Вы пришли в Мир... Не правда ли, кажется, что Мир всецело принадлежит вам?.. Жизнь - чистый холст, на котором вы пишете картину неповторимой судьбы, одобренную Всевышним. Нет большего счастья, чем своей рукой наносить на бесконечность мазки-мгновения сущего бытия. Неважно, что зачастую незаконченное творение под порывами вселенских ветров опрокидывается на Землю... Вы лишь становитесь сильнее. Вот-вот из-под кисти выйдет шедевр, достойный подражания. Шедевр чьей-то жизни, выписанный извилистыми тропами судьбы. Так думает Человек... Забыв, что мир создан Художником. Это его мастерская и его холсты, это его краски и кисти... Кто для него люди? Хочется думать, мы достойны быть красками, или - о, гордыня! - целыми картинами. Не верится, что вы рождены быть всего лишь тонкими волосками в его божественных кистях? Одни волоски живут в ярких кисточках, другие остаются на картинах Вечности. Третьи смываются с грязных инструментов. Есть и те, кому не доведётся ощутить запах свежей краски. Сухие, бесцветные, забытые... Но... Это преходящие мелочи... Истинному Творцу ничто не мешает использовать огромный Мир как краску, кисть или микроскопический волосок, который либо осядет на его очередном шедевре, либо... Ему, как множеству других, суждено быть смытым рекой Времени.
разоблачают у входной двери, внушает Максиму Стрелецкому неподдельное восхищение. Его глаза излучают прямо-таки отеческую любовь. Редкий мужчина способен так смотреть даже на собственного отпрыска. Где Виолетта откопала этого бизнес-координатора, которому не чуждо столько всего человеческого? Наконец, в прихожей воцарилась тишина. Пауза показалась вечностью. Раздались несмелые шаги. Вернее, шажки. Кто-то маленький осторожно приближался к Петру, издавая одеждой шорохи. Так при ходьбе трутся друг о друга штанины, изготовленные из водоотталкивающей ткани. Шаги стихли. Боковым зрением Петр видел его. Рядом со стулом на расстоянии вытянутой руки стоит человечек. Он разглядывает странно окаменевшего взрослого дяденьку, который не смеет посмотреть в его сторону. Петр, не дыша, скосил взгляд... Словно боялся спугнуть пришельца... Медленно, сантиметр за сантиметром, он скользит глазами вверх от самых ботиночек. Настоящих темно-синих ботиночек на шнурочках, после которых параллельно идут штанины из бирюзовой болоньи. Штанишки дополняет тонкий черный свитерок в серебряных звездочках. Очень мужественно... Мужественно и сказочно-торжественно. К свитерку на животе две маленькие ладошки прижимают игрушку - красную "феррари". Пальчики нервно двигаются. Ручки такие же, как у дочки в раннем детстве... Разве спутаешь? Ладони Петра тоже не находят себе места. Внук? Неужели этот пацаненок его родной внук? Оттягивать знакомство дальше непозволительно, негостеприимно, и... И опасно. Как бы слезу не пустить! Вот сраму-то будет... Набрав в легкие побольше воздуха, Петр взглянул созданию в лицо. Его внимательно изучал лохматенький пацанчик не старше четырех лет. Или трех? Головка покрыта крупными завитками темно-русых кудрей. Прямо, как у Светланы... Любопытные карие глазенки в упор рассматривают незнакомца. Страха и стеснения малыш не испытывает. Цвет глаз Виолетты? А вот разрез, пожалуй... Петр посмотрел в лицо Стрелецкого. Сходство есть. Что-то неуловимое в очертаниях рта. Может ли быть такое, что все это время - больше года! - он переписывался с зятем? Петр опять смотрел на мальчика. А нос чей? Нет, зятек, шутишь! Носик наш, Хлебовский! Твоя аккуратная картофелинка здесь однозначно не прошла кастинг. И мордашка наша, не круглая! Нестерпимо захотелось подхватить нового родственника на руки. Какой же породистый вышел карапуз! Петр колебался. Вдруг заупрямится? Или, не дай бог, расплачется. Он тысячу лет не держал на руках маленьких... Что в таких случаях делают? Наверное, если плясать от печки, надо представиться друг дружке... - Ну, здравствуй, мужчина! - Он