Эдель.
– Да, Эорик говорит, что городок называется Гират.
– Тогда всё в порядке, – с облегчением улыбнулась тёмная эльфийка и скрылась обратно.
– М? – обозначил я вопрос.
– Они переодеваются, – непонятно зачем пояснила Нэроко. В смысле, понятно, что Эдель скрылась и это, возможно, имело смысл объяснить, но так-то я прекрасно слышал шуршание одежды и характерные звуки её натягивания и перетоптывания, пусть эльфийки и обладали крайне лёгким шагом, а также выдающейся ловкостью. Вот только сейчас они спешили и не прилагали усилий, чтобы не издавать звуков, я же обладал Восприятием, давно вышедшим за все возможности простого смертного. – Пойду помогу Рёко поставить фургон, поговорим позже, – между тем продолжила котя, многозначительно махнув хвостиком и поведя правым ушком, и-и-и… вот теперь стало чуть понятней. То есть жесты девушки говорили о том, что она не хочет обсуждать интересующий вопрос при посторонних, потому предлагает его перенести на момент, когда мы останемся без свидетелей. Не то чтобы у кшарианцев существовал некий универсальный язык жестов ушками и хвостами, скорее всё у них было довольно индивидуально, хоть и с пересекающимися моментами, как в мимике у людей, но я давно уже знал Нэроко, так что понять её мне было несложно.
В итоге на несколько минут общение отложилось, заменившись перечнем необходимой рутины. Но когда наши лошади и средство передвижения были доверены спутникам, а отчаянно спешащая Рёко допрыгала до нас, натягивая в процессе второй сапог, я, так сказать, вернул дар речи:
– Нам туда, – указываю рукой в сторону прорезавшегося логова демонов, что девочки ещё не могли почуять. – Готовы к пробежке?
Разумеется, девушек можно было с собой не брать, тем более что там планировался не только слабый данж, но и работорговцы, которые при виде красивых женщин могут повести себя… глупо. Однако Нэроко хотела мне что-то объяснить без посторонних, да и сами они не выказали даже намёка на беспокойство по этому поводу. К тому же, объективно говоря, идиотов, что будут лезть к вооружённому авантюристу с золотой бляхой, не найдётся даже среди самых тупых работорговцев. Это не говоря про то, что их будет сопровождать «двухметровый шкаф-паладин» с адамантитовым жетоном.
– Угу, – все дружно кивнули и без лишних разговоров побежали трусцой, постепенно наращивая скорость.
– Так чего хорошего в постоянном поселении работорговцев? – когда лагерь каравана остался в сотне метров позади, возвращаюсь к заинтересовавшей меня теме.
– Что их можно прижать и всех вырезать! – кровожадненько усмехнулась Адель.
– Или растрясти на налоги! – включилась в рассказ и Эдель.
– Правда? – изумилась Рёко, с некоторым трудом поспевая за нашим темпом, но всё же поспевая, ведь мы все подстраивались друг под друга.
– Ага! – улыбнулась не испытывающая проблем с дыханием во время бега Адель. – Мы даже как-то в таком участвовали.
– А если серьёзно? – не поддаюсь на провокации.
– Если серьёзно, то тут, на юге, два вида работорговцев, – перейдя на серьёзный тон, заговорила старшая из близняшек. – Те, у которых есть постоянные поселения — самые безопасные для посторонних. Они набирают рабов только в военных походах на другие племена, причём чаще всего воюют против совсем уж дикарей, с которыми не договориться, или орков каких-нибудь, которых потом продают на каменоломни или галеры. И с законами у них всё очень жёстко — просто хватать путешественников они не будут.
– Поскольку все знают, где они живут, им приходится заботиться о репутации, – дополнила её младшая сестра.
– А есть кочевые работорговцы, – продолжила Эдель. – С этими всегда как повезёт, но везёт очень редко, как правило, они бандиты, которые с радостью заарканят любого, кто не является их соплеменником или не может дать сдачи. Бывает, что вторые пригоняют рабов на продажу первым, но редко, чаще они торгуют напрямую со свободными городами.
– И постоянно доставляют проблемы, – вставила Адель. – Половина, а то и больше работы по охране торговцев в пути — это как раз защита от их налётов. Чистых бандитов тут, почитай, нет совсем, каждый местный бандит — он работорговец.
– А работорговцы из постоянных поселений, значит, могут и не быть бандитами? – уточнил я.
– Угу, – хором ответили тёмные эльфийки.
– Ясно…
Что же, умом я ситуацию понял, хотя не скажу, что это понимание сильно помогло с вопросом чувств. В том смысле, что инстинкты при попытке «прокрутить ситуацию» из серии «мои женщины и лагерь работорговцев» вставали на дыбы, выдавая порывы уровня «а если их сожрут демоны, будет не так уж и плохо». И это на фоне того, что я, в принципе, до сих пор был морально не против заиметь личную рабыню-двух посимпатичнее, при условии, что это никак не испортит мою нынешнюю личную жизнь. Эх… как же иногда бесит осознание, что мы, мужчины, не просто можем думать совсем не той головой, но и буквально постоянно живём в состоянии, когда головка выступает сопроцессором содержимого черепа. И главное, даже когда ты понимаешь всю ущербность и пагубность такого хода вещей, ты не можешь просто взять — и отбросить всё низменное и порочное в себе. И вообще так не работает! В итоге… кажется, в истории Остапа Бендера был персонаж, который постоянно, хронически воровал, натурально был не в силах остановиться, но при этом ему было очень стыдно. Вот и я, походу, такой же — мне очень стыдно перед моими девочками и за мысль обратить их в рабынь я порву любого, но я не могу заставить себя с отвращением воспринимать идею, что некая пышногрудая красавица-эльфийка будет интимно называть меня «Хозяин», полностью и безоговорочно мне принадлежа.
– Ты выглядишь усталым…
