Я подбегаю к низкому афроамериканцу, когда он вот-вот упадет. Я обнимаю его и медленно опускаю, чтобы он присел напротив «Белого кролика».
Я быстро задаю вопрос:
— Вы в порядке?
Открываю воду и отдаю ему.
Он берет ее у меня трясущимися руками, отпивает немного и отвечает тяжело дыша:
— О, благодарю тебя, дитя. Кажется, солнца сегодня слишком много для меня.
Мое сердце замедляет свой темп, и я опускаюсь рядом со старичком.
Я открываю свой пакет малиновых конфет и протягиваю к ему. Он поднимает бровь, но берет одну и кладет в рот.
С конфетой за щекой, он говорит:
— Это мои любимые.
Я слегка толкаю его в плечо и отвечаю чуть более взволнованно:
— Мои тоже!
Общая любовь к конфетам — это мило. Не судите меня.
Он смеется, но быстро становится серьезным и выговаривает:
— Ты могла бы получить травму, спеша сюда, дитя. Лучше не делай так снова.
Я киваю и отвечаю:
— Извините, я обещаю, что не буду, но если увижу кого-то, кто падает, как вы, то я, наверное, поступлю так снова.
Я протягиваю ему руку и говорю:
— Я — Тина.
По какой-то причине его лицо выглядит ошеломленным на мгновение.
Он быстро меняет выражение лица, берет меня за руку и отвечает:
— Джермейн.
Мы пожимаем руки и улыбаемся друг другу. Подружившиеся на почве конфет и воды на грязном тротуаре.
Это неплохое начало для дружбы.
Я хочу предложить Джермейну пройти в магазин и выпить кофе, когда слышу:
— Дядя Джерм?
Макс стоит, уставившись широко раскрытыми глазами на нас двоих.
Ох, ёлки-палки.
Это милый старичок Большой Плохой Дядя Джерм из «Шестерок»? Как такое может быть?
Мое лицо, должно быть, показывает мой откровенный шок, потому что, когда дядя Джерм смотрит на меня, он смеется.
Он смотрит на Макса и отвечает:
— Как раз пришел, чтобы увидеть моего мальчика Ника. Чувствовал, что немного кружится голова, когда суперженщина прилетела и спасла меня. — Он поворачивается боком и берет мои руки в свои: — Ты знаешь, когда люди говорили мне, что девушка Ника другая, я не понимал. Я думал, что женщина как женщина. — Он целует одну из моих рук и продолжает спокойно: — Теперь я понимаю. Ты — особый тип женщины, мисс Тина. Я рад, что встретил тебя. Это было честью и большой радостью. Будь уверена в этом.
Мое горло сковывает.
Это одна из самых приятных вещей, которую кто-либо говорили мне. Я не знаю, как реагировать. Я просто открываю и закрываю рот, как рыба, вытащенная из воды.
Дядя Джерм улыбается мне и протягивает руку Максу. Он говорит:
— Помоги старику, сынок.
Макс помогает дядя Джерму и держит его за руку. Затем он протягивает другую руку ко мне, и я использую ее, чтобы подтянуться.
Я отряхиваюсь и говорю, заикаясь:
— Хорошо, я лучше вернусь к работе.
Целую Макса в щеку, затем делаю то же самое с дядей Джермом. Я знаю, кто он, но чувствую, что мы связаны после сегодняшнего инцидента. Я так счастлива, когда он берет мою руку, улыбается и целует ее.
Затем я пританцовываю обратно к магазину, оставляя Макса улыбающимся и качающим головой.
Глава двадцать третья
Атака Чертовки
Ночь покера превратилась в ночь настольных игр.
Оказывается, ребята проигрывали слишком много денег Духу, у которого было самое бесстрастное лицо, по которому ничего нельзя было сказать.
Макс, Дух и Лола сидят за обеденным столом, спрашивая других, хочет ли кто-то еще играть. Я вижу, как Нат поднимает руку и подходит к столу.
Ой-ой.
Я даже не пытаюсь скрыть свою тревогу.
Я подхожу к Максу и говорю тихо:
— Ты уверен, что хочешь играть с ней?
Макс выглядит смущенным и отвечает:
— Конечно, Ти. Нам нужен игрок.
Я поднимаю брови и отвечаю:
— Ладно. — Затем наклоняюсь ближе и шепчу: — Не говори потом, что не предупреждала тебя.
Я иду обратно к диванам, где играют в «Уно». Мимс ненавидит играть в эту игру со мной, но немного конкуренции — это здорово, потому что она не поддается легко, когда я начинаю вести.
Ник, Ловкач и Мими собираются вокруг меня, когда я сдаю. Мы все берем наши карты и играем.
Ник пытается прижаться ко мне, но я знаю, что так он пытается посмотреть в мои карты. Я демонстрирую ему «даже-не-думай-об-этом» взгляд, который, должно быть, выглядит достаточно серьезным, потому что он поднимает брови, а затем и руки в знак капитуляции и отступает.
Дело чуть не приняло серьезный оборот.