протянул малышу руку. - Давай знакомиться. Я... Меня зовут... Гость, выжидательно глядя в глаза, осторожно вложил ладошку в руку Петра. Не понимая, почему взрослый замолчал, ребенок заговорил первым: - Я Глеб... - недовольный голос чуть сонный, как будто мальчик недавно проснулся. Глеб? У Петра перехватило дыхание. Внука назвали его литературным псевдонимом? Пока он туго соображал, - мыслям было от чего смешаться, - Максим сел напротив Петра. - Сергей Владимирович! - Он торжественно вклинился в разговор. - Это Глеб Стрелецкий - ваш внук. Ему три с половиной... Не давая опомниться, он, ободрительно улыбнувшись, обратился к сыну. - Глеб, это твой дедушка. Его зовут деда Сережа. - Он легонько подтолкнул сына. - Скажи, пожалуйста, зачем мы приехали к дедушке? С чем мы его поздравим? Ну? Смелее! Ты же мужчина! Глеб, наклонив голову, сопел. Казалось, он сосредоточенно разглядывает игрушечную машинку. Неуверенно покосившись на отца, он быстро шагнул вперед, протягивая Петру "феррари". - С днем лождения... - Мальчик, потупившись, улыбнулся. - Это тебе... Мой подалок... "Феллали"... Петру показалось, что от этой невероятной улыбки приподнялся потолок. - Спасибо! Настоящая "феррари"? - Только и смог он вымолвить, стараясь не выдать голосом дедовскую растроганность. - У меня такой машины как раз нету! Спасибо, мой хороший... Петр решил, что самое время подхватить мальчика на руки, но зять повторно скомандовал глазами в сторону прихожей. За спиной Петра раздалось аналогичное шуршание болоньевых штанишек. Ой! Как же он запамятовал? Ведь у Светланы двое сыновей! Давай, выходи, брат Глебов! Интересно, старший, или младший? Выдерживая правила игры, Петр не оборачивался, пока рядом с первым мальчиком не возник второй. Дед не сдержал удивленного восклицания. Вот это поворот сюжета! Пришла точная копия Глеба! Значит, дочка родила близнецов? Он вспомнил, как при жизни матушка неоднократно упоминала, что в ее роду через два поколения всегда рождались близнецы. Кто бы мог подумать... На братике красные ботиночки и ярко-оранжевые, как пламя, штанишки. Что ты хочешь подарить деду? Близнец протянул копию армейского джипа "хаммер" в пустынно-камуфляжной раскраске. - С днем лождения, дед! - Ай, спасибо тебе! - Петр не мог наглядеться на великолепную пару миниатюрных мужичков. - "Хаммер" мне точно не помешает! Зима ведь скоро. А тебя как зовут, братец-кролик? - Я не клолик! Я Селж! - строго отрапортовал второй внук. - Селж Стлелецкий! Мы с тобой тезки! - Ух, ты! Целый Серж? Ты тоже "р" не выговариваешь, как Глеб? - Петр положил игрушки на стол. - Придется вами заняться! У Хлебовых с буквой "р" никогда проблем не было! Только тут до него дошло, что взять их обоих на руки без посторонней помощи не удастся. Сережа, опережая брата, уже залезал к нему на колени, бесстрашно обняв деда. Глеб, ревниво посматривая, не спешил. Он как будто ждал одобрения отца. Близнецы только с виду одинаковые люди... - У Хлебовых много чего не было... - Родной голос за спиной заставил вздрогнуть, хотя сказано еле слышно. Чувствовалось, что Светлана вот-вот расплачется. - А у Стрелецких есть! Сзади послышалась мягкая поступь. На глаза Петра легли холодные ладони. Бешено заколотилось сердце. Дыхание застопорилось, словно он находился на многометровой глубине под водой. Крепко держа Сергея, он гладил ладонью по рукам дочери. Эти родные тонкие пальцы... Почти всегда холодные, в отличие от теплых рук Виолетты. Словно вчера он держал их... А прошло? Ровно пять лет, день в день... Когда она сердобольно втискивала в его ладонь стодолларовую бумажку. Максим Стрелецкий осторожно забрал у Петра внука. Кивнув Глебу, он направился в прихожую. Вновь послышались звуки молний и клацанье застежек. Петр ничего не слышал... - Папочка! - Дочь сидела рядом на корточках, взяв его колючее лицо в ладони. Ее руки не нагревались... - Я знала... Знала... Ведь это был ты? Тогда
