— Гермиона, ты всё равно не сможешь увидеть мозгоростов, — ехидно вклинился я в беседу девушек. — Они невидимы для своего носителя.
Луна звонко рассмеялась, любуясь раскрасневшейся от возмущения Гермионой — своим заявлением я заставил замолчать даже эту неугомонную спорщицу.
— И до тех пор, пока ты не поверишь в их существование, ты не сможешь их увидеть, — коварно добил я девушку.
Ещё на перроне, куда меня доставил с помощью аппарации Артур Уизли, я обратил внимание на то, что магам абсолютно незнакомо слово «конспирация». Если чистокровные волшебники из старых семей прибывали на перрон с помощью аппарации, то маглорождённые входили через зачарованные ворота, одетые кто во что горазд. Я видел одетых вполне типично для магловского мира, но попадались и умники, напялившие на своих детей мантии ещё до Платформы девять и три четверти. Почти все появлявшиеся через ворота дети тащили ничем не замаскированные сундуки, клетки с совами и прочей живностью, мётлы, котлы. Наверное, если среди волшебников всё же существовали ответственные за разведку и контрразведку, они хватались за голову перед каждым заездом учеников в Хогвартс... и напивались до отключки после этого заезда. Это стоило бы выяснить... но чуть позже, когда позиции Мальчика-который-выжил или же совсем с ним не связанного Туора Норда в этом мире будут менее шаткими.
-Первокурсники, сюды! — громко кричал Хагрид, потрясая здоровенным фонарём.
Я с некоторой грустью посмотрел на несмело приближавшихся к заросшему чёрной бородой великану будущих учеников Хогвартса. Невольно я вспомнил себя, впервые в сопровождении отца и матери вступившего под подавлявшие своими размерами каменные своды Академии. Представляли ли они, что попали далеко не в тот волшебный мир детских сказок, какой ждали маглорождённые? Как скоро они сумеют понять, что даже выдающиеся способности в магии не обязательно приведут их хоть к какому-то успеху, а средние — заставят их либо прозябать в безвестности на случайной работе или же покинуть мир магии навсегда? Я до сих пор не мог понять, почему мир волшебников ещё не рухнул в созданную им же пропасть: ни притока свежей крови, ни развития собственных предприятий, ни попыток замирения с волшебными расами. Маги сами выкопали ту пропасть, куда стремительно катился весь их мир.
К сожалению, пока что я не мог сделать ничего для этих детей, всё несчастье которых было в том, что они родились в семье простых людей. Для этого требовалось стать как минимум министром Магии и провести существенные реформы, сломив сопротивление чистокровных семей. Кодексы чистокровных и браки между потомственными волшебниками были нужны по-прежнему, но разумное разбавление крови позволило бы избежать вырождения. Создание же новых предприятий, обеспечивающих мир волшебников всем необходимым, позволило бы обеспечить немалое число маглорождённых рабочими местами. Вопрос был за малым: огромные деньги, сильная политическая партия и власть...
Глава 15. Уроки.
— Милена Армстронг, — профессор МакГонагалл строгим взглядом обвела первокурсников, и маленькая рыжая девочка быстро побежала к Распределяющей шляпе.
— Хаффлпаф! — Милена сбросила шляпу на руки профессору и понеслась в сторону стола со знаменем Барсука жующего.
Шляпа несколькими минутами ранее исполнила очень странную песню, после которой директор Дамблдор сидел, в задумчивости поглаживая бороду, и даже его привычная счастливая улыбка как-то угасла. Шляпа пела не только о единстве и важности дружбы, но и о великих испытаниях, преодолеть которые могли только достойные называться магами. И её песня была далеко не детской. Совсем не детской.
— Роберт Локсли!
— Гриффиндор!
Вместе со всеми сидевшими за столом учениками я захлопал, приветствуя первое пополнение факультета Львов. В этом году распределялось необычно много детей — практически шестьдесят человек, и я видел, как профессора перешёптывались за своим столом, обрисовывая какие-то прямоугольные контуры. Видимо, обсуждали, каким образом можно расширить факультетские столы.
— Джон Каллиган!
— Гриффиндор!
В результате почти часовой церемонии распределения, когда у меня уже начало бурчать в желудке, все первокурсники были распределены. Наибольшее количество новичков получили Хаффлпаф и Гриффиндор — восемнадцать и семнадцать учеников. Оставшиеся практически поровну попали на другие факультеты.
