— Зачем мы здесь? — спрашивает Кайла. — Они живут в пабе?
— Неа, — говорю я ей. — Но пока я рос, часто бывал здесь. Когда мне было пятнадцать, и случился скачок роста, мне надо не надо было использовать поддельное удостоверение. Там не так сомнительно, как может показаться на первый взгляд. Пойдем, выпьем по пиву.
Она хмурится на меня, так что я улыбаюсь ей.
— Только не говори, что здесь недостаточно шикарно для тебя, — добавляю я, зная, что это спровоцирует ее
— Эй, — говорит она, поднимая на меня ладонь, — не говори со мной о шике. Самые интересные люди встречаются в забегаловках.
— Что ж, это и есть забегаловка, так что поднимайся. Только не заказывай еду.
— Не хочешь испортить мне аппетит?
— Не хочу, чтоб ты заболела, — я выхожу из машины и беру ее за руку.
Честно говоря, я не был здесь со старшей школы, но пахнет все так же. Жир и соль от фритюрницы, рыбное тесто, несвежее пиво, пролитое на красный с зелёным ковёр. Воспоминания вспышками приходят ко мне, не все из них ужасные.
Сейчас около пяти вечера и в пабе довольного много постоянных посетителей, зашедших после работы. Мы занимаем высокий столик у двери, и я спрашиваю, что она хочет выпить.
— Удиви меня, — говорит она, хотя в ее голосе слышна осторожность, будто я собираюсь принести ей пиво под названием Сюрприз от Хаггис.
— Идёт. — Я иду к загружённому бармену, одетому в серую футболку с пятнами пота по бокам. Уверен это тот же самый парень, который работал здесь пятнадцать лет назад.
Я прислоняюсь к барной стойке и жду, пока он заметит меня, и когда он делает это, его глаза расширяются. Но я не выгляжу как тогда, в период бурного роста или позже.
— Что ж, — говорит мужчина, вытирая лоб тыльной стороной ладони. — Лаклан МакГрегор, — я косо смотрю на него, пытаясь понять, пока он продолжает, — ты лучшая часть Эдинбург Рагби. Скажи, что ты сейчас полностью восстановился. С тех пор как ты ушёл, команда играет хреново.
Это не совсем правда. Конец прошлого сезона был не очень удачным, но такое могло случиться и если б я был в команде.
— Я возвращаюсь, — говорю я ему.
— Блестяще. Тренировки проходят хорошо? Готов к большой игре?
— Ага, — отвечаю ему, не желая продолжать разговор. — Можно мне пинту эля и пинту сидра для вон той леди? — я указываю на Кайлу. Она сидит за столом, наблюдая за всем этим.
— Не беспокойся, приятель. Это за счёт заведения, — говорит он и тут же вытаскивает пивные бокалы.
— Что ж, тогда твоё здоровье, — говорю я, когда он передаёт мне напитки. Несколько секунд я смотрю на янтарную жидкость, и внезапно моя жажда свирепствует. Я мог бы за секунду, в два глотка выпить это, и облегчение наступило бы сразу же. Вместо этого я несу оба напитка к ней, мои руки слегка дрожат.
— Вот держи, — говорю я ей.
— Этот парень тебя знает?
Я пожимаю плечами.
— Вообще-то нет. Больше похоже на то, что он знает мою игру.
Она смотрит на меня, пододвигая к себе сидр.
— Это потрясающе. Ты знаменит.
Я хмыкаю, поднося пиво к губам.
— Это случается довольно редко.
— Нееееет, — говорит она, — в другой день, когда мы гуляли по этой, по Принсес стрит, на тебя многие смотрели.
— Они смотрели на тебя, — тепло говорю я. — Моя прекрасная девушка. — Я поднимаю пиво и чокаюсь с ее бокалом. — За...
— За встречу с твоими близкими, — говорит она.
Я киваю.
— Да. За это.— И пью пиво, сразу выпивая половину.
У неё занимает вечность выпить ее, и когда мой стакан пустеет, она толкает сидр ко мне.
— Вот. Я не могу допить.
Я колеблюсь. Лишь на мгновение. Лишь чтобы попытаться сдержаться. Стакан наполовину полон, и я уже чувствую головокружение. Если я прикончу его, знаю, это приведёт меня к той точке, где любая мысль о грехах и чувстве вины, которая у меня была, магическим образом исчезнет.
Я хочу быть там, особенно сейчас, особенно с этой великолепной, замечательной женщиной, которой я так ужасно не достоин.
Но я этого не делаю. С трудом, но я качаю головой, отказываясь от напитка. Мы идём в машину и едем дальше. Ветер поднимается, пригоняя с побережья серые облака и покрывая все туманом. Из-за него все ослепляющее зеленоватое.
Дому Джессики и Дональда лет триста и выглядит он соответствующе. Каменный забор разрушается, несколько крупных булыжников не обвалились лишь благодаря мне и моей предрасположенности бегать вдоль него когда я был моложе. По бокам дома растёт уходящий вверх плюш, и хотя сад Джессики, как всегда, ухожен, подсолнухи на южной стороне уже почти доросли до талии.
