какая ясная! Если б ты только знал! Будь спокоен – поддержу твою
репутацию на все сто… Ну, будешь провожать-то? Поднимайся, прояснись!
- Ты там лишнего-то ничего не наплетешь после стакана? – радуясь
приглашению выпить, Добряков встал и зашагал на кухню.
- Наивный ты какой! – Зина совсем не обиделась. – Вот выпью три стакана, как ты говоришь, тогда, может, лучше и не ходить. А так – только для пользы
дела.
Добряков вынужден был согласиться: чуть-чуть выпив, как бы для фасона,
Зина действительно способна была решить самые заковыристые задачи -
взять хотя бы ее недавнее общение с адвокатом в милиции, чему он сам был
свидетелем.
На кухонном столе бутылки не было. Добрякова передернуло: неужели она
все выпила? Он испуганно обернулся на нее, она подтолкнула его к столу, подошла к холодильнику и вытащила оттуда непочатую запотевшую бутылку.
- Я вчерашнюю допила, не трясись, - пояснила она. – Мы ведь окочурились, так и не приговорив ее.
302
Добряков этого совершенно не помнил – настолько был подавлен вчерашним
визитом к Анне Кирилловне и усталостью. Отвинчивая пробку, отчетливо
почувствовал, что эта бутылка – единственная возможность погасить
душевную муть, снова предательски выплывавшую со дна истерзанной души.
- Ты успеваешь? Сколько время-то? – наполняя стопку, поинтересовался
только для того, чтобы хоть что-то спросить: ни единой мысли не было в
голове.
- Успеваю, я всегда успеваю. Хозяйничай тут, я не думаю, что буду долго.
- Ты это… погоди, - задержал ее Добряков.
- Ну? – обернулась она у порога.
- Возьмешь еще, когда вернешься? – спросил он робко.
- Посмотрю еще, - состроила она лукавую физиономию.
- Вообще-то сегодня моя очередь пить, - терзала она его. - Завтра ведь тебе к
следователю. Тебе уж точно не стоит употреблять, сам знаешь. Опять
расклеишься…
Добряков облился холодным потом.
- Ну мы только сегодня вечером, - опустив глаза, нудил он. – Чуть-чуть и
пораньше спать ляжем…
Она с минуту посмотрела не него, взявшись за ручку двери, потом вдруг
прикоснулась к его щеке рукой, совсем серьезно ответила:
- Жалко мне тебя, Любимка, ох как жалко! Если бы не я – что бы с тобой
было?
303
- Без тебя меня бы не было, - бухнул Добряков первое, что пришло в голову, но тут же понял, что, сам того не сознавая, сказал правду, что эта женщина
стала теперь для него и матерью, и женой, и самым верным другом.
- Я правду говорю, - виновато улыбнувшись, он поднял на нее глаза.
- Да я знаю, что правду, - улыбнулась она. – Дождись меня, все будет хорошо.
Она переступила было за порог, но обернулась, прошептала:
- Побрейся, ладно? – и закрыла за собой дверь.
Добряков вернулся на кухню, опустился на стул, налил еще стопку и жадно
выпил. Настроение заметно улучшалось. Вот еще бы ее дождаться да узнать
поскорее, как там было, что следовательша спрашивала, что выясняла. Но он
был спокоен: Зина сумеет и сказать, что надо, и повести себя, как следует.
Он посмотрел на часы – половина девятого. Сейчас она уже там, выдает,
наверное, плюхи по полной программе. Он усмехнулся, плеснул еще водки,
выпил, закурил.
«Интересно, а если бы не она, не ее помощь, не ее… как это говорится,
участие ко мне, - думал он слабо ворочавшимися мозгами. – Что б тогда было
со мной? Угодил бы я тогда в ментовку или нет? Одно точно – морду этой
гниде так или иначе расквасил бы! Иначе он ни за что не выучился бы
разговаривать со мной, как следует… Ну это ладно, а по большому счету –
что было б со мной, если б не Зина?»
Он тупо уставился в окно, словно пытаясь найти ответ там, однако вскоре
понял, что если и найдется где ответ, так только в очередной стопке. Слава
богу, этого добра пока не переводится, спасибо Зине. Но наполняя стопку, внезапно вздрогнул.
304
«Это пока она покупает, - предательская зашевелилась мысль, - а если что с
ней случится, ну, мало ли… На операцию вот ляжет, что тогда? Неужто меня
оставит здесь? Витька к тому времени вернется, вряд ли он захочет со мной
тут дрейфовать под одним парусом… И как быть? На ежедневную поллитру
где денег брать? От менжи проклятой как избавиться? На каждый опохмел
бабок не хватит…»
От этой простой, пугающей своей очевидностью мысли ему стало не по себе.
