Дальше подниматься было некуда.
Фрайндин повёл нас прямо, плавным изгибом светлого арочного коридора, мимо редких дверей - невысоких, полукруглых, из дерева гладкого, словно шёлк. У одной из них в итоге мы и остановились.
- Никаких ошейников. Думаю, вы сами понимаете причину, - тихо произнёс Фрайндин, прежде чем протянуть ладонь к ручке, тоже выточенной из дерева. - Если ошейник окажется на ней, если он делает что-то с сознанием пленников... после никто из светлых не поверит тому, что увидит в этом сознании.
- Мы понимаем, - откликнулся невидимый Лод. - Надеюсь только, что она не выкинет никакой глупости.
- Нет. Даже если поймёт, что её загнали в угол, с собой она не покончит, и на чужой меч не кинется. Я думал, что знаю её, но если всё правда... выходит, что она умна, хитра и изворотлива, любит себя, и самоубийственные поступки ей не свойственны. А угрозы для нас она не представляет ни малейшей.
- Согласен.
Больше слов не было. Эльф просто толкнул дверь от себя. Без стука.
Позволив мне увидеть ту, из-за кого погибли сотни и могли погибнуть тысячи.
Она сидела у окна, расчёсывая локоны, струившиеся по её плечам нитями солнечной пряжи. В простом зелёном платье - и золотом, в тон её волос, на этом платье выткали гербовые лилии. Когда дверь отворилась, эльфийка обернулась, и лазурь её глаз словно стала ярче от удивления.
- Тэлья Фрайндин? - леттэ Авэндилль из рода Эльскиар торопливо отложила гребень на туалетный столик. Встав с кресла, присела в реверансе, но не опустила настороженного взгляда. - Чем я обязана тому, что вы почтили меня своим визитом в столь поздний час?
Она и сейчас казалась не старше девятнадцати. Ей должно быть уже тридцать семь, а выглядит девочкой, такой милой, такой невинной...
Ядовитые цветы часто выглядят безобидными в своей хрупкой красоте.
Фрайндин, не ответив, прошествовал на середину небольшой, скромно обставленной полукруглой комнаты.
- Закройте дверь, - бросил он, пока мы с Лодом проходили внутрь следом за ним.
- Закрыть? - эльфийка растерянно выпрямилась. - Хорошо, но...
- Я обращался не к вам.
Лод отпустил мою руку.
Дверь затворилась, заставив хозяйку комнаты вздрогнуть. В следующий миг я увидела Дэна, Фаника и Эсфориэля - прямо перед собой, рядом с Фрайном, - и растерянность в глазах Авэндилль сменилась паникой.
Попалась.
Конечно, она знала, зачем они пришли. Когда твоя совесть нечиста, ты ждёшь этого, постоянно ждёшь. И когда видишь мстительных призраков - сразу понимаешь, что им от тебя нужно.
- Принц... Фаникэйл? Принц Дэнимон? Тэлья... - взгляд её в страхе перебегал с одного эльфа на другого, - что... откуда...
- Леттэ Эльскиар, - мрачно проговорил Дэнимон. - Похоже, вы не рады нас видеть.
- Я... нет, что вы, - она судорожно облизнула дрогнувшие губы, - я очень... но это совершенно неожиданно, ведь вы...
- Мы всё знаем, Дилль, - Эсфор даже сейчас говорил без злости. - О том, что случилось на тех переговорах. О том, что ты сделала с Фаником.
Шестнадцать тысяч триста восемьдесят четыре, шестьдесят пять тысяч пятьсот тридцать шесть... почему так дрожат руки, почему никак не выровняется дыхание? Почему я никак не могу поверить, что здесь и сейчас всё наконец закончится?
Что может случиться, что может пойти не так? Стража? Чары? Снова Машка?..
- Вирт Форредар перед смертью рассказал нам всё, - вкрадчиво прошелестел Фаник, и я оценила, как тонко он исказил реальное положение вещей. - О вашей с ним милой беседе.
- Я не понимаю, о чём вы, - эльфийка попятилась, и на чистом бледном лбу её выступила испарина. - Какие переговоры? Что я...
Я даже не сразу поверила своим ушам, когда расслышала пение.
Только потом поняв, что оно принадлежит Фрайндину.
