Она снова сделала пару глубоких вдохов.
— Все произошло так быстро. Это было все равно, что смотреть фильм в быстрой перемотке. Я думала, что они сделают мне больно и тебе тоже, но затем внезапно я снова была с тобой, и все было хорошо. Ты сказал, я нужна тебе... и я снова почувствовала себя в безопасности. А затем, думаю, просто давление и последствия от всего произошедшего сказалось на мне. Я плакала не из-за тебя, а из-за всего что произошло... это просто стресс и облегчение от того, что все закончено, не потому что ты...
— Я даже не дал тебе кончить, — прервал я ее. — Я просто использовал тебя.
— Ты нуждался во мне, — исправила Рейн, она положила ладонь на мою щеку, поворачивая мою голову так, чтобы я посмотрел на нее.— Это не одно и то же, Бастиан.
— Я просто забрал, что хотел, силой.
— Я сама отдала тебе.
— Бред.
— Так, Себастиан Старк, слушай меня, — Рейн вдруг рявкнула на меня. Она приподнялась, чтобы посмотреть на меня, и теперь стала немного возвышаться надо мной, хотя мы оба лежали на боку. Ее взгляд заставил волоски на моей шее встать дыбом. — Я тоже сейчас тебя использовала, когда заставила обнять и сказать, что я в безопасности?
— Нет! Бл*дь, Рейн... Я хотел этого! Ты была расстроена, и...
— Спасибо, что выслушал мое мнение.
Мой рот открылся, но я так и не смог найти подходящих слов, чтобы описать ее действия. Черт возьми, я не мог поспорить с ее логикой. Когда она плакала и хотела, чтобы я ее обнял, я ничего большего и не желал, кроме как прижать ее к себе, не потому что я хотел того или нуждался в этом, а потому что она хотела. Я хотел быть рядом с ней, чтобы ей стало лучше. Если бы она сейчас объяснила мне, что нужно отрезать левое яйцо, чтобы она почувствовала себя лучше, я бы ни секунды не сомневался и отхреначил его с улыбкой на лице. Так вот что это было для нее? Она хотела дать мне то, от чего мне станет лучше — трахнуть ее на песке, даже не думая о своих потребностях? Она не могла хотеть этого. Никто не может хотеть этого, особенно после того, что произошло. Я повалил ее на песок и практически принудил к сексу…
А она обвила меня руками и ногами, чтобы мне было удобнее.
Я потянулся к ней рукой, обхватил ее затылок, запутываясь в густых волосах пальцами, и притянул ее к себе, приникая к ее губам в нежном поцелуе. Я целовал ее неспешно, пытаясь исправить то, что натворил ранее, даже если она и говорит, что была не против произошедшего секса. Поцеловав ее губы нежно, я положил ее голову к себе на грудь и убедился в том, что она задремала раньше, а потом сам провалился в спасительный сон.
В конце концов, полагаю, что после всего произошедшего, это можно отнести ко всей той любовной чепухе.
14 глава
Болезнь
Я открыл глаза, и первое, что я заметил в темноте, — моя голова раскалывалась. Я лежал на боку под навесом из пальмовых листьев. Рейн прижалась спиной к моей груди, и я рукой обнимал ее за талию, крепко прижимая к себе. Ее больше не трясло. Я, должно быть, заснул. Кроме головы, еще пульсировала моя нога. Она ощущалась горячей, слишком горячей. Плохой знак. Очень плохой знак. Я закрыл глаза, и все вокруг снова погрузилось во тьму.
Я подхожу к холму, что рядом с хижиной, в руках охапка корнеплодов и листьев. Я думаю, как бы получше приготовить еду, когда смотрю на пляж. Сразу же замечаю их и понимаю, что она у них. Она лежит на спине, а парень с дредами удерживает ее руки над головой. Он лежит на ней, остальные стоят за ним, ожидая своей очереди.
Я начинаю бежать, но неважно как быстро двигаются мои ноги, я не приближаюсь ни на йоту. Я могу четко видеть лицо Рейн, ее слезы блестят в заходящем солнце. Она кричит, но я ничего не слышу. Тот, что с дредами, слезает с нее, а «ежик» занимает его место. Каким-то образом я споткнулся и рухнул в песок, боль взорвалась в ноге.
Грудь так чертовски сжимало от попыток не кричать, что я едва мог дышать. Я чувствовал, что Рейн лежала на животе рядом со мной, и я крепко обнимал ее за спину, ее голова лежала возле моей на пальмовых листьях. Я отодвинулся от нее как можно быстрее, стараясь не потревожить ее. Я перекатился на левый бок, попытался встать на ноги, но правая нога подвернулась, и я неуклюже рухнул на песок.
Я едва не задохнулся, пытаясь не закричать. Твою мать, нога болела, но я не мог думать об этом — было кое-что более важное, что надо сделать. Заставив себя встать на четвереньки, я пополз так быстро, как мог с волочившейся ногой, и едва я дополз к краю тропического леса, как все содержимое моего желудка вывернулось на землю. Я попытался изгнать вспыхивающие образы в голове, но они не исчезали. Я все еще продолжал видеть, как все они удерживают ее, и как она смотрит на меня.
