узнали, что во Франции он был фактически двойным агентом — готовил покушение на Александра III. Мутная личность.
— Так что же удивляться? — развел руками Аркадий Михайлович, после того, как я ему рассказал историю с полицейскими из Баркинга — В Эссексе осели Владимир Александрович и Ник Ник. Великие князья снимают там поместье Грейт Дикстер…
— Вдвоем? — удивился я.
— И семьи перевезли — покивал Гартинг — Всех местных прикормили, не подступишься. Я уже докладывал Туркестанову
Странно. Ничего подобного глава КГБ мне не сообщал.
— И “семь пудов августейшего мяса” к ним недавно заглядывал — продолжал преданно смотреть на меня Гартинг — Что-то готовится.
Еще этого французского “сидельца” мне не хватало в этом натюрморте.
— Надо выяснить что готовится, — твердо произнес я — Считайте это вашим главным заданием. Приказ по линии комитета я пробью.
— Сразу как получу указания, приступлю к работе. Лично выеду в Эссекс и буду контролировать операцию. Внедрим кого-нибудь из прислуги в поместье, попробуем перехватить письма на почте.
— Новые шифровальные книги вам в посольство привезли? — я решил сменить тему. Уверенности в успехе операции у меня не было, собственно, как и уверенности в самом Гартинге. Как бы он вообще не работал на Великих князей. Логику назначения Аркадия Михайловича я понимал — у Туркестанова в ведомстве был жесточайший кадровый голод. Вроде бы и слили жандармерию с охранкой, минимально почистив их предварительно. Сотрудников много. А работать некому. Вот и приходится бросать на амбразуры “гартингов”, пока новая поросль службистов не выпустится из новообразованной комитетской школы.
— Привезли. Не понимаю эту срочность со сменой шифров, — Аркадий Михайлович тяжело вздохнул — Еще обязали заняться перехватом радиотелеграфных сообщений с Даунинг-стрит. Даже не знаю, как к этому подступиться…
— Есть у меня специалисты в Сызрани. На радиотелеграфном заводе. Пришлю их к тебе, покумекаете, как сделать ответвления от линий.
Я себе пометил — направление с Берлином еще важнее, чем с Лондоном. Там перехват сообщений даст намного больше.
— А найдут? Поссоримся с союзниками — Гартинг явно не хотел работать в этом направлении.
Нет, с таким резидентом у нас тут ничего не взлетит. Спецслужбы заполнены каким-то просто случайными людьми, если не предателями, то могущими стать таковыми… И реформа пока идет со скрипом.
*****
Стоило только отпустить Гартинга, как явился новый визитер, целый граф, да какой! Сам Бертран Рассел, внук премьер-министра, один из знаменитых философов ХХ века! Причем с приглашением выступить в Фабианском обществе — очень английские “постепенные социалисты” заинтересовались практикой “небесников” в России. Да только времени не было, долго задерживаться в Ноттингем-Плейс я не стал. А ну как Дарви и правда получит ордер? Если Великие князья сумели коррумпировать английскую полицию, что им стоит прикупить себе и эссекского судью? Не стоит искушать судьбу.
Вот я и готовился к отъезду, так что поговорили мы с сэром Расселом, которому было всего тридцать шесть лет, то есть почти ровесником моего здешнего тела, буквально “на чемоданах”. Кругом носились горничные и белл-бои, укладывли барахло и вытаскивали багаж вниз, время от времени с последними вопросами прибегали оставшиеся еще в Лондоне члены олимпийской команды — не все смогли досидеть до конца, игры шли ни много ни мало а целых три с половиной месяца! Никаких командировочных не хватит.
Рассел и сам видел всю эту суматоху и потому вскоре откланялся, но уже с ответным приглашением приехать в Россию, причем в виде “открытого листа” — мы будем рады принять хоть пять, хоть десять фабианцев. Среди них были весьма интересные личности, хотя бы Герберт Уэлс или Бернард Шоу, а потом этот “клуб по интересом” стал неким мозговым центром для лейбористской партии. Интересные союзники могут получится. жаль, что так на бегу не удалось пообщаться.
Раздав все указания, я наконец отправился в Россию вместе с олимпийцами. Тоже морем, нечего зазря дразнить немцев с австрийцами. Пароход выбрали шведский, чтобы гарантированно без заходов в германские порты. Да так и дешевле оказалось, прямой пакетбот из Лондона в Петербург стоил раза в два дороже.
Корабль гуднул на прощание и буксиры потащили его из лабиринта лондонских доков, пристаней, эллингов и прочей морской инфраструктуры сердца мира — да, пока оно здесь, еще не случились две мировые войны и никому пока не под силу оспорить положение империи, над которой не заходит солнце. Но звоночек англо-бурской войны уже прозвучал и те, кто поумнее, особенно за океаном, начинают прикидывать, как половчее вышибить стул из-под имперской задницы. А что при этом погибнут миллионы людей — фигня, тут серьезные люди о серьезных деньгах думают.
Вот черт, хотел расслабиться “в морском круизе”, а мысли все равно на мировую войну поворачивают. Надо срочно выбросить все из головы и просто дышать морским воздухом, пока погода позволяет. а то налетит шквал в Северном море и сиди себе в каюте, кутайся в плед. Я поднялся на прогулочную палубу и двинулся от носа к корме, обозревая на прощание Англию. В голосе сложился глупейший стишок:
Слева Эссекс, справа Кент
То империи фрагмент,
Прямо Темза, сзади Лондон —
Вот такой антаблемент.
И как обычно бывает, такая фигня прилепилась надолго. Так я и бурчал его до самого Саутэнда, места олимпийской славы, где пароход покинули лоцман, буксиры и таможенники, далее мы двинулись в морские просторы самостоятельно.
— Сзади Эссекс, сзади Кент…
— Прошу прощения, господин Распутин? — окликнул меня ломающийся юношеский басок.
Я повернулся к человеку, коему был благодарен уже за то, что он сбил меня с этого бреда. Совсем молодой человек, лет девятнадцати-двадцати, впрочем, в это время такой возраст считается взрослым, многие с четырнадцати-пятнадцати работают по взрослой норме, а кто и женится. Несколько вытянутое лицо, чуть пухлые по-детски щеки и слабая растительность над верхней губой.
— Да, это я — кивнул охране, чтобы пропустили
— Вас-то мне и надо! — радостно воскликнул юноша, но смутился и продолжил уже спокойнее. — Извините, я не представился, Сикорский, Игорь Иванович, студент Киевского политехнического института…
Сикорский? Игорь? Киев? Неужто тот самый? Я никогда не видел его портретов, но уж такую фамилию знал. И следующие слова подтвердили мою догадку:
