собой и принял телесное обличье. Она
закрыла лицо руками, ослепленная светом, и попятилась к двери.
—Не бойся, — сказал я.
Как только я это произнес, она возвела глаза к небесам. И вновь я был потрясен.
Я прославил Отца за Его мудрость. Ее сердце было непорочным, чистым и
открытым.
—Приветствую тебя, — продолжил я. — Бог с тобою.
Глаза ее расширились, и она повернулась, как если бы собиралась бежать.
—Мария, тебе нечего бояться. Ты обрела благодать у Бога. Ты зачнешь во чреве
и родишь Сына, и наречешь Ему имя: Иисус. Он будет велик и наречется Сыном
Всевышнего. Господь Бог даст Ему престол Давида, отца Его; Он вовеки будет
царствовать над домом Иакова, и не будет конца Его Царству.
Она слушала меня, но услышанное ее озадачило.
15
—Но как это может произойти? Ведь я никогда не была с мужчиной.
Перед тем как ответить, я поднял глаза к небесам. Отец стоял, давая мне Свое
благословение.
Я продолжал:
—Святой Дух снизойдет на Тебя, и сила Всевышнего осенит Тебя; поэтому и
чадо, которое ты родишь, будет названо Святым, Сыном Божиим. Для Бога ведь
нет ничего невозможного.
Мария посмотрела на меня, затем подняла взгляд к небесам. Долгое время она
стояла без движения, так долго, что я тоже поднял глаза вверх. Видела ли она
ангелов Божиих? Узрела ли она отверстые небеса? Мне это неведомо, но когда я, опустив взгляд, посмотрел на нее, она улыбалась.
—Да, теперь я понимаю. Я — раба Господня и готова служить Ему. Да будет со
мною по слову твоему.
Когда она произнесла эти слова, свет просиял из ее чрева. Я взглянул на сосуд, висевший у меня на шее. Он был пуст.
Иосиф отвел осла на обочину дороги и устало провел по лбу ладонью. —
Давай-ка найдем где заночевать. Мы не успеем добраться в Вифлеем до темноты.
Мария не ответила. Иосиф обошел осла и заглянул в лицо жены. Она спала!
Голова склонилась на грудь, руки были сложены на животе. Как она умудрилась
заснуть на спине осла? Внезапно она подняла голову, глаза ее открылись:
—Мы уже приехали?
—Нет, — улыбнулся муж, — еще несколько часов. Смотри, там, впереди, гостиница. Может быть, нам заночевать в ней?
—Ах, Иосиф, я думаю, что нам нужно все- таки добраться до Вифлеема, — она
помедлила. — Но, наверное, небольшой отдых не помешал бы...
Он вздохнул, пожал ей руку и вновь зашагал, ведя осла по направлению к
незатейливому сооружению, стоявшему чуть поодаль.
—Здесь много народа, — заметил Иосиф, помогая Марии спуститься на землю.
Им потребовалось несколько минут, чтобы найти место на скамье, где они могли
бы уместиться вдвоем.
—Пойду, разыщу что-нибудь поесть. Я скоро.
16
Иосиф начал протискиваться сквозь толпу.
Обернувшись, он заметил, что на его место рядом с Марией уже усаживается
какая-то женщина. Мария начала было возражать, но затем улыбнулась и, встретившись глазами с Иосифом, пожала плечами.
— Сама доброта... — пробормотал он себе под нос.
Много невероятных, удивительных событий произошло с ним за последние
несколько месяцев, и все это время он оставался твердо уверенным лишь в одном
— в сердце своей жены. Ему никогда не доводилось встречать никого, похожего на
нее. Она рассказала об ангеле, который явился ей посреди ясного дня. Что ж, быть
может, кто-нибудь из соседских мальчишек решил подшутить над нею. А ангел, явившийся Иосифу во сне? Может быть, это было от Бога... или от лишнего вина, выпитого за ужином. А эта история с ее дядей, который не мог говорить до тех
пор, пока его жена не родила? Возможно, он просто застудил горло?
Но как быть с ее рассказом о том, что она зачала, будучи девственницей?
Мария никогда не лжет. Она чиста, как ангел! И если она говорит, что она —
девственница, это значит, что она — девственница. Если она говорит, что ребенок, которого она носит во чреве, — Сын Божий, что ж, будем надеяться, что мальчик
пойдет в Отца.