Директор Дамблдор снова благостно улыбался, и взмахи его волшебной палочки осыпали всех собравшихся в зале студентов многоцветной искрящейся пыльцой, исчезнувшей спустя секунду без следа. Первокурсники, даже некоторые чистокровные, сопроводили вычурное колдовство директора восторженным визгом. Я видел, как кривая улыбка на мгновение исказила губы профессора Снейпа, словно он не одобрял подобного дурачества могущественного мага.
— Красивое заклинание, — произнёс я в пустоту, обдумывая, как организовать свои тренировки, чтобы не скатываться в учёбе и не вызвать подозрений.
— Слушайте меня внимательно! — соловьем тем временем разливалась Гермиона Грейнджер, получившая в этом году значок. — Меня зовут Гермиона Грейнджер, и я староста факультета Гриффиндор. Сегодня я покажу вам после ужина, как пройти в гостиную факультета, не выходите из зала до меня!
Рональд Уизли, чью слегка потрёпанную мантию украшал такой же медный значок старосты, мирно обгладывал куриную ножку, сбросив обязанности на хрупкие плечи первой ученицы Гриффиндора.
Я молча порадовался за обоих: Рональд вряд ли будет особо пристрастным наблюдателем за дисциплиной, а Гермиона наверняка чересчур ответственно отнесётся к своим обязанностям и не сумеет слишком уж пристально отслеживать действия некоего Гарри Поттера, в особенности если он вдруг пропадёт из гостиной.
Луна Лавгуд, поймав мой взгляд, радостно помахала мне из-за стола Равенкло. После чего я удостоился нескольких странных взглядов от её соседей, а также задумчивого взгляда профессора Флитвика.
Из Большого зала мы шли шумной толпой, впереди старшекурсники, оживлённо обсуждавшие каникулы, а следом — стайка взволнованных, ждущих новых чудес первокурсников. Гермиона Грейнджер, растолкавшая по-прежнему не разговаривавшего со мной Рональда, вела их и что-то непрерывно рассказывала. Я заметил, что она даже показала им один из самых известных тайных ходов. С его помощью можно было немного сократить дорогу из библиотеки до Большого зала. Кривая улыбка появилась у меня на лице: девушка оставалась верна себе даже в мелочах и всерьез собиралась заботиться о новичках.
Однако этот забавный эпизод натолкнул меня на неожиданную мысль: замок был весь изъеден тайными ходами, словно головка сыра. Немалое число тоннелей уходило за пределы мощных стен, выбираясь на поверхность в отдалённых уголках Запретного леса, в оврагах, пещерах, глухих зарослях колючих кустарников. Однако на большинстве из них я не заметил серьёзных замков: коридор, вёдший к Тайной комнате вообще не имел входной двери, не говоря уж про замаскированный выход. По сути, любой, кто желал проникнуть в Хогвартс и навредить его обитателям, мог без проблем это сделать. В нормальной крепости подобные проблемы решались хотя бы крепкими дверьми на входе и выходе в тоннель и большим гарнизоном. Здесь же гарнизон состоял из полутора десятков преподавателей, далеко не все из которых были воинами, и из такого же числа призраков, игравших роль разведки. Да, портреты, как я понял, могли докладывать директору о проникшем в замок нарушителе, но это всё было не то. Определённо, волшебники не сделали ни малейших выводов из Первой войны, и теперь набитая детьми школа была почти беззащитна. На месте Вольдеморта стоило бы захватить Хогвартс всеми имеющимися силами, и отпускать детей в обмен на клятвы вассальной верности. Война была бы закончена в один-два дня полной победой. Но пока что решить эту проблему с теми силами, которые у меня были, я не мог — не ставить же капканы и взведённые самострелы с лесками в каждом тайном ходу.
— Пароль — «Верность и сила»! — Воскликнула Гермиона, и я невольно вздрогнул. Эти слова звучали в зале Академии во время принесения клятвы верности Богу-императору, хотя членам благородных семейств не было нужды клясться дополнительно: власть его была незыблема. Но формальное построение оставалось, и красивые слова обетов звучали ежегодно в большом зале.
Полная дама ласково улыбнулась новичкам, и мы зашли внутрь гостиной, где уже начиналась шумная суматоха — семикурсники оккупировали один из углов помещения, стащив туда пару столов и стулья, и теперь сервировали собственный столик, прикрыв его лёгкими чарами невнимания от младших. Гермиона недовольно покосилась в ту сторону, но в первую очередь занялась детьми, рассказывая им о соревновании факультетов. Рассказывала она довольно интересно, я заметил, что дети слушали её внимательно и не перебивали — в девушке, похоже, был скрыт неплохой учитель.