Меня снова вырвало, и нога опять вывернулась, заставляя рухнуть на колючий песок. Я мог чувствовать капли пота, скатывающиеся по спине, и учащенное биение сердца. Я встряхнул головой и попытался собраться с силами, но не смог. Мой взгляд метнулся на тлеющие угольки на пляже и невзрачную темную кучу на них. Кажется, я разглядел очертания черепа, но я мог ошибаться. Я хотел раздавить его.
Если бы я опоздал...
Я несколько минут лежал на песке, пытаясь успокоить дыхание и сердцебиение, но так и не сумел вытеснить образы того кошмара из головы. Я с таким же успехом наблюдал его воочию. Потребность прижать Рейн к себе и обезопасить ее переполняла меня, поэтому я пополз назад к хижине, стараясь игнорировать боль в ноге. Не важно — ничего не важно, кроме ее безопасности. Рейн перевернулась на спину. Я пододвинулся ближе к ней и обнял ее за талию, но этого было недостаточно. Вторую руку положил ей под голову и обнял за плечи, еще крепче прижимая ее, но и этого было недостаточно.
Рейн что-то пробормотала во сне, когда я прижал ее голову к своей груди и уткнулся подбородком в макушку. Хоть это и было чертовски больно, и я перенес на больную ногу приличный вес, но все равно закинул на нее свою левую ногу. После того, как я практически обернулся вокруг нее, по крайней мере, вокруг большей части ее, паника, наконец, начала рассеиваться. Теперь никто не мог забрать ее у меня без моего ведома. Если кто-нибудь попытается, я выпущу их кишки наружу.
Я сделал несколько долгих глубоких вдохов и медленно провалился в сон.
Это место пахло немного забавно.
— Мы поиграем в одну игру, Бастиан!
Я смотрю в ее глаза, такие же зеленые, как и мои — она показалась в зеркале.
— Игру?
— Прятки! — она говорит мягко, и я не понимаю почему. — Ты спрячешься здесь, а папочка попытается найти тебя.
Она указывает на место под странным столом. Он зеленый сверху, и внутри небольшие отсеки, наполненные цветными шарами. Я киваю и залезаю под него.
— Веди себя тихо, чтобы он не нашел тебя. Это испортит игру, и он будет злиться. — Я не хочу злить его. Я не люблю, когда он злится. Она нежно прикасается к моей щеке, и треплет по волосам. Мне нравится, когда она меня так касается. — Я люблю тебя, Себастиан.
Я долго сижу под забавным столом. Папочка не нашел меня, должно быть, я хорошо спрятался. Под столом стоит белая кружка. Когда я беру ее и сжимаю, она неслышно трескается. Я разбираю ее и из кусочков складываю башню. Когда она падает, я снова ее собираю.
Один из цветных шаров падает на пол возле стола, и бородатый мужчина наклоняется поднять его. Он смотрит на меня и начинает кого-то звать. Затем подходит женщина и спрашивает, что я там делаю. Я не знаю что сказать, поэтому молчу. Еще несколько человек говорят со мной, и я разбиваю еще пару кусочков кружки. Не знаю, стоит ли мне говорить им, что я прячусь. Немного погодя, женщина в голубом пальто с золотыми пуговицами заползает под стол и вытягивает меня. Я кричу, потому что папочка будет зол, если игра испортится...
Я слышал, как называют мое имя, но не мог вложить какой-либо смысл в это. Я пытался осмыслить видения в голове — абсолютно новые, но в то же время навязчиво знакомые. Маленькие ладошки толкали меня в грудь и плечи, и слова постепенно превращались из бредовых в практические английские.
— Бастиан, проснись!
— Нет, — пробормотал я. Она была в безопасности там, где была. Я не хотел двигаться.
— Бастиан, пожалуйста! Ты весишь тонну и весь в поту!
Было чертовски жарко, но это и не удивительно. Мы были на гребаном тропическом острове. Я чувствовал, как пот стекает по спине, и был более чем уверен, что мы с Рейн вроде как прилипли друг к другу. Я не возражал, поэтому не пошевелился, когда маленькие кулачки начали лупить меня сильнее.
— Черт, Бастиан! — прорычала она мне в ухо. — Мне нужно пописать, и ты давишь на мой мочевой пузырь!
Я заворчал, но отодвинулся достаточно, чтобы она могла выскользнуть из-под меня, а затем перекатился на живот. Я слышал, как она отошла от хижины, и мне не понравилось это. Я хотел, чтобы она была рядом, но я так чертовски устал, что даже не мог открыть глаза, чтобы проследить за ней. Уши улавливали каждое ее движение, я слышал, как она сделала несколько шагов. Но даже и этого было достаточно, чтобы ощутить головокружение, и я позволил темноте сна поглотить меня. Думаю, через пару минут я снова услышал ее голос.