Однако (к счастью) рисковать мне не пришлось. И писем писать не понадобилось. Шерман сбежал из тюрьмы сам. Как? Представления не имею. Насколько я слышала, сбежать из магически защищенной тюрьмы невозможно в принципе. И все же… норлоку это удалось. Правда, мое положение от этого не прояснилось нисколько. Разумеется, я была рада, что Шерман сбежал. Однако куда он сбежал? Где его искать? И надо ли его искать, или лучше было оставаться на месте? Шерман в свое время просил меня никуда не уезжать. Но вдруг ситуация изменилась? Что же мне делать? Продолжать его ждать? А если норлок так за мной и не вернется? Нет, я даже думать об этом не буду. Сказано сидеть и ждать, значит буду сидеть и ждать. И молиться, чтобы Стивену не пришла в голову какая‑нибудь блажь, способная испортить мне жизнь.
Если бы Шерман мог послать Брин хотя бы записку, он это сделал бы. Однако Властитель не предоставил ему такой возможности. Таштен решил, что норлоку с эльфом вообще не стоит высовываться ближайшие несколько дней. В принципе, Шерман понимал разумность его доводов. И даже разделял их. Однако спокойно жить, не зная, что происходит с Брин, норлок был просто не в состоянии. А вдруг Стивен решит куда‑нибудь уехать? И что тогда? Как Шерман сможет найти Брин? Ну и потом. Она слишком давно не получала вестей от норлока. Кто знает, что там Брин себе напридумывала? Вдруг она решит, что Шерман от нее опять что‑то скрывает?
– Да успокойся ты! Не маячь, – сделал замечание эльф, которому уже надоело наблюдать за мечущимся из угла в угол норлоком. – Что тебе не нравится? Нас вытащили из магической тюрьмы, сбежать из которой невозможно в принципе, спрятали среди отшельников, а через пару дней за нами придет корабль твоего друга. Чего тебе еще не хватает?
– Ты не понимаешь. Я должен встретиться с Брин! – с отчаянием воскликнул Шерман. – Я боюсь, что с ней что‑нибудь может случиться.
– И я так понимаю, что возвращаться домой ты планируешь только с ней? – уточнил Лавр.
– Только с ней, – подтвердил норлок.
– Может, это и к лучшему. Не придется искать третьего для обряда, – пожал плечами эльф.
– Для какого обряда? – тут же насторожился Шерман.
– Я не маг. А потому для того, чтобы медальон перенес нас в нужные нам миры, мы должны будем выполнить обряд. На крови. Ой, Шерман, да не смотри на меня таким взглядом! Там крови‑то по капле понадобиться! Три представителя трех рас должны смешать кровь, подпитав медальон энергией, – объяснил Лавр. – В принципе, нам сгодиться любой человек. Однако твоя Брин была бы идеальным выходом. Она же владела какое‑то время медальоном, хотя и не знала об этом. И медальон в ее руках даже излучал магию. Так что отговаривать тебя я не стану. Хотя и считаю, что глупо рисковать своей головой ради какой‑то женщины. Забыл, что тебе Таштен сказал? Топлинг заявил о своей полной лояльности Шурфу. Так что не успеешь ты там появиться, как снова окажешься в тюрьме у некроманта.
– Но избегать Шурфа мы все равно не можем! – вспылил Шерман. – если мы будем держаться от него на расстоянии, как мы достанем медальон?
– А вот об этом нам нужно подумать, – вздохнул эльф. – Очень хорошо подумать. Впрочем… чем нам еще заниматься в скиту отшельников?
– Не напоминай! – поморщился Шерман, с отвращением глядя на собственное рубище. Мешковатая черная ряса с глубоким капюшоном была сшита из какой‑то очень грубой материи и делала норлока похожим на пугало. Впрочем, в таком наряде немногим лучше выглядел и эльф.
– Да ладно тебе, это же ненадолго, – ухмыльнулся Лавр. – Мне тоже не нравится этот мешок, но так мы, по крайней мере, не будем выделяться среди отшельников. Не забывай, здесь иногда и светские люди появляются, дабы отмолить грехи в священной обители. Ты же не хочешь, чтобы тебя увидел кто‑нибудь ненужный? Или, тем более, узнал? При дворе короля Генриха ты хорошо засветился.
– Да все я понимаю! – раздраженно отмахнулся Шерман. – Но чувствую себя в этом рубище полным идиотом!
– Если тебя это утешит, я чувствую себя примерно так же, – ядовито сообщил Лавр. – Интересно, кстати, а хорошенькие девушки тоже приезжают сюда отмаливать свои грехи? – неожиданно оживился эльф.
– Не смеши меня, – фыркнул Шерман. – До тех пор, пока ты не снимешь с себя этот убогий наряд, ни одна красотка на тебя даже не посмотрит! И вообще я думаю, что те несколько дней, которые мы проведем здесь, поджидая Ялса, будут самыми нудными в нашей жизни!
