небосвод еще был полон ярких сочных красок. — Другие отношения, после того как я узнала о похождениях жениха… Их не было. Думаю, ты понимаешь почему?
— Двуличие, — кивнул Фирс. — Без возможности проверить правдивы чувства или это очередная интрига прихлебателей. Так?
— Так, — кивнула Маргарита. — Поэтому у меня… мало понимания того, что нужно делать на свидании.
— Хоть в этом мы похожи, — усмехнулся Фирс, закидывая кусочек мяса в рот.
Между парочкой повисла пауза. Не понимая, что нужно делать дальше, оба молча ели. Фирс откупорил бутылку красного вина, которое разлил по бокалам. Пригубив его, он продолжил есть, поглядывая на Маргариту. Та тоже не стала налегать на алкоголь, ограничившись лишь одним глотком.
Так продолжалось минуть пять, пока Фирс наконец не произнес:
— Неловко как-то, правда?
Девушка молча кивнула.
— Я не… я не слишком понимаю, зачем ты поставила такое условие Кириллу…
— Ну, я… — девушка кашлянула, затем взглянула на Фирса и произнесла: — А ты как думаешь?
— Когда ты поцеловала меня, перед Алисой, я… я подумал, что ты мне просто по дружески помогла. Я как ящерица со старым больным хвостом, который ты помогла отрубить, — произнес он. Помолчав секунд десять, размышляя, он усмехнулся. — Нет. Вру. Я себя уговаривал, что ты просто помогла и все. Хотя да, была мысль, что я тебе нравлюсь, чего уж греха таить. А сейчас, когда Вешкин мне сказал про свидание, я, признаться, растерялся.
— Почему?
— Потому, что твоя фамилия Медведева. Потому, что я уборщик в университете и мою полы. Потому, что ни общество, ни твои родители, не одобрят наших отношений… если они вообще могут возникнуть.
— А тебя не смущает, что я режу живую плоть, не сплю ночами? Я некромант и могу, кстати, проклянуть… Я, может быть, вообще извращенка какая-нибудь, — произнесла Маргарита и поднесла бокал ко рту, но поперхнулась от фразы Фирса:
— Нет, Вешкин бы сразу в тебе родственную душу почувствовал.
— Кхе-кхе-кхе… в смысле? Он…
— Да, тот еще… затейник, — хмыкнул Фирс.
Девушка удивленно посмотрела на Фирса, а затем произнесла:
— Ты считаешь, что между нами ничего не может быть?
Фирс нахмурился, несколько секунд помолчал, после чего произнес:
— Я не знаю. А ты как думаешь?
Маргарита несколько секунд молчала. Покатав вино в бокале, она произнесла:
— Я, если честно, тоже.
— Тогда… может быть подумаем, зачем нам это надо? — спросил Фирс. — Что ты хочешь от этих отношений?
— Помнишь, я тебе сказала про «Гадко»? — задумчиво произнесла Маргарита.
— Помню.
— Мне тоже до сих пор иногда очень больно, — призналась она. — Может… может мне, как и тебе, просто нужно, чтобы стало гадко… Чтобы больше не было больно?
Девушка уставилась на Фирса. Парень смотрел ей в глаза не отрываясь. Секунд десять, после чего вздохнул, поднялся и махнул ей рукой.
— Встань, пожалуйста.
Маргарита послушно поднялась.
Фирс подошел к ней, обнял и прижал к к себе. Обняв ее так, чтобы она прислонилась щекой к его груди, он погладил ее по волосам. Нежно и аккуратно, провел ладонью по ее щеке и тихо произнес:
— Я много думал над твоими словами и только сейчас мне пришла в голову мысль — а может быть, чтобы не было больно… надо сделать тепло?
Маргарита, что стояла прижавшись к Фирсу задумчиво смотрела на угасающий закат, как медленно и неторопливо исчезают последние оттенки сиреневого, пурпурного и оранжевого цвета.
Внезапно даже для самой себя, она подняла руки и обняла Фирса.
— Думаешь сработает? — тихо спросила она.
— Сделать «гадко» мы всегда успеем, — пожал плечами Фирс.
Девушка слегка отстранилась, внимательно посмотрела в глаза парня, а затем неторопливо и даже слегка робко поцеловала парня.
Не говоря ни слова, она снова прижалась к нему, обняв покрепче.
— Странно, — едва слышно произнесла она. — Теперь почему-то не «гадко».
Тьма медленно, но уверенно вступала в свои права.
Сумерки сгущались и местами сверху казалось, что внизу совсем темно. Загорались огни в окнах общежитий, медленно и неторопливо разгорались уличные фонари, освещая дорожки между корпусами теплым оранжевым светом.
Серый, массивный и величественный учебный корпус, сегодня выглядел необычно.
На крыше, на тонкой, почти декоративной башенке, стояла обнимающаяся парочка, а вокруг них медленно, неторопливо, словно стая разжиревших светлячков, покачиваясь на несуществующих волнах плыли походные фонарики, заворачивая по кругу, словно катались на карусели.
Исчезли цвета с горизонта.
На столицу опустилась тьма.
Глава 13
Фирс сидел на кухне, рядом со столом, за которым уплетал остатки вчерашнего супа Вешкин. Лицо его было покрасневшим и покрыто легкой испариной.
— Я надеюсь, это не из-за супа, — произнес брат, беря кусок хлеба и искоса поглядывая на напряженного Фирса.
Тот еще секунды две молчал, а затем вокруг него, буквально сантиметров двадцать от тела, появляется кривая, едва заметная мерцающая пелена.
— Твою же… — выдыхает Фирс. — Нет, это определенно другой уровень.
— Что это? — растерянно произнес Кирилл, не донеся ложку до рта. — Это какая-то защита?
— Ну, как бы да, но как бы… нет, — осторожно произнес парень, разглядывая пелену изнутри. Местами она слегка преломляет свет, отчего казалось, что вокруг него были легкие прозрачные голубые пятна. — Это защита от дождя.
— Что? Зачем? — произнес Вешкин, откусил хлеб и засунул ложку в рот. — Вонтика фебе мало?
— Нет, это… это просто тренировочное заклинание. Лаврентий Павлович говорил, что его можно суммировать. То есть создавать сразу несколько штук, а это уже совсем другое.
— М-м-м-м? Но у тебя же одно.
—
