Я на полпути к двери, когда слышу:
— Ты понятия не имеешь, детка.
Я иду назад к нему, касаюсь его руки и говорю ему:
— Да, помоги мне понять.
Макс сглатывает и говорит тихо:
— Ты понятия не имеешь, каково это любить кого-то так сильно, но она выглядит точно так же, как та, кого ты ненавидишь. Это чувствуется, как жестокое напоминание, и каждый раз, когда я смотрю на нее, я вижу лицо женщины, из-за которой она оказалась в этом проклятом кресле.
Печаль съедает то, что осталось от моего сердца.
Вот это да. Макс никогда особо не говорил со мной о Сиси и несчастном случае. Ник рассказал мне историю так, что я знаю все факты, но в полном неведении о маме Сиси.
Для меня большая честь, что Макс посвятил меня в это.
Чего Макс не знает, что я немного понимаю, как он себя чувствует. Миа была похожа на Джейса, и каждый день напоминала о том, как он разбил мне сердце. Но затем Мия улыбалась или хихикала, и я также вспоминала, что Джейс был большой глупой башкой, и мне нужно оставить его позади.
Обвивая руки вокруг его талии, я обнимаю его и прижимаюсь лбом к его спине.
Мы стоим так долгое время, прежде чем я отстраняюсь и даю ему побыть в одиночестве.
Когда дохожу до двери, я оглядываюсь на моего разбитого друга и молюсь, чтобы когда-нибудь он снова нашел любовь.
***
Наступает вечер субботы, и все девушки просто чешутся от желания попасть в клуб.
Нам нужны напитки и смех.
Мы выше людей, которые пытаются сломить нас, и Мими сказал мне, что если у меня будут еще проблемы с кем-либо на этой неделе, то показать им кукиш и сказать несколько действительно непристойных слов, которые заставили меня хихикать и краснеть.
Мы все одеты в нашу обычную одежду и направляемся в «Белый Кролик» или «Страну Чудес», как мы называем его.
Ожидание сводит нас с ума. Как только мы выходим из такси, направляемся к Би-Року, крича и прыгая вокруг, как сумасшедшие. Он смеется, подставляет свои щеки, чтобы принять наши поцелуи, и дает нам войти.
Тут людно сегодня вечером!
Мы идем вверх по лестнице в ВИП-зону и Азиатская Алиса уже там, чтобы приветствовать нас с улыбкой и проводить к нашей кабинке.
Ловкач и Макс уже сидят, разговаривая и смеясь. Как только они замечают, что мы подходим, оба встают, чтобы обнять и приветствовать нас.
Я спрашиваю, где Ник, на что Макс пожимает плечами и говорит мне, что он был вызван в офис, чтобы справиться с чрезвычайной ситуацией.
Хм.
Это отстой.
Может быть, я должна пойти туда и сделать его чрезвычайную ситуацию веселее.
Я ухмыляюсь внутри и решаю, что поступлю именно так.
Но для начала, мне нужно выпить.
***
Интересно, какого хрена я делаю в моем кабинете с Сасси, когда должен ждать прихода Тины в клуб.
Никакой чрезвычайной ситуации, когда меня позвали в кабинет.
Сасси одета в белое короткое платье. Это чудо, что оно хотя бы закрывает ее киску, и мне вдруг интересно, что я когда-то в ней находил.
С ней было легко.
О да. Это так.
Я сижу в кресле, и Сасси сидит очень близко ко мне на краю стола.
Я спрашиваю:
— Что я могу сделать для тебя, Сасси? Ты знаешь, это смешно, но я думал, что запретил тебе приходить сюда.
Она бросает мне раздражительный взгляд и отвечает:
— Я не собираюсь с этим мириться, Ник. — Она улыбается, как я думаю, сексуальной улыбкой, и говорит: — Я просто хотела посмотреть, как ты.
Что, бл*дь, происходит?
Я сдерживаюсь, чтобы не схватиться руками за голову и отвечаю:
— Я занят и должен вернуться, поэтому, пожалуйста, уходи.
Я пытаюсь встать, но она останавливает меня ногой на моем бедре, прижимается ко мне, и мои глаза щурятся.
Она что-то замышляет.
Молниеносно, Сасси соскальзывает с письменного стола мне на колени, опускает лицо к моему и целует меня.
Это даже не приятный поцелуй.
Он слюнявый, и ее язык проталкивается через мои губы. Отвращение охватывает меня. Ее руки вытягивают мою рубашку из брюк. Я встаю. Она падает на пол на колени.
Я злюсь и выплевываю:
— У меня было одно гребаное правило, Сасси. Никогда не целовать меня. Мои поцелуи только для особенных людей. Не для тех, кого я просто трахал.
Я расстегиваю ремень и молнию на брюках, чтобы заправить рубашку, когда открывается дверь кабинета. Я поворачиваюсь, чтобы увидеть, кто это.
О, черт!
***
Я открываю дверь в кабинет и застываю, глядя на Ника.
