- Не нравится мне что-то эта машина! – показал Ваня Стасу на черный «внедорожник», проехавший мимо.
- А кто в ней?
- Да черные археологи, которые роются на месте бывших боев. Отец пообещал им головы поотрывать, если увидит на своем участке. Вот они и проверяют все время, дома ли он… Знают, что отец даром говорить не будет. И еще этот районный антиквар тут постоянно трется… Как коршун в поисках добычи… Но, вроде как никто из ребят с ним не общался…
- Значит, настоящими историками станут!
Ваня хотел еще что-то сказать, но тут Владимир Всеволодович, наконец, встал и постучал ложкой по миске, призывая всех к тишине.
- Молитва уже была, и теперь каждый при желании может помолиться отдельно, - сказал он и сделал радушный приглашающий жест. – Мне остается лишь пожелать всем приятного аппетита или, точнее, как сказали бы наши предки – ангела за трапезой!
Студенты дружно набросились на еду.
Гости наоборот, ели совсем немного и, выждав немного, стали осторожно то ли хвалить, то ли упрекать академика:
- Строго вы с ними, Владимир Всеволодович!
- Да, глядим – у вас тут молитвы утром и вечером, словно в монастыре, на службе в храме все, как один. Да и на рабочей площадке порядок, словно на армейском плацу!
- А как же иначе? – удивился академик. - У наших предков учеба всегда была связана со строгостью. Во времена того же Ярослава Мудрого, который завел первые школы на Руси, учителю ничего не стоило высечь провинившегося или плохо ответившего на вопрос ученика. А что касается поста, молитвы и самое главное - веры… - он оглядел всех за столом и больше студентам, чем спрашивавшим, ответил: - Сами рассудите: что может понять ученый историк в истории России отрывая ее от самого главного, что в ней есть – я имею в виду от Православия! Не веря сам, он просто ничего не поймет в этом предмете. И будет как слепой слепого вести своих учеников, или водить их, словно экскурсовод по музею, показывая экспонаты, в которых совершенно ничего не смыслит!
- Правильно, учите, учите их! – одобрил Юрий Цезаревич. - И одного обязательно после выпуска направьте к нам в школу. Вон хотя бы Станислава!
Лена с гордостью посмотрела на Стаса, но тот почему-то вдруг снова помрачнел и опустил голову.
Директор школы принял это за скромность и, одобрительно кивнув юноше, продолжил:
- Чтобы он наших детей правильно нашей истории учил. А то говорят, не в обиду вам будет сказано, некоторые академики такое понапридумывали, что просто в голове не укладывается! Будто и татаро-монгольского нашествия не было никогда, а всего лишь наши князья вовремя не рассчитались с охранявшими границы Руси сторожевыми отрядами. И почитаемый во все века народом Александр Невский был на самом деле Чингиз-ханом. А Иванов Грозных и вовсе не один, а целых – четыре было!
- Давайте не будем повторять чей-то бред! Это вообще не тема для серьезного разговора! - поморщился Владимир Всеволодович – И только для того, чтобы, даже не начиная, закончить ее, скажу, что да, взялись некоторые ретивые академики-математики за историю Руси. Разумеется в полном отрыве от православной веры, от здравого смысла, наконец, от русского фольклора, от тех же песен о тягостном времени монгольского ига, от нумизматики, сфрагистики, которые просто камня на камне не оставляют ни одного из их, только на вид убедительных, доказательств…
- Беда, как говорится, коль сапоги начнет тачать пирожник! – с аппетитом откусывая кусок пирога, заметил тракторист, оставивший свой трактор тарахтеть неподалеку от места раскопок.
- Вот видите, вы и сами все поняли! – улыбнулся ему академик, и лицо его снова стало серьезным, даже приобрело какое-то скорбное выражение. - Просто кому-то очень хочется лишить нас нашего великого и славного прошлого, сделать нас, так сказать Иванами, не помнящими своего родства. А некоторые государства, которые сами-то моложе нашего Большого театра, еще и учат нас, какой быть нашей культуре, и как я понимаю, управляют делом создания и массового издания таких книг…
Он готов был и дальше, хоть и не хотел, развивать эту тему, столь болезненной была она для него, как для истинного почитателя и ценителя родной старины, но тут, наконец, подошли дядя Андрей и Наталья Васильевна. Первый с большим куском сала, вторая с огромной стопкой толстых жирных блинов.
