В конце концов, полагаю, что я был эгоистичным мудаком.
16 глава
Подарок
Моргнув пару раз, я уже понял, что проснулся слишком рано. Было еще по-прежнему темно, и не было слышно щебетание птиц. Мою голову не заполняли ужасные картинки кошмаров, поэтому я не знал, почему внезапно проснулся, и это смутило меня. Я обычно не просыпался без причины. Я немного размял шею и затем решил разобраться, что разбудило меня.
Рейн лежала подо мной, уткнувшись головой в мою грудь и переплетя одну ногу с моей. Обе мои руки крепко обнимали ее за плечи. Прислонившись к ее голове, я вдохнул запах ее волос. Я услышал, как она сделала глубокий вдох, отчего мои руки немного приподнялись. А затем медленно выдохнула. Она не спала, поэтому я отодвинулся, чтобы скатиться с нее, но она вцепилась в мою руку, удерживая меня на месте. Я посмотрел на нее, еще больше смутившись. Обычно она просыпалась раньше меня, потому что ей нужно было пописать, и она хотела, чтобы я скатился с нее, чем быстрее, тем лучше. Но сейчас было такое ранее утро, и всё это не входило в обычную рутину.
— В чем дело, малышка? — прошептал я. Я не знаю, почему, черт возьми, шептал, нас все равно никто бы не услышал.
— Ни в чем, — ответила она. Она откашлялась и отвела взгляд.
— Чушь, — сказал я. Я приподнял ее подбородок рукой, чтобы она вновь посмотрела на меня.
— Правда, ни в чем, — вновь сказала она. Я рыкнул, и она выдохнула. — Просто... я просто... я скучаю по Линдсей.
Рейн разрыдалась и прикрыла руками лицо. Я поднес руку к ее затылку и прижал ее голову к своему плеча, желая, чтобы мог сделать что-нибудь.
— Я хочу... домой, — всхлипнула она между вздохами.
Черт.
— Тише, малышка, — я крепче обнял ее и прижал к груди. Чертовски больно видеть ее в таком состоянии и осознавать, что я никак не могу улучшить ситуацию, особенно когда это касается того, что я не хочу, чтобы произошло. У меня не было ни малейшего желания отправляться... ну... да куда угодно. У меня не было дома, по которому я бы скучал, если конечно я не хотел поднять его со дна моря. Я был вполне уверен, что попытаться вместить меня в понятие «дом» Рейн было бы огромной проблемой. Я не планировала это обсуждать с ней, поскольку ничего хорошего не вышло бы.
— Я устала просыпаться здесь, — всхлипнула Рейн. — Устала есть одно и то же каждый день. Устала, что моя кожа сухая от мытья в соленой воде. Устала носить одну и ту же одежду. Устала от... от всего.
Ее рыдания были близки к истерике, и мысль о том, чтобы вбить в нее немного смысла пришла в голову, но быстренько исчезла. Она дрожала, всхлипывала и выплакивала свое расстройство, пока я обнимал ее и думал, что сказать, чтобы хоть как-то успокоить ее. Я не мог сказать, что станет лучше, потому что понятия не имел правда ли это. Нас могут найти сегодня, завтра или в следующем году, или никогда. Я не мог дать ей ложную надежду, потому что я боялся, что слова не вылетят из моего рта, и она сразу поймет, что я не хотел бы, чтобы это произошло
— Рейн, — прошептал я, прижимая ее сильнее. Я уткнулся в ее волосы и вдохнул, желая, чтобы я мог предложить ей утешение, но встал перед фактом, что не мог. Она продолжила плакать, а я достаточно долго молчал, поскольку сказать было нечего. В конце концов, рыдания утихли, и она громко фыркнула.
— Я хочу в чертов душ, — фыркнула она.
Я громко расхохотался. Я правда не хотел, но поскольку Рейн нечасто произносила ругательства, ее выбор времени всегда был чертовски забавным.
— Знаю, малышка, — сказал я.
— Почему я сейчас так расстроена? — всхлипнула она. — Тут лучше, чем на плоту, и тогда я не рыдала.
— Потому что тогда у тебя не было сил на это, — ответил я. — Я думаю, это просто росло в тебе, пока ты не сломалась. И это просто сводит меня с ума. Мне жаль, что я не могу ничего сделать лучше.
— Ты делаешь.
— Ага, точно. Я, вероятно, причина половины твоего стресса.
— Когда ты расстроен, ты просто вновь и вновь вспыхиваешь, — сказала, кивая, Рейн и хихикнула сквозь слезы. — Это заставляет тебя почувствовать себя лучше, а ты заставляешь меня чувствовать себя лучше.
— Я никогда не думал, что могу сделать что-нибудь, чтобы ты почувствовал себя лучше, — подметил я.
— Ты обнимаешь меня, — тихо сказала она, ее пальцы вжались в мою кожу. — Ты сохраняешь меня в безопасности.
— В любое время, — сказал я. И с трудом сглотнул комок, который застрял в горле. Я не знал, отчего он образовался, вероятно, от вида того, как она плачет.
