В лунном свете она преодолевает надгробие за надгробием в поисках последнего пристанища Джоша.
Сначала ритмичный стук неуловимо закрадывается в её сон, будто издалека. Его слабый отголосок тонет в нарастающих стонах мертвецов. Лилли долго не замечает этого шума. Она слишком занята отчаянным поиском нужного надгробия, петляя среди леса серых, обветшалых надгробий. Кусачие приближаются.
Наконец, вдалеке, на крутом каменистом склоне, среди призрачных деревьев она замечает свежую могилу. В тени одиноко возвышается надгробие из белого мрамора, бледный отблеск лунного света отражается от его поверхности. Надгробие установлено в центре кургана в сырой красноватой земле, и по мере приближения, в лунных лучах Лилли может разглядеть выгравированное на его поверхности имя:
ДЖОШУА ЛИ ГАМИЛЬТОН
Д/Р: 15/1/69 — Д/С: 21/11/12
Лилли начинает идти к могиле, ей становится слышен чудовищный стук. Шумит ветер. Ходячие окружают её. Краем глаза она замечает надвигающуюся на нее толпу. Разлагающиеся трупы появляются из леса, волоча к ней свои ноги, их оборванная похоронная одежда развевается на ветру, десятки мёртвых глаз блестят в темноте, как старинные монеты.
Чем ближе она подходит к могильной плите, тем отчётливее становится шум.
Она поднимается по склону и подходит к могиле. Чудовищный грохот теперь скорее напоминает стук в дверь — или в крышку гроба — приглушаемый слоем сырой земли. Лилли не может дышать. Она становится на колени у надгробия. Стук исходит из могилы Джоша. Он уже настолько громкий, что рыхлая земля по всей поверхности могилы дрожит и осыпается крошечными лавинами.
Ужас мутирует внутри Лилли. Она касается дрожащей земли. Её сердце обливается кровью. Джош там, под землёй, бьёт по стенкам гроба в страшной мольбе, пытаясь освободиться от смерти, сбежать из своей тюрьмы.
Ходячие приближаются к Лилли, она чувствует их смрадное дыхание на своём затылке, их длинные тени скользят вверх по склону с обеих сторон. Она обречена. Джош пытается выбраться. Стук усиливается. Лилли смотрит на могилу, слёзы катятся по её щекам, капают с подбородка. Её слезы орошают землю. Сквозь грязь проступают необтёсанные доски гроба Джоша, за рейками видно движение.
Лилли плачет. Ходячие окружают её. Стук становится громоподобным. Лилли рыдает, она наклоняется и нежно касается гроба, как неожиданно…
... Джош вырывается из деревянного гроба, разламывая доски как, его голодный с нечеловеческим стоном хватает воздух. Лилли бесзвучно кричит. Большое квадратное лицо Джоша наполнено жаждой крови, он тянется к её шее. Его безжизненные глаза блестят как медяки.
Ощущение сомкнувшихся на её шее гнилых зубов будит её в приступе ужаса.
* * *
Лилли резко просыпается, её одежда пропиталась лихорадочным потом, утренний свет перед глазами пульсирует. Кто-то стучит в дверь её квартиры. Она судорожно глотает воздух. Она моргает, пытаясь подавить сцены из кошмара, её собственный крик всё ещё звенит в ушах. Стук продолжается.
— Лилли? Ты в порядке?
Знакомый голос, едва слышный из-за входной двери. Она трет лицо, глубоко дыша и стараясь взять себя в руки.
Наконец, Лилли удаётся сфокусировать свой взгляд, и её дыхание приходит в норму. Она встаёт с постели, её голова кружится. Она находит свои джинсы и майку. Стук в дверь становится невыносимо громким.
— Иду! — кое-как выдавливает она, натягивая одежду.
Девушка подходит к двери.
— Ох... привет, — открыв дверь, бормочет она Мартинесу, стоящему на пороге в бледном свете.
Высокий, стройный латиноамериканец с банданой на голове, его мускулистые руки обтягивают рукава рабочей рубашки. Автомат переброшен через его широкое плечо, а красивое лицо нахмурено.
— Что, чёрт возьми, происходит? — говорит он, бегло осматривая Лилли, его тёмные глаза горят беспокойством.
— Я в порядке, — говорит она несколько неубедительно.
— Ты забыла?
— Эм... нет.
— Собирайся, Лилли, — говорит он. — Мы готовимся к вылазке, о которой я тебе говорил. Нам понадобится любая помощь.
Глава 3
— Доброе утро, босс!
Гас, коренастый лысый мужчина средних лет, приветствует Мартинеса и Лилли у крайнего тягача с полуприцепом, блокирующего выход из северных ворот города. Из-за своей бычьей шеи и футболки без рукавов, пропитанной машинным маслом и туго натянутой на большом животе, Гас производит впечатление тупого инструмента. Однако недостаток ума он возмещает преданностью.