- Ну-ка, ну-ка! – сразу оборвав себя на полуслове, оживился Владимир Всеволодович и потянулся не к блинам и салу, а сначала к тому, что принес дядя Андрей: большому, испещренному следами плоскогубцев, слитку свинца. – Так я и думал. Печать вашего тезки – великого князя Всеволода Ярославича. Сына Ярослава Мудрого и отец Владимира Мономаха.
- Вы, конечно, академик, вам виднее, но… какой же он мой тезка? – удивился дядя Андрей. – Скорей, ваш – по батюшке…
- Да нет, православное имя у него было как раз Андрей, и вот тут – академик показал на совершенно обезображенную сторону большой княжеской печати, - находилось изображение его небесного покровителя святого апостола Андрея Первозванного! А вот тут – перевернул он слиток, - действительно есть пяти-строчная греческая благопожелательная надпись, перевод с который звучит так: «Господи, помоги Андрею».
Дядя Андрей довольно хмыкнул и, порывшись в кармане, брякнул перед академиком еще несколько круглых плоских кружков из темного свинца.
Владимир Всеволодович вопросительно посмотрел на него.
- Это я тоже тогда нашел! – объяснил ему дядя Андрей. – Просто, когда вы спрашивали, забыл про них, а когда в грузилах рылся, то наткнулся и вспомнил. Правда, на них и без плоскогубцев нет никаких портретов и надписей! Так что, наверное, вообще ничего интересного!
Однако сообщение дядя Андрея и вид кружков неожиданно взволновали академика. Он изучил их и тоном экзаменатора спросил Валентина:
- Что это такое, по-твоему?
- Судя по всему, заготовки для будущих печатей! - уверенно ответил тот.
- Правильно. И что сие означает?
На этот раз пятикурсник задумался, и Владимир Всеволодович сам ответил на свой вопрос:
- А то, что здесь действительно находился княжеский терем! Печать мог привезти с грамотой гонец. Она могла свисать с документа, подтверждающего права собственности какого-нибудь старшего дружинника на эту весь. Но заготовки будущих печатей… Они могли находиться только непосредственно при самом князе! Так что эти находки не менее ценные, чем эта печать! – уже всем сообщил всем он и с сокрушением покачал головой: - Ах, как жаль, что она все же так обезображена плоскогубцами…
- Ну, я тут не при чем! – предупредил дядя Андрей. - Это наверное, еще из дедов наших кто над ней постарался…
- Да нет, думаю, ни деды, ни прапрадеды ваши к ней тоже не прикасались. Это, судя по всему, было сделано еще в то время… - успокаивающе заметил ему Владимир Всеволодович, чем неожиданно привел дядю Андрея в немалое замешательство.
- Что, наши предки - даже плоскогубцы знали? – во все глаза уставился на академика тот.
- А вы думаете, они были глупее нас? – в свою очередь изумился так, что забыл даже про камень, принесенный Натальей Васильевной академик.
- А что, разве нет? – усмехнулся дядя Андрей.
- Точно! – поддержали его земляки. - Они же ведь самого элементарного, того, что сейчас даже детям известно, не знали!
- Ни машин, ни телевизора никогда не видели!
- Даже радио не слыхали!
- Ваша правда: не видели, не знали, не слышали, – согласился академик. - Но зато им было известно и понятно то, что уже давно не дано понять нам, живущим, так сказать в просвещенном двадцать первом веке. Валентин, принесите мне, пожалуйста, навершие княжеского посоха, ладью и еще что-нибудь для наглядности! – попросил он своего помощника. Тот, понимающе кивнув, пошел к рабочему столу. Академик собрался продолжить разговор и вдруг увидел, что Стас с Леной, осторожно выйдя из-за стола, направились к своему рабочему месту.
- А вы куда, друзья мои, или вам все это неинтересно? – окликнул он их.
- Нет, что вы! Мы… просто немного поработаем! – немного виновато улыбнулся ему Стас. – Честно говоря, уж очень соскучился по раскопкам!
- И только? – обиженно прошептала ему Лена, а вслух поддакнула: - А слышно нам хорошо и отсюда!
- Ну что ж, дело молодое, работайте! – одобрительно кивнул им академик и снова повернулся к своим слушателям…
