— Есть. — Рейн кивнула. По ее лицу текли слезы. — Есть куча раковин, и они достаточно большие.
— Припарками прикрой рану, — сказал я. Я попытался дотянуться и вытереть ее слезы, но не смог и пошевелить рукой. Рейн взяла мою руку обеими руками. Они были все еще мокрыми от тряпки, которой она вытирала меня. — Все будет хорошо, я обещаю.
— Хорошо, — сказала Рейн и снова кивнула. Затем взглянула еще раз на грубое изображение цветка и сжала мою руку. — Я найду их.
Я отключился, прежде чем рука упала на листья.
*****
Я вздрогнул от очередного ночного кошмара. Все тело болело, но не так, как после выходных в обнимку с бутылкой и парочкой шлюх. Я немного перекатился с бока на бок, пытаясь растянуть спину и размять суставы.
«Никакого алкоголя, никаких шлюх», — подумал я про себя. Теперь у меня была Рейн, и я почувствовал, как приподнялся уголок моего рта. Я подвинул ногу и ощутил, как боль пронзила ее до самого бедра. Я поднял голову и посмотрел через плечо на беспокоящее бедро. Я не мог видеть раны, потому что она была прикрыта какой-то темной тряпкой, которая была достаточно влажной.
Какого хрена мои боксеры обернуты вокруг моей ноги?
Я дернулся, но они не упали. Тогда я увидел, что кусок веревки с плота тоже был обернут вокруг ноги, удерживая боксеры на месте.
— Не двигайся, черт тебя возьми!
Я почувствовал прикосновение нежной руки, заставляющее меня снова лечь на живот. Я посмотрел на абсолютно голую Рейн — полностью обнаженная кожа и загорелые изгибы, — присевшую рядом со мной и регулирующую веревку вокруг моей ноги.
— Какого хрена ты делаешь? — растеряно и взволнованно спросил я.
Рейн глянула на меня, и я заметил как ее взгляд, напряженный и растерянный, стал расслабляться.
— Бастиан! Ты только что выругался на меня?
— Бл*дь, Рейн, — рявкнул я. — Разве я не постоянно рявкаю на тебя?
Она села на пятки, и ее лицо озарила потрясающая улыбка.
— Я даже не могу поверить, что считаю слово на «Б» самым красивым в целом мире.
— Ты выжила из ума?
— Нет, проблемы были у тебя, — сказала Рейн и улыбнулась. — У тебя была температура — очень высокая, я уверена в этом. Ты что-нибудь помнишь? Ты подсказал мне, какой цветок найти.
— Да, помню, — ответил я. Я оперся на локоть и подпер рукой голову. Я закрыл глаза и вздохнул.
— Как ты себя чувствуешь?
— Как кусок дерьма, — ответил я.
Рейн на мгновение закрыла глаза, и я заметил, как она сделала глубокий вдох. Когда она снова открыла глаза, вся боль и напряжение отразились в ее глазах, даже несмотря на облегчение. Я потянулся и коснулся ее колена.
— Все хорошо, детка, — тихо произнес я. Я не знал так это или нет, но точно не собирался ей говорить этого. Если у меня была такая серьезная инфекция, что я вырубился от температуры, мне повезло, что я смог открыть глаза. Мои глаза были открыты, и поэтому я думал, что все будет в порядке. Если бы мне суждено было умереть, то я бы уже сдох. — Я крепкий ублюдок. Ни одна инфекция не свалит меня.
Рейн рвано усмехнулась и потом разрыдалась. Я перевернулся на бок и протянул руку. Рейн сразу же подползла ко мне, ее голова прижалась к моей груди, а руками она обняла меня за шею, как и в первую ночь на плоту. Я обнял ее так крепко, как могли позволить изнывающие от боли руки.
— Я была так напугана, — плакала она. Я просто обнимал ее и целовал в макушку, стараясь не отключиться, пока она плачет, хотя мое тело и разум умоляло об этом. Несколько минут спустя, я почувствовал, как она расслабилась и сделала несколько глубоких вдохов, всхлипывая.
— Как долго? — спросил я.
— Три дня, — ответила Рейн, сразу же понимая, о чем я спрашиваю. — Поначалу я не поняла — ты был очень горячим и потным, и я подумала, что это из-за того... ну, потому что здесь жарко. Я подумала, что ты был истощен после... после... недавних событий, поэтому я даже не пыталась разбудить тебя. Но ты так и не просыпался, и увидела твою ногу... Бастиан, она выглядела ужасно.
— Шшш… — утешал я ее, — ты со мной.
Я почувствовал, как она сразу же расслабилась. Я откинулся на спину, несколько болезненно, и притянул ее к себе. Я попытался погладить ее по спине, предполагая, что это будет чем-то успокаивающим, но я был все еще слишком, слишком ослабшим.
— Я думала, ты умрешь, — сказала Рейн сквозь слезы. — Не знаю, что бы я стала делать... без тебя...
— С тобой все было бы хорошо, — я пытался ее успокоить. — Ты научилась искать воду, рыбачить... ты бы справилась, детка...