Марию — круглолицую, невысокого роста — нельзя было назвать красавицей.
Она была полноватой еще до беременности. Но глаза ее всегда светились, а сердце
было больше Средиземного моря. Она всегда улыбалась, и лицо ее неизменно
напоминало лицо человека, собирающегося рассказать отличную шутку. Вот
поэтому-то она и была одна такая во всем свете. Иосиф покачал головой, увидев, как Мария встает, уступая место на скамье мужу женщины, сидевшей по соседству
с нею.
Мужчина начал было возражать, но Мария все равно встала с видом, не
допускавшим возражений.
—Мне нужно немного постоять, — проговорила она и направилась к Иосифу, с
трудом протискиваясь через толпу.
Конечно, они надеялись, что ко времени родов уже будут в Назарете, — по
крайней мере, там у них родственники. В Вифлееме же они не знали никого.
Иосиф взял ее за руку, и они прислонились к стене.
—Ты уверена, что хочешь идти дальше?
Она кивнула, и они, извиняясь, протискиваясь между людьми, добрались до
двери.
—Мне бы только глоточек воды, — попросила Мария.
—Хорошо, сейчас принесу. Подожди здесь.
Мария прислонилась к дереву, пока Иосиф стоял в очереди у колодца. Она
улыбнулась, увидев, как легко он завязал разговор с мужчиной, стоявшим перед
ним. Вернулись они вдвоем.
—Мария, это Симон. Он тоже едет в Вифлеем. У него повозка, запряженная
волом, и он предложил подвезти нас.
—Спасибо, вы очень добры.
Симон улыбнулся:
17
—Ну, что вы, мне только веселее будет ехать с попутчиками. Привяжите своего
ослика к моей повозке.
—Извините, я случайно услышал, что вы направляетесь в Вифлеем. Не
найдется ли места и для меня?
Эти слова произнес старик с длинной седой бородой, судя по внешности —
раввин. Симон кивнул в ответ, приглашая его присоединиться к ним.
Усадив Марию в повозку, Иосиф повернулся к раввину, чтобы помочь сесть и
ему.
—Простите, как вас зовут?
—Гавриил, — ответил я и сел напротив Марии.
Эгус летел впереди повозки Симона, Парагон — позади. Оба были начеку, с
широко расправленными крыльями и мечами, вынутыми из ножен. До остановки
у постоялого двора я летел с ними, но что-то в этой повозке показалось мне
подозрительным, и я принял вид человека. Я тут же пожалел, что не выбрал
внешность молодого торговца, — уж слишком чесалась борода. Моим воинам не
нужно было напоминать, но все равно я повторил еще раз:
— САТАНА НЕ ХОЧЕТ ДОПУСТИТЬ РОЖДЕНИЯ ЭММАНУИЛА.
ВСЕМ БЫТЬ НАЧЕКУ!
Невидимой стеной — двенадцатью линиями обороны — ангелы окружили
повозку. Я чуть заметно усмехнулся себе в бороду. Симон мог бы с тем же успехом
править с завязанными глазами. Ни за что на свете его повозка не свернула бы с
пути.
Дорога была забита, и мы двигались очень медленно — не быстрее пеших
путешественников, но по крайней мере Мария могла теперь немного отдохнуть.
Она закрыла глаза и склонила голову на край повозки. Я видел сияние, исходящее
из ее чрева. Он сиял, находясь внутри нее, как очищающий, исцеляющий огонь. Я
поклонился Ему, хоть еще и не рожденному. Сердце мое радовалось и пело Ему
песни хвалы, которые были слышны Ему. Я улыбнулся, когда Мария
почувствовала, как Он шевелится. Мои воины услышали это славословие и
присоединились к пению.
18
Примерно через час я почувствовал — оно здесь. Зло. Все мое тело напряглось.
Я явственно ощущал, что враг где-то рядом, на дороге. Он то появлялся, то
исчезал, мелькая между идущими людьми. Я предупредил ангелов:
—Приготовьтесь!
Софио подлетел к повозке и прошептал мне:
—Он рыщет повсюду, как лев, ищущий, кого бы поглотить.
