от встречных ударов, оббитую железными полосами. А задняя — аналогичным образом прикрывала нижнюю часть спины. При этом, она была выгнутой, словно спинка кресла, и тоже защищена металлом. Обивка из коричневой кожи выглядела потертой, но не ветхой. А стремена, прикрепленные к седлу по бокам на широких ремнях, даже хранили следы позолоты. Нормальное седло. Вполне сгодится.
Седельные сумки тоже производили впечатление надежных изделий из толстой кожи. Первое, что бросилось в глаза — это небольшой арбалет, торчащий наружу. Григорий открыл поклажу с некоторым содроганием. Потому что копаться в чужих вещах привычки не имел. Успокаивал совесть лишь тем, что эти вещи теперь его законная собственность, раз они достались в наследство от предшественника в теле рыцаря. Помимо арбалета, болтов к нему и пары узких кинжалов-милосердников, в сумках оказались латные рукавицы, арабские мягкие кожаные туфли с загнутыми кверху носами и куча разного тряпья. Начиная от исподнего и заканчивая запасным гамбизоном и черным монашеским балахоном. Еще имелись бордовое одеяло, маленькая шелковая подушечка, размером с два кулака, набитая пухом, а кроме того, мешочки с овсом, по-видимому, для экстренного кормления коня. Из посуды нашлись только глиняные кружка и миска, да странный медный предмет, одновременно похожий на черпак и на котелок. В деревянной шкатулке лежали две серебряных монеты среднего размера, огниво с трутом, обыкновенное шило и большая иголка с нитками. Скромный, конечно, оказался багаж. Григорий добавил к нему трофейный кожаный пояс, украшенный золотыми нитями, довольно большой изогнутый кинжал в ножнах с рукоятью из рога. А вот со шлемом и палицей Григорий пока не разобрался, что делать. Длинная и увесистая железная дубинка с утолщением на конце, покрытым шипами, как-то не представлялась оружием, достойным рыцаря. А вражеский шишак был ему мал, да и не носили тамплиеры из их отряда такие, предпочитая железные шляпы, как у него самого, или сплошные шлемы с прорезями для глаз, как у командира отряда и у капеллана.
Глава 3
Наконец, сержанты закончили чистить, поить и кормить лошадей и стреножили их, чтобы не разбегались, а затем расставили шатры таким образом, чтобы остатки стены прикрывали их от взглядов с дороги. Два шатра оказались белыми с орденскими крестами. В них разместились рыцари. В одном пять человек, а в другом — шесть. Палатки сержантов были трофейными и разноцветными, явно сарацинского происхождения. У каждого бойца в седельных сумках имелись свои постельные принадлежности, во всяком случае, одеяло. В качестве отхожего места приспособили полуразрушенную и наполовину заваленную водосборную цистерну, которая располагалась в противоположном углу замкового двора.
Для розжига огня собрали засохшие ветки кедров, которые торчали вокруг на склоне. Потом поели конину, неплохо приготовленную сержантами в виде супа с кусками варенного мяса с добавлением специй и овощей. Пахло кушанье очень вкусно, и Григорий наслаждался обонятельными и вкусовыми ощущениями, вернувшимися в полной мере после недавнего ковида. Где-то он читал, что тамплиеры ели вдвоем из одной миски, но в их отряде такое не практиковалось. У каждого бойца имелась собственная посуда, хотя и довольно скромная, а пищу сержанты готовили в большом котле, подвешиваемым над костром на треноге, которую быстро собирали из копий с металлическими древками. А порции раздавали с помощью медного черпака. Родимцеву повезло, что совсем недавно он прочитал об этом времени книгу французского историка Жана Ришара «Латино-Иерусалимское королевство», подаренную дочерью на день рождения. Болея ковидом, Григорий как раз эту книжку и дочитывал.
Перед приемом пищи рыцари негромко молились и благодарили Господа за то, что послал им пищу. После трапезы Рене Дюрфор собрал рыцарей и спросил их, кто желает идти в разведку. Потому что нужно было до ночи тщательно осмотреть ближние подступы к укреплению и определить слабые места, где неприятель мог незаметно просочиться, чтобы командир потом рассчитал, какие направления прикрыть на ночь постами, и сколько людей следует выставить в караулы. Такое важное дело нельзя было доверить простым сержантам. К собственному удивлению, Григорий сразу же выпалил:
— Я пойду.
— А голова твоя как, Грегор? — спросил командир с сомнением в голосе.
— Да, прошла уже, — соврал Григорий. Боль, конечно, уменьшилась, но не прекратилась. Разве что головокружение почти исчезло.
— И я с ним, — тут же подхватил брат Тобиас.
— Только вернитесь до темноты. И возьмите двоих арбалетчиков, — приказал Рене Дюрфор. Тут же дав указание двоим сержантам следовать за рыцарями.
Они нашли едва заметную козью тропку возле разрушенной стены и начали пешком спускаться по склону, внимательно осматриваясь. Место, вроде бы, выглядело благоприятно для обороны. Склон имел достаточную крутизну. Обзор даже с самой низкой башни, на которую уже забрались арбалетчики, был отличным. На севере и на востоке вставали горы. На западе между двумя горными грядами лежала разграбленная долина. На юг шла та дорога вдоль ручья, по которой они пришли.
Замок Тарбурон стоял у подножия хребта, на крутом склоне. И высокие крутые обрывы надежно прикрывали его тыл. Отроги защищали позицию обрывистыми выступами еще с двух сторон, образуя скальное полукольцо. Так что осаждать крепость противник мог только со стороны самой долины. Больше расположиться было просто негде. И, судя по всему, так и произошло.
Похоже, враги ворвались в замок только тогда, когда обезопасили свой тыл, просочившись в долину и перебив ее защитников. Будь гарнизон многочисленным, такое не могло получиться. Но, по-видимому, те немногие рыцари-госпитальеры, которые оставались в замке, не сумели организовать атаку на неприятеля и перерезать единственную дорогу, ведущую в долину мимо укрепления. Они пытались отсидеться за стенами, пока христиан убивали в долине, надеясь на то, что враги оставят крепость в покое и уберутся, вдоволь поубивав и пограбив.
Так очень часто в те годы и происходило. Тактика набеговой войны широко использовалась в Леванте и не только в нем. Разорялись окрестности вражеских крепостей, а население частично вырезалось, а частично угонялось в рабство. И твердыни, оставшись без снабжения, сдавались сами. Но, Бейбарс решил разрушить Тарбурон и сделал это.
По мере спуска в эту долину, непонятное беспокойство охватывало Григория. Ему вдруг почудилось, что он видит тени убитых. Но это всего лишь легкий ветерок шевелил ветви уцелевших кедров, которые образовывали внизу вдоль горных отрогов редколесье, наполовину вырубленное осаждающими.
Через некоторое время они с Тобиасом спустились со склона и продвигались в сторону долины на запад. Арбалетчики семенили позади. Солнце, хоть и клонилось к закату, но все еще нещадно палило с безоблачного неба. Температура воздуха явно превышала тридцать градусов. Родимцеву было нехорошо, а голова все еще кружилась и болела после удара. И, если бы не его новое молодое тело, которое привыкло к таким