Он опустил поднятую было стопку на стол и уставился в столешницу,
усиленно соображая и не зная, что бы такое сообразить. А между тем
нерешенная проблема давила и мучила его невыносимо. Он знал, правда,
один способ избавиться от этой невыносимой тяжести отчаяния. Способ был
один, его научили этому в армии, в Афганистане. И способ был только в том, чтобы заглушить, забить одно тяготившее ощущение другим, более сильным
и эффективным. Тогда, на войне, знакомые офицеры пристрастились к
наркотикам, тем более что достать его там было несложно. И через месяц-
другой из крепких, здоровых и выносливых парней многие его сослуживцы
превратились в одержимых паралитиков, не способных ни на одно разумное
и взвешенное решение. Начальство тогда быстро сообразило, что к чему -
неизлечимо зависимых поместили в госпиталь и вскоре комиссовали, а тех, кого еще можно было спасти, на время перевели с оперативной на штабную
работу. Добряков тоже попробовал однажды этой заразы, но то ли Бог оберег, то ли какой-то внутренний голос нашептал ему тогда, что это смерть, не
такая, конечно, быстрая, как от пули, но такая же гарантированная и верная.
А умирать ему тогда ох как не хотелось. Ни от пули, ни от наркотика.
«Хорошо нам тогда было, - грустно вздохнул Добряков, глядя пустыми
глазами на полную стопку, - а сейчас что? Единственный адреналин – морду
Рюмину расквасить. Да и то отвечать приходится!»
305
Он махнул рукой, взял стопку, залпом опрокинул содержимое в горло, шумно
выдохнул, закусил остатками вчерашнего карбонада. Но тоска не проходила, и он почему-то знал, что не пройдет долго, хоть залейся водкой по уши. Тут
было что-то не то, редко с ним случалось такое, что даже водка не приносила
успокоения.
«Деньги, - давила прежняя мысль. – Самое главное – деньги! Если их не
будет, я пропал!»
Но вдруг облегченно вздохнул и, почувствовав, как ослабели ноги, опустился
на стул. Ну конечно, ведь его инвалидности с него пока что никто не снимал, пенсия ему течет по-прежнему, а он-то за всей кутерьмой последних дней
совершенно забыл о ней! Он постарался вспомнить, какое сегодня число.
Вспомнил и прикинул, что срок получения пенсии еще не прошел. А раз
так…
- А раз так, - чуть ли не запел он, налив и выпив новую стопку, - раз так, значит, надо сходить на почту! Эти денежки лишними не будут, пусть лежат
на черный день.
Добряков порылся в карманах, нашарил мелочь, извлек ее и рассыпал по
ладони. На проезд туда и обратно хватало. Взглянул на часы – без пяти
девять. Зина скоро придет. Но ничего, ему ехать-то всего три остановки, а
очередь за деньгами вряд ли будет, так как пенсию выдавали уже четыре дня
и все, кому следовало, ее уже получили.
Добряков накинул курточку, закрыл дверь на ключ (у Зины была своя связка) и быстро сбежал вниз.
Дождался автобуса, вошел в наполовину заполненный салон, плюхнулся в
свободное кресло. Не проехав и остановки, почувствовал, как вибрирует
мобильный телефон в заднем кармане джинсов. Привстал, вытащил аппарат
306
и увидел на дисплее: «Зина». Не глядя ткнул кнопку и вместо соединения
нажал «отбой». Злобно чертыхнулся и стал ждать следующего звонка.
Телефон молчал. Проехали остановку – тишина.
Нервничая, он открыл меню и вызвал ее номер.
- Алло, ты где? – голос Зины был раздраженным, нетерпеливым.
- За пенсией решил съездить, пока тебя нет, - ответил он.
- Бросай свою пенсию к черту! – закричала Зина. – Срочно возвращайся! Тебе
денег мало? Забудь про них! Скоро они тебе вообще не понадобятся, как в
казенный дом попадешь! Срочно назад! - и она прервала связь.
Мысли о пенсии моментально испарились. «Что же там, что? – билось в
голове. – Если она так скоро вернулась – что это значит?»
Не в состоянии что-либо решить, вывести хоть какое-то умозаключение, он
ошалело выскочил из автобуса на второй остановке, перебежал на другую
сторону, едва не попав под колеса малолитражки, и метнулся к остановке.
Отдышался, осмотрелся – автобуса не видно. Еще раз выругавшись, теперь
уже в полный голос, бегом припустил в обратную сторону. Все равно это
выходило скорее, чем ждать на остановке минут десять. Регулируя дыхание, как учили в армии, перешел на максимальную скорость и уже минуты через
три влетал в подъезд Зининого дома.
Нажал кнопку лифта, но тот застрял на верхнем этаже и никак не хотел