Я продолжил прижимать ее к себе, пока она медленно не провалилась обратно в сон. Стало потихоньку светать, но я не хотел подниматься. Если все, что я мог сделать — это обнимать ее, я буду, черт возьми, делать это, пока она не скажет мне отпустить ее.
Она не могла сказать мне отвалить, пока спала, а она спала до утра, поэтому я продолжал до утра обнимать ее. Когда она, наконец, проснулась, то по-прежнему выглядела уставшей, ее глаза были красными от слез, и она пожаловалась на головную боль. Я попытался сделать ей чай из цветов напоминающих ромашку, но получилось чертовски ужасно, поэтому я подогрел кокосовое молоко. Это также не помогло, но она хотя бы слегка улыбнулась. Я пожарил несколько крабов, которые ей нравились больше остальных морепродуктов, и за это меня наградили широкой улыбкой и поцелуем.
Мы не делали практически ничего за весь день, а ранним вечером зарядил дождь, поэтому мы застряли внутри. Это был не огромный ливень или что-то подобное, когда я пошел пописать, то дождь едва намочил меня. Разочарованные в прошедшем дне, мы легли на матрас, и я медленно трахнул ее, удерживая нас так долго, как мог, и почувствовал, как она трижды кончила, пока кончил я. После этого, я обнимал ее и слушал ее дыхание, которое успокоилось после оргазма, и она медленно заснула. Я еще немного обнимал ее, слушал, как стучит дождь, и затем перекатился в положение, в котором моя нога оказалась между ее, а руки надежно обернул вокруг ее тела. Я положил свою голову на ее, вдохнул ее аромат и уснул.
*****
Она провела рукой по моей челюсти, и я прильнул к прикосновению. Когда я открыл глаза, она улыбалась мне, но не от счастья... Ее улыбка была... печальной? Она медленно покачала головой.
— Все нормально, — сказала она. — Я знаю, что ты бы лучше остался здесь.
Она ушла прочь от меня, вниз по пляжу к маленькой моторной лодке. Джон Пол и Лэндон ждали ее там. Они помогли ей забраться на борт, сказав, что ей надо быть осторожнее в ее состоянии...
Я сделал несколько шагов вниз по пляжу, собираясь пойти за ней, но мотор завелся, и они бросили меня здесь.
Я проснулся в холодном поту. Хотя этот сон не вызвал отвращение, он оставил внутри страх такой, которого я еще не испытывал. В груди стало тесно, я был не уверен, что там хватит место для моего сердца, чтобы оно продолжало биться, или моим легким, чтобы они впитывали воздух. Мне нужно было выбраться на свободу, пока я совсем не слетел с катушек.
Я вытащил ноги и руки от Рейн и поднялся на ноги. Выудив свою зажигалку и полный кулак самодельных сигарет из пояса, я спустился вниз по пляжу.
— Этого не могло произойти, бл*дь, — сказал я себе шепотом, как будто услышать слова вслух было достаточно. — Я сделал операцию. Дважды. Она никак бы не смогла забеременеть от меня.
Все же меня пугала не мысль о том, что Рейн забеременела от меня. Я бы волновался, потому что во время беременности и родов что-то могло пойти не так, но не это пугало меня, сказать по правде. Пугал взгляд на ее лице, тот который был у нее во сне, когда она забиралась в лодку без меня. Тот, что означал, что она бросает меня. Взгляд, который значил «прощай». Я не увидел бы ее больше никогда. Никогда не увидел бы ребенка. Никогда.
— Рейн не сделала бы такого со мной, — я выжал из себя эти слова, и почувствовал, как горячие слезы начали жечь глаза. — Она не такая как... нет... она не...
Но я не думал, что Джиллиан была такой. Я любил ее. Я собирался, черт возьми, сделать ей предложение. Я думал, что она любит меня. Она говорила это мне очень много раз. Иногда, когда я позволял себе думать о ней или о... ребенке, я по-прежнему чувствовал боль в груди. Как бы я не чувствовал отголоски предательства Джиллиан, мысль о том, что Рейн уйдет от меня вот так, осознание, что я никогда не увижу ее, вынуждало все мое тело напрячься, казалось, что все мои органы могли разорваться под давлением. Я не мог дышать. Я был вполне уверен, что мое сердце замедлило ритм под давлением. Если бы она когда-нибудь сделала бы это, если бы Рейн бросила меня, это бы меня убило. В этом я даже не сомневался. Боль от ее потери точно убила бы меня.
Я запихнул сигарету в рот и поджег ее. Я сделал пару медленных затяжек, менее чем за минуту скурив половину. Дым обжигал легкие, но это было лучше, чем ощущать напряжение по всему телу. Как только я покончил с первой, я зажег вторую, потом третью. Солнце начало подниматься, и мне нужно было взять себя в руки, чтобы не пришлось отвечать на ее вопросы. Я не хотел этого. Не сейчас. Никогда.