Ник стоит с расстегнутыми брюками. Сасси на коленях перед ним, вытирает уголки своего рта, пытаясь поправить помаду, которая осталась на губах Ника. Когда она видит меня, то ухмыляется.
Мое сердце сжимается от боли.
Я стараюсь дышать.
Свожу колени, чтобы остановить тряску. Я ужасно себя чувствую.
Страх просачивается через мое тело.
Мое сердце разрывается.
Отвращение заставляет меня отвернуться. Я так и делаю.
Закрываю рукой глаза, потому что не хочу видеть ухмылку Сасси после минета, который она сделала Нику. Я выдавливаю из себя:
— Мне очень жаль. Я не хотела врываться, — голос звучит пискляво, во рту пересохло.
Какой жалкой я выгляжу?
Я захожу в кабинет своего парня и ловлю его, когда он изменяет мне с Чертовкой, и я прошу прощения.
Затем я поворачиваюсь спиной и ухожу с разбитым сердцем.
Я слышу, как кто-то кричит мое имя, но это звучит, как будто за мили отсюда.
***
Как, черт побери, это произошло?
Я заправляю рубашку в брюки и привожу себя в порядок. Смотрю на Сасси, и ярость вспыхивает во мне.
Глупая сука еще ухмыляется.
Может быть, я только что потерял любовь всей своей жизни, и она насмехается надо мной. Моя кровь закипает.
Я хочу убить ее.
Я не контролирую себя.
Хватаю ее за горло, поднимаю и сильно сжимаю. Она хрипит и бьётся в моих руках.
Я спрашиваю тихим, но злым голосом:
— Получила то, что хотела, больная сука?
Ее большие глаза слезятся, и она хватает ртом воздух. Ее ногти впиваются в мои руки.
Мне все равно. Я потерял контроль, может быть, даже свой разум.
Всё еще держа Сасси за горло, я прижимаю ее к стене. Ее губы посинели, а глаза практически закрыты.
Я смутно слышу:
— Какого хрена? — затем меня обхватывают руки и тянут назад.
Макс поворачивает мою голову, чтобы я посмотрел на него. Он что-то говорит, но я не слышу. Дух, Ловкач и Макс — все они держат меня и что-то кричат. Я вижу, как открываются их рты, но звука нет.
Сасси скользит вниз по стене, сжимая шею и задыхаясь.
Мои глаза двигаются к двери, и я вижу, как Мими, Нат и Лола смотрят с широко раскрытыми глазами и открытыми ртами на Сасси.
Я вырываюсь из хватки ребят и иду к Нат. Она — моя единственная надежда.
Я поднимаю руки и держу ее лицо. Она смотрит обеспокоенно. Я говорю уверенно:
— Я клянусь жизнью Тины, ничего не было.
Она переводит взгляд на Сассси, смотрит на нее долгое время, прежде чем шепчет:
— Я верю тебе.
Я притягиваю ее к себе и целую в лоб, затем прижимаю подбородок к ее лбу и шепчу:
— Где она?
Нат пожимает плечами.
Эта ночь не могла стать хуже.
***
Я выбираюсь из клуба.
К счастью, я взяла сумку, прежде чем ушла. Мой мобильный телефон взрывается мелодией Ника — Бейонсе «Halo».
Ни в коем случае я не отвечу.
Би-Рок выглядит обеспокоенным, но позволяет мне пройти.
Когда я перехожу улицу, слышу, как Бейонсе поет первый куплет:
Помнишь те стены, что я воздвигла?
Милый, они рухнули,
И они даже не пытались сопротивляться,
Даже не было слышно ни звука.
Отвали, Бейонсе, тут нет ангелов. Никто не носит нимба. И если носит, то только, чтобы замаскировать острые рога на их головах.
Я сказала Нику, что не доверяю своим инстинктам, когда дело доходит до людей и, похоже, что была права.
Женщины говорят так всегда. Я даже не чувствовала приближения беды.
Я думала, что мы были счастливы.
Рыдание вырывается из моего горла, как только я отпираю двери «Сафира».
Начинается поток слез. Рыдаю так, что не могу вздохнуть.
У меня занимает минуту, чтобы войти внутрь. После того как захожу, я закрываю дверь за собой. Отключаю сигнализацию, выключаю свет и спотыкаюсь. Я стою коленях посередине своего магазина. Магазин, которым я не хочу больше владеть, если это означает, что я буду видеть Ника каждый день. Еще всхлипываю, перед глазами всё размыто, и я ничего не вижу, но ползу к кладовой.
Разбитое сердце и грусть обрушиваются на мое безвольное тело.
Моим коленям больно. Я хриплю и тяжело дышу.
Да пошла ты, паническая атака!
Я не могу дышать. Я думаю, что упаду в обморок.
Что я и делаю.
***
Прошел час, и я все еще не могу найти Тину.
Я с ума схожу от беспокойства. Мы смотрели везде.