Рейн перестала плакать на минуту и замерла, затем посмотрела на меня, ее глаза были полны замешательства.
— Нет, не справилась бы, — Рейн медленно покачала головой. Я смотрел за тем, как ее руки скользнули к моей челюсти, царапая многодневную щетину кончиками пальцев. Она взяла мое лицо в свои ладони и пододвинулась ближе ко мне, она говорила серьезно: — Я умру без тебя, Бастиан. Даже если бы выжила, я бы умерла внутри.
Сердце сжалось от ее слов, я пытался ей что-нибудь ответить, но на ум ничего не приходило. Я лишь смотрел в ее глаза, пока уголки ее губ не поднялись слегка, а потом она положила голову мне на грудь. Я тоже опустил голову на песок и позволил себе провалиться в сон.
*****
В третий раз подряд я проснулся от одного и того же сна. Детали были немного другими, но основные события те же — они всегда удерживают ее, смеются над тем, как она кричит, насилуя ее снова и снова, а я все никак не могу добраться до них, чтобы остановить. В последние пару раз мне удалось сдержать рвоту, но это открытие взбесило меня. Так было и с другими снами — они так сильно беспокоили меня, что мне физически становилось плохо, но как только я привыкал к ним, рвоты больше не было. Если я привык к снам, они никогда не уйдут. Мысли о том, что я буду видеть их до конца своих дней, было достаточно, чтобы у меня вновь возникли рвотные позывы, но я справился с ними.
Во второй раз, когда я проснулся, Рейн открыла глаза и заставила меня перевернуться на живот, чтобы сменить повязку на ноге. Я немного рассмотрел ее в свете полной луны на чистом небе. Рана выглядела довольно глубокой, но, казалось, начинала заживать. Рейн аккуратно наложила припарку, прикрыла моими боксерами и обмотала куском веревки, достаточно туго, чтобы повязка не соскользнула, пока я сплю.
Конечно же, это значило, что Рейн была абсолютно голой. Я не знал, что случилось с моей футболкой, но она не беспокоилась по поводу одежды, с тех пор как я пришел в себя. Не то чтобы я был против, хотя и не был уверен, что мое тело справится с этим.
Последний раз я проснулся от того же кошмара, в небе забрезжил рассвет и прохладный бриз колыхал пальмы вокруг нас. Я осмотрел наше небольшое убежище и зарычал про себя. Я не сделал хижину достаточно прочной, и она начала разваливаться. Я должен соорудить новую. Как видно, я потерял три дня, за которые смог бы уже построить половину новой хижины. Теперь мне нужно было привести ногу в порядок, прежде чем взяться за дело. Или... мог пахать пока не упаду. Думаю, это был лучший вариант.
— Ты, наверное, проголодался, — послышался нежный голос Рейн из-под меня. Должно быть, я прижал ее во сне. Мне так было спокойнее — зная, что она в безопасности подо мной. Я перекатился на бок и выпустил ее.
— Да, — ответил я. — Есть блинчики?
Рейн рассмеялась и покачала головой.
— Я наловила рыбы и нашла корнеплоды на песке. Они на вкус как сладкий картофель. Думаю, ты их нашел; последние несколько дней мы их оба ели, так что они должны быть безопасными. Ой, — и осталась парочка миндальных орехов — это ведь миндаль?
— Да, это он, — улыбнулся я. Даже не думал о том, чем она питалась в эти три дня. Очевидно, она смогла позаботиться о себе лучше, чем я думал, и обо мне тоже. — И корнеплоды на вкус как сладкий картофель, потому что это и есть сладкий картофель. Там недалеко их еще больше — где-то в минутах пятнадцати ходьбы отсюда. Я покажу тебе.
— Почему бы тебе не отдохнуть пару дней? — улыбнулась Рейн. Она подошла к другой стороне хижины, и я увидел, как она сняла со стены мою футболку и шорты из эластичного материала, которые она носила ранее. Она натянула их, и я больше не мог наблюдать, как она ходит голой.
— Нет уж, бл*дь. — я нахмурился. Черт, я больше не видел ее голой, и, конечно, я не буду сидеть на одном месте весь день. — У меня и похуже этого было, я не собираюсь рассиживаться и ждать, когда все срастется. Мне станет лучше, если буду двигаться.
— Ты сделаешь только хуже, — сказала Рейн. Я начал подниматься, она подошла ко мне и положила руку на плечо, пытаясь удержать меня на месте. Ага! Я встал, даже если бы она навалилась на меня всем весом и повисла бы. Конечно, было больно, но как я уже сказал ей, бывало и хуже.
— Видишь? — сказал я, когда мне удалось выпрямиться.
— Я вижу, что ты едва стоишь на ноге, на которую вообще не должен опираться, — возразила Рейн.
— Чушь собачья, — ответил я. И, пошатываясь, шагнул вперед, моя нога тут же подогнулась, но я не упал. Рейн подхватила меня за талию, но я оттолкнул ее. — Мне не нужна твоя чертова помощь!