- И колечко сестра протянула сестре, и сказала принцесса младая, - едва слышно мурлыкал брат Повелителя эльфов, - в этот день не отринь мой подарок тебе, о сестрица моя дорогая... - он порывисто шагнул вперёд. - В день переговоров, Дилль, твою руку украшал чудесный перстенёк. Зелень камня к зелени твоего платья. Я помню, как в тот страшный день твоя госпожа хвалила и его, и твой наряд. Она так любила тебя... ты ведь тогда задумала это, Дилль - отравить свою Повелительницу? Услышав мою песню, решила, что боги подают тебе знак? Сделать колечко с отравленной иглой, оставить царапину на руке, уйти до того, как яд подействует, зная, что все ожидают подлости от дроу... как это просто.
- Нет, нет, - голос эльфийка прозвучал даже жалобно, - нет, как вы можете думать такое. Я... я...
Колечко. Игла. Песня.
На убийство, спровоцировавшее резню и восемнадцать лет ненависти, её толкнула песня. Песня Фрайна, милого невинного Фрайна.
Интересно, насколько ненормально то, что от горечи мне хочется хохотать.
- Тот перстень до сих пор у тебя, правда, Дилль? Я видел его на твоей руке. Ещё не раз после того дня.
Я понимала, что Фрайндин блефует. Он не мог помнить, как выглядит очередное украшение очередной фрейлины. А если бы помнил, просто взял шкатулку, которая стояла на столе, явно предназначенную для драгоценностей, и перевернул её вверх дном. Для начала.
Но, судя по тому, с каким ужасом эльфийка прижала ладонь ко рту, блеф удался.
Лишь идиоты и маньяки хранят доказательства своих преступлений. Я не знала точно, к какой категории отнести Авэндилль Эльскиар, но то, что она определённо относилась к какой-то из них - а, возможно, к обеим сразу - играло нам на руку.
На шее Фаника, стоявшего спиной ко мне, вдруг вспыхнул странный светящийся символ. Будто татуировка фосфором, отдалённо напоминающая паука. И, судя по тому, с какой синхронностью эльфийские принцы схватились за шеи, с Дэнимоном произошло то же самое - просто его метку скрывали длинные кудри.
- Маячки, - в ужасе пробормотал Восхт. - Повелитель знает, где вы, знает, что вы во дворце!
- Значит, скоро он будет здесь, - высказался Лод: он стоял у двери рядом со мной. - Думаю, со стражей.
Двести шестьдесят восемь миллионов четыреста тридцать пять тысяч четыреста пятьдесят шесть... спокойно, спокойно, ничего непоправимого не случилось. Если Хьовфин будет катастрофически не рад видеть сыновей, которых он успел похоронить, и опального брата - нас просто призовут обратно под горы, только и всего. А Фрайндин, думаю, вполне сможет довести дело до конца в одиночку: мы с самого начала знали, что убеждать Фина придётся именно ему.
Младший брат Повелителя эльфов как раз протянул руку Авэндилль. Ладонью кверху, в требовательном жесте.
- Отдай нам перстень, и я буду лично просить брата помиловать тебя.
Мудро. Добыть вещественное доказательство до прихода Хьовфина - и это однозначно добавит убедительности нашим словам. А самостоятельно перебирать все кольца, которых у эльфийки наверняка десятки, выискивая то самое... на подобное у нас времени явно не оставалось.
Эльфийка медлила, но в воздухе серебряным блеском молнии сверкнула сталь.
- Делай, что говорят. Быстро. - Дэнимон обнажил свой меч, и кончик лезвия был направлен перепуганной эльфийке в лицо. - Никогда не думал, что придётся угрожать женщине. Впрочем, не так важно, как выглядит порождение зла, суть у всех одна.
- Принц...
- Не волнуйтесь, я её не убью, - Дэнимон не оглянулся на Лода; в голосе эльфа прорезались какие-то лихорадочные, фанатичные нотки, остро напомнившие мне Алью в начале нашего знакомства. - Но если не отдаст кольцо прямо сейчас, пожалеет. - Он сделал пару шагов, оказавшись рядом с Фрайном, прямо перед загнанной преступницей. - Кольцо!
- Отдай его, Дилль. Или его отыщем мы, но это не облегчит твою участь, - Эсфориэль говорил куда мягче, но то была обманчивая мягкость шёлка, под которым прятался острый клинок. - Если тебе нечего скрывать, это никак не навредит тебе, верно?
Она медленно отняла руку ото рта. Тяжело дыша, опустила её, отерев ладони о юбку.
Затем, не говоря ни слова, повернулась к туалетному столику. Потянула пальцы к костяной шкатулке, подле которой положила гребень. Шкатулка была небольшой, в неё не спрятался бы кинжал, и даже дротик - едва ли... но краем глаза я заметила, как Лод, не поднимая руки, выплел пальцами рунную паутинку.