— Доброе утро, Гас! — говорит, приблизившись, Мартинес. — Захватишь парочку канистр для горючего, вдруг нам там улыбнется удача?
— Сию минуту, босс!
Сунув под мышку пистолет 12-го калибра словно еще не прочитанную газету, Гас начинает суетиться и семенит прочь. Мартинес и Лилли наблюдают, как приземистый колобок исчезает за углом.
Лилли глядит на восток и видит утреннее поравнявшееся с верхушками баррикад солнце. Ещё даже нет семи, а прохлада прошлой недели, такая непривычная для этого времени года, уже развеялась. В этой части Джорджии весна бывает по-детски непредсказуемой — может начаться с холода и дождей, а потом, без всякого предупреждения, превратиться в жаркую и влажную.
— Лилли, почему бы тебе не поехать сзади вместе с остальными? — Мартинес кивает в сторону большого военного грузовика, который стоит неподалёку. — Я бы взял старину Гаса на переднее сиденье, на случай если придётся что-то убирать с пути.
Тяжёлый грузовик стоит неподвижно под тенистыми дубами боком к тягачу. Он выделяется огромными шинами, заляпанными грязью, и бронированным заклёпанным наглухо корпусом, прочным, как танк — недавнее приобретение с соседней базы Национальной Гвардии. Люк в задней части обит брезентом.
Пока Мартинес и Лилли приближаются, из-за грузовика, вытирая руки о засаленную тряпку, появляется мужчина постарше. На нем бейсбольная кепка и безрукавка техперсонала. Закалённый, поджарый, с лукавым взглядом и бородкой с проседью, Дэвид Стерн, шестидесяти с лишним лет, держится с едва уловимой надменностью и жёсткостью школьного футбольного тренера.
— В ней было меньше литра, — говорит он, обращаясь к Мартинесу. — Я залил немного отработанного масла... пока должно хватить. Доброе утро, Лилли.
Лилли слегка кивает мужчине и невнятно бормочет слова приветствия.
Возвращается Гас с парой потрёпанных пластиковых канистр.
— Положи их на заднее сиденье, Гас.
Мартинес кружит у задней части грузовика. Лилли и Дэвид следуют за ним.
— И где же маленькая леди, Дэвид?
— Здесь, внутри!
Брезентовый завес откидывается, и Барбара Стерн высовывает наружу седую голову с растрёпанными серебристыми кудрями стареющей матери земной. Ей тоже за шестьдесят; она одета в джинсовую куртку поверх выцветшего хлопчатобумажного гавайского платья. Её изборожденное морщинами, загорелое лицо оживлено острым умом, который, по-видимому, заставлял её мужа ходить по струнке все эти годы.
— Пытаюсь обучить здесь малыша кое-чему. Все равно что зубы дергать.
«Малыш», о котором идёт речь, в тот же миг выглядывает из крытого кузова рядом с ней.
— Бла, бла, бла, — говорит юноша, плутовато ухмыляясь.
У длинноволосого брюнета Остина Балларда, в его прекрасные двадцать два, кофейно-коричневые локоны и глубоко посаженные, озорно сверкающие глаза. В короткой кожаной куртке, со множеством побрякушек на шее, он излучает ауру второразрядной рок-звезды, неисправимого «плохого парня».
— Чёрт возьми, как ты её терпишь, Дейв? — интересуется он.
— Много пью и соглашаюсь со всем, что она говорит, — остроумничает Дэвид Стерн из-за спины Мартинеса. — Барбара, хватит хлопотать над мальчишкой.
— Во имя всего святого, он пытался здесь прикурить, — ворчит Барбара Стерн. — Хочешь, чтобы я разрешила ему закурить и отправить нас всех к праотцам?
— Ну ладно вам, хватит.
Мартинес проверяет магазин с боеприпасами. Он очень озабочен, возможно даже немного нервничает.
— У нас есть дело. Вы все в курсе, что делать. Давайте постараемся максимально безо всякого дерьма.
Мартинес отправляет Лилли, Дэвида и остальных в кузов, а сам ведёт Гаса к кабине.
Лилли залезает в душный крытый фургон. Непроветриваемое пространство пахнет застарелым потом, порохом и забродившим виноградом. От зарешёченных ламп исходит скудный свет, освещающий ящики на ребристом полу вдоль каждого борта. Лилли ищет взглядом куда бы присесть.
— Я занял тебе место, — говорит ей Остин с лёгкой похотливой усмешкой, похлопывая по свободной коробке рядом с ним. — Ну же, присядь... Я тебя не укушу.
Лилли закатывает глаза, вздыхает и садится рядом с парнем.
— Держи свои руки при себе, Ромео, — шутит Барбара Стерн с противоположной стороны их мрачного заточения. Она сидит на низком деревянном ящике рядом с ухмыляющимся этим двоим Дэвидом.