— Боже мой, — говорит Кайла, поднося руки к груди, когда мы останавливаемся у железных ворот. — Он словно дом из фильма. Ты вырос здесь?
— Ага, — говорю я ей. — Он не особо изменился.
— Как в сказке.
В груди что-то сжимается. В то время как паб навевает в основном приятные воспоминания, может потому, что я всегда был там с приятелями, дом содержит другие. Это и мой первый настоящий дом с тех пор, как меня отдали на усыновление, и так же это место где я чувствовал себя особенно недостойным. Он вмещает то время, когда моя жизнь начала катится вниз лишь по моей собственной вине.
Господи. Надо было мне всё-таки выпить тот сидр.
До того, как я могу окунуться во все это ещё глубже, передняя дверь, всегда окрашенная в ярко-красный, открывается и, махая нам рукой, выходит Джессика, с Дональдом.
— Лаклан, — зовёт меня Джессика своим певчим голосом. Она одета во все чёрное, веря, что это сделает ее стройнее, хотя она всегда была достаточно худой. Ее седые волосы прямые и блестящие, на ней всего лишь пара драгоценностей и, похоже, немного косметики. Дональд выглядит, как всегда, стильно в своей обычной жилетке, руки засунуты в карманы, и на нем очки, подчеркивающие его проницательные глаза. Мои приёмные родители одни из самых шикарных и умных людей, которых я когда-либо встречал. Я часто задаюсь вопросом, как они вообще решились принять меня.
Я быстро приветствую их, обнимая обоих, прежде чем гордо показываю им Кайлу.
— Джессика, Дональд, это Кайла, — говорю я им. Хоть я несколько дней назад и упоминал, что привезу девушку, не думаю, что они оправились от шока, потому что оба выглядят опешившими.
Наконец, Джессика качает головой.
— О, она милая, — говорит она, притягивая Кайлу в объятие. Когда она отстраняется, то держит ее за плечи на расстоянии вытянутой руки и всматривается в неё. — Где ты нашёл такую прекрасную девушку? И ту, которая захотела проделать такой путь сюда с таким, как ты? — добавляет она, издеваясь надо мной, как делает обычно.
Кайла краснеет. Мне нравится, когда она, вся такая уверенная в себе, всегда принимает комплименты с чувством неверия, будто никогда не слышала, насколько красива, будто вообще впервые слышит подобное. И это заставляет меня хотеть говорить эти слова снова и снова и снова, пока она не поверит в них. Если бы только она не выглядела так чертовски великолепно, когда краснеет.
— Очень приятно с вами познакомиться, — говорит Кайла. — Я столько о вас слышала.
Я поднимаю брови. На самом деле я редко говорил о них, но, кажется, было правильным сказать подобное, потому что Джессика выглядит довольной.
— Это так? — спрашивает она, посылаясь мне вопросительный взгляд. — Надеюсь, хорошее.
— Всегда, — говорю я, и к нам, протягивая руку, подходит Дональд.
— Рад видеть тебя здесь, — говорит он ей. — Как тебе Шотландия?
— Мне все здесь очень нравится — говорит она. — Будет трудно возвращаться домой.
Если бы я был бесчувственным, эти слова не ранили бы так, как ранят. Она кажется тихой после сказанного, улыбка застыла на губах, почти слишком понимающая. Несколько дней назад она сказала мне, что нам не следует упоминать о ее отъезде, и мы замяли это, живя в блаженстве секса и неги, делая вид, что дни бесконечны и время существует для всех, кроме нас.
— Что ж, просто оставайся здесь столько, сколько хочешь, — мягко говорит Дональд, кладя руку ей на плечи и проводя в дом. — У нас есть для тебя прекрасная чашечка чая.
Как только он заводит ее внутрь, Джессика хватает меня за руку и притягивает ближе.
— Я просто хотела сказать, — говорит она тихо, глаза светятся, — я не знала чего ждать, когда ты сказал, что приедешь с девушкой. Не хочу делать из этого грандиозное событие. Я очень хорошо знаю тебя, Лаклан, — я нахмуриваюсь, и она продолжает, — Ты никогда не любил проявлять чувства. Но просто хочу сказать, я так за тебя счастлива. Она кажется очаровательной и она красива.
Я с трудом сглатываю.
— Спасибо, — грубовато говорю я, но больше ничего не добавляю.
— Она хорошо к тебе относится?
Я быстро улыбаюсь ей.
— Да. Хорошо.
Она похлопывает меня по спине, довольная этим, и мы идём внутрь в гостиную, где Дональд наливает Кайле чашечку чая. Я сажусь на своё обычное место, старинное, обитое тканью кресло, которое Джессика всегда хотела выбросить потому что оно потерлось в некоторых местах, но я убедил ее оставить его. Они всегда были очень состоятельными и любили демонстрировать это утончёнными способам. Джессика предпочитала уют, но не настолько, чтобы терпеть рваную мебель. Кресло единственное, с чем я чувствовал связь, как бы безумно это не звучало. Когда вы сирота, вы ищите комфорт в любом месте, где можете найти.