Шерман оказался прав. Жизнь в скиту действительно была нудной и однообразной. Норлок на пару с эльфом просто измучились, слушая молебны, в которых ничего не понимали, священные истории, которые вызывали у них только смех и раздавая паломникам советы, в которых сами ничего не смыслили. Они еще с трудом перенесли троих мужчин разного возраста, возжелавших отмолить грехи настоящие и будущие, но от появившейся в их келье перезрелой старой девы с преувеличенным мнением о себе едва не сбежали. Поэтому Шерман несколько удивился, когда ближе к ночи на пороге кельи нарисовался Лавр с довольной улыбкой и предложил норлоку пойти послушать ночной молебен.
– Чего ради? – возмутился Шерман. – Я спать хочу.
– Среди прибывших паломников есть прехорошенькая девушка, – с улыбкой мартовского кота сообщил эльф. – Я пригласил ее в келью, дабы всю ночь предаваться… усердным молитвам.
– Угу… а я, как дурак, всю ночь молебен должен слушать, – проворчал норлок.
– Она там не одна. А с парой подруг. Почему бы тебе не зазвать кого‑нибудь из них в исповедальню? – хитро предложил Лавр.
– Иди ты! – отмахнулся Шерман.
Келью, правда, он эльфу все‑таки уступил. Пусть потешится. В конце концов, Шерман сам такой был, пока Брин не встретил. И тоже наверняка не упустил бы подвернувшегося шанса. Однако осознание этого настроения норлоку нисколько не прибавляло. После ночного молебна он чувствовал себя усталым и разбитым до такой степени, словно путешествовал без отдыха как минимум неделю.
– Как провел время? – встретил его ехидным вопросом сыто улыбающийся эльф.
– Хуже, чем ты, – буркнул Шерман. – Выяснил, почему орден отшельников, к которым мы примкнули, называется Доминиканским.
– И почему же?
– В честь святого Доминика, прославившегося своим образом жизни.
– Красивые послушницы, я так понимаю, в этот образ жизни не входили? – саркастично уточнил Лавр.
– В этот образ жизни даже нормальная еда не входила, – хмыкнул Шерман. – Святой пил только воду, совершенно отказался от мяса и масла, вареные овощи позволял себе лишь по воскресеньям; в остальные дни ел один хлеб, да и то в очень малом количестве. Кроме того, Доминик обрек себя на полное молчание. Впрочем, через какое‑то время, даже такой режим показался святому недостаточно строгим, и он увеличил свои постные дни, подвергая себя жесточайшим мучениям. Зимой он спал перед дверью кельи в одной рубахе, связанной из железной проволоки, укрываясь панцирем. Как‑то раз, представ с окровавленным лицом перед аббатом, он бросился к его ногам с воплем: "Отец мой, я согрешил тяжко, наложи на меня суровую епитимию". Этот святой юродивый вместе с хлебом позволил себе съесть несколько листьев! Доминик молился, сложив руки в виде креста, прочитывал двенадцать псалмов по восемьдесят раз, прибавляя к ним гимны и литании.
– Отличное упражнение! – не выдержав, фыркнул эльф.
– Это еще что… за несколько лет до смерти, убедившись, что ремни из кожи жестче, чем прутья, Доминик принялся себя ими истязать до тех пор, пока его кожа не стала черной от рубцов. Под кольчугой Доминик носил также восемь железных обручей, впивавшихся в его тело. Кстати, утверждают, что этот помешанный прожил очень долго.
– Уж не оттого ли, что он соблюдал "железный режим"? – расхохотался эльф. – Может, конечно, такая процедура и полезна, но меня что‑то не тянет последовать примеру святого. Да, я вижу, ночь ты провел действительно весело. Может, в следующий раз ты все‑таки предпочтешь кого‑нибудь исповедовать? Достаточно симпатичного, чтобы скрасить ночь?
– Не хочу, – вздохнул Шерман. – Кроме Брин я не хочу никого даже видеть. Объяснять тебе это совершенно бесполезно, потому что ты все равно не поймешь. Знаю по себе, я и сам бы не понял. Так что просто прими к сведению и запомни – мне не нужны другие женщины.
– Если это и называется любовью, упаси меня боги когда‑нибудь испытать это чувство! – искренне посочувствовал Шерману эльф.
Глава 16
…Все, что было,
Не смыть ни водкой, ни мылом
С наших душ.
"Крематорий".
Идея, как подобраться к медальону, не подвергая себя опасности снова загреметь в тюрьму, пришла к Шерману совершенно неожиданно и довольно быстро – всего на второй день после того, как они с эльфом поднялись на борт "Астреи". Мысль оказалась проста, как и все гениальное. Им с Лавром просто нужно было принять свои истинные ипостаси, и наняться к Шурфу. Наверняка маг клюнет, увидев перед собой эльфа и норлока. И если даже Шурф не знает о расе Шермана (что вполне вероятно), все равно ничего страшного. Как там назвала норлока Брин, когда впервые увидела? Демоном? Вот и прекрасно. От такого варианта маг тоже не откажется. Вот только на кой гоблин реальным эльфу и демону понадобилось бы наниматься к некроманту?