Мы играем три раунда. Я выигрываю первые два, и на самом деле счастлива, когда Мимс выигрывает последний. Я вскакиваю с дивана и стаскиваю ее на пол, говоря:
— Хочешь кусочек меня?
Я еще счастливее, когда она смеется. Мими кажется намного счастливее в эти дни.
Когда я спрыгиваю с нее, слышу, как Нат громко говорит:
— Эта игра отстой.
О, ужас!
Дух ухмыляется ей и отвечает:
— Нет. Ты — полный отстой.
Почему, ну почему, Дух?! Не дразни быка!
Нат встает и наклоняется к нему через стол. Я вижу, как ее глаз дергается.
Это не очень хорошо.
Она шепчет в жуткой тишине:
— О, да?
Дух даже не смотрит на нее, когда отвечает:
— Да.
Нат поднимает доску и бросает ее через всю комнату. Она попадает в стену и биты и фишки разлетаются повсюду. Потом она встает и идет спокойно к дивану, где шлепается вниз и говорит угрюмо:
— Мне скучно.
Я улыбаюсь и смотрю на шокированного Макса, посмеивающегося Духа и разъяренную Лолу.
Я говорю язвительно:
— Я же вам говорила.
Макс кивает головой и говорит:
— Игра окончена.
***
— Папа?
Я смотрю на монитор, но вижу, как Тина уже идет на кухню за стаканом воды для Сиси.
Улыбаясь про себя, я думаю о том, какой идеальной мамой, она могла бы быть.
И вдруг я хмурюсь. Потому что мы никогда не испытаем этого опыта вместе.
Макс смотрит на Тину с улыбкой.
Она — идеальный образец подражания для Сиси. Успешный предприниматель, с хорошими манерами, любит готовить и вовлекает Сиси в разные дела. Ее совет Maксу, разрешить Сиси быть независимой, действительно окупился сполна. Она сама готовится к школе, делает себе завтрак и, как правило, выглядит счастливее. Это было трудно для Maкса. Он настолько привык все делать для Сиси. Он любил быть ей необходимым.
Я думаю, что он волновался, что не останется в жизни Сиси, если ему не нужно будет ничего делать для неё.
Тина исчезает из зала, и все мы возобновляем игру.
Полчаса проходит, и Тина не возвращается.
Время стать Шерлоком Холмсом.
Крадусь по коридору и нахожу Макса, подслушивающего Тину и Сиси. Похоже, он еле сдерживает смех. Я нажимаю на его плечо. Он поворачивается и прижимает палец ко рту.
Я слышу, как Тина говорит:
— Дело в том, что чем меньше косметики, тем лучше. Ты нанесешь тонну косметики, и в конечном итоге будешь выглядеть как клоун!
Сиси не говорит в течение долгого времени и наконец отвечает:
— Но я люблю клоунов.
Голос Тины звучит мечтательно, когда она говорит:
— Да, я тоже. — Затем она взволнованно предлагает: — О! В следующий раз мы пойдем в цирк! — я практически могу слышать, как она подпрыгивает вверх и вниз.
Это моя дурашка.
Сиси шепотом отвечает:
— Ты классная.
Тина отвечает ей, как ни в чем не бывало:
— Ну. Ты круче. Самая крутая, малышка.
Голос Сиси звучит с благоговением, когда она спрашивает:
— Неужели?
Тина отвечает:
— Э-э, да! — она произносит это как понятное дело! — Ты думаешь, я пришла сюда, чтобы увидеть твоего дядю или папу? Не-а. Я пришла, чтобы увидеть твое милое лицо, ангел.
Ни одна из них ничего не говорит некоторое время, затем Сиси шепчет:
— Люблю тебя, Тина.
Тина отвечает сдавленно:
— Люблю тебя больше, детка.
Я поворачиваться боком и смотрю на Макса. Его лицо искажается от боли, глаза вспыхивают, и он тяжело сглатывает.
Он поворачивается и крадется обратно по коридору без слов.
Ну, блин.
***
Сиси, наконец, заснула, и я иду на цыпочках по коридору к остальным.
Я вижу, что играть уже перестали, и каждый занял свое обычное место на диванах, смотря очередной фильм с Уиллом Ферреллом.
Все, кроме Макса.
Я смотрю на Ника, и бросаю в него вопросительный взгляд. Он кивает головой в сторону внутреннего дворика.
Я выхожу во внутренний двор и нахожу Макса, который держится обеими руками за железную изгородь с опущенной головой. Я прикасаюсь к его руке и спрашиваю спокойно:
— Дорогой, ты можешь сказать мне, что тебя беспокоит?
Он отвечает коротко:
— Нет
Я слегка взъерошиваю его волосы и говорю:
— Хорошо, дорогой. Но я здесь и готова выслушать, если тебе это нужно.
Я на полпути к двери, когда слышу:
— Ты понятия не имеешь, детка.
Я иду назад к нему, касаюсь его руки и говорю ему:
— Да, помоги мне понять.
