Следующим днем я все семейство Мальцевых рассаживал на поезд до Москвы. Братья первыми заползли в вагон, закинув багаж. Мать их, глубоко вздохнув, поцеловала меня в щеку, перекрестила, и, всплакнув в платочек, с кряхтением заползла в тамбур. На перроне остались только я, Марина и Степан Ильич.
- Ну, что, жених, до свидания что ли? Через месяц жду у себя.
- Конечно. На собственную-то свадьбу я не опоздаю.
- А не передумаешь?
- Нет, не передумаю. Все решено.
Он посмотрел пристально мне в глаза, заглянул прямо в душу.
- Хороший ты мужик, Иваныч. Моя Маришка с тобой будет счастлива.
Мне оставалось только улыбнуться на его слова. Сказать я ничего не смог.
- Ну, ладно. Ты давай, не задерживайся тут с невестой, да на людях не целуйтесь. Не на всю жизнь расстаетесь, а всего лишь на месяц. А я пошел обустраиваться. Пока что ли, Иваныч, - и с этими словами он забрался в вагон. Махнул мне оттуда рукой, да и скрылся в темноте перехода.
Я повернулся к Марине. Она стояла слегка растерянная, ухватилась ручками за сумочку. В глазах ожидание, тревога и опаска. Три эмоции в одном взгляде, даже не знаю, как это у нее получается.
- Ты не волнуйся, - сказал я ей нежно, - я приеду.
Она мелко кивнула. Поджала сумочку к груди.
- Не переживай, ну что ты?
Она сглотнула и, посмотрев на меня глазами полными печали, как кот из "Шрека", вдруг призналась:
- Страшно....
- Чего же?
- А что в этом замужестве делать? Я ведь никогда....
Я улыбнулся.
- Там ничего страшного нет. Не мы первые. Справимся как-нибудь. Слава богу, не побираемся, жить есть где, да и разлада у нас пока не было.
- А папенька на матушку кричит иногда. А вдруг и ты так же?
- Нет, я не такой, - заверил я Марину. Притянул вдруг к себе и крепко обнял. Она уткнулась лицом мне в плечо. - Все у нас будет нормально, я обещаю.
Она молча кивнула. Мы постояли так пару минут, наплевав на мнение окружающих.
- А я ведь раньше обещала себе, что замуж никогда не выйду, - сказала она вдруг едва слышно. - С папенькой ругалась часто из-за его женихов.... Какая же я была глупой!
Я ей не ответил, а лишь крепче ее обнял.
Мы так простояли на перроне еще минут десять, ничего друг другу не говорили, просто ждали сигнала паровоза. Наконец, гудок просвистел, и проводник, стоящий возле вагона, поторопил нас:
- Пожалуйста, поторопитесь. Поезд скоро тронется.
Марина отстранилась, оторвалась от моего плеча. Затем потянулась ко мне и поцеловала пухлыми губами в щеку.
- До свидания, - сказал я ей и она, развернувшись, пошла к вагону. Я смотрел ей вслед, а она, склонив голову, скрылась в темноте тамбура. И только оттуда махнула мне ручкой.
Гудок поезда просвистел еще раз. Проводник, убедившись, что больше никого нет, сам забрался в вагон и приготовился к отправлению. А я, пробежавшись глазами по окнам вагона, желая увидеть Марину, заметил в одном из них улыбающуюся морду Саввы, старшего сына Мальцева. Он ощерился довольно, бросил неслышимую мне фразу и, беззвучно заржав, показал мне кулак. Понятно..., вспомнил вчерашнее знакомство с осиновой доской и шутливо пообещал на свадьбе припомнить. Я в долгу не остался - мой набитый кулак проводил его усмехающуюся рожу в дальний путь.
Поезд уехал, оставив после себя клубы пара и дыма. Толпа схлынула, провожающие рассосались. Пора бы и мне заняться делами. И, развернувшись, я пошел ловить извозчика. Сегодня мне предстоит еще выкупить у своего банка облигаций на шестьдесят пять тысяч. И пора бы Мишке заняться покупкой присмотренного литейного заводика. Денег уже должно хватить.
Месяц пролетел быстро. Кончилось лето, наступил дождливый сентябрь. Как и обещал, я приехал в Москву за неделю до венчания. Степан Ильич меня радостно встретил, напоил, накормил, но к себе в дом не пустил. Договорился со своим другом, что бы тот приютил меня на долгие семь дней. Как пояснил - не положено, чтобы жених и невеста до свадьбы под одной крышей ночевали. И плевать ему, что его дочь жила у меня несколько месяцев. Не положено и все!
Это была долгая неделя, которая прошла в суете и приготовлениях. Марина почти каждый день пропадала в дорогом ателье, где ей подгоняли по фигуре свадебное платье. Степан Ильич занимался организационными вопросами - договаривался с батюшкой, с рестораном, встречал приглашенных гостей и помогал с их размещением. Я часто ездил с ним, помогал по мелочи, все больше смотрел, вникал и попросту бездельничал. С будущим тестем мы договорились, что все расходы на свадьбу поделим пополам. Так будет честно.
За два дня до венчания в Москву приехали мои приглашенные - Мишка с Анной Павловной, Мендельсон с Ларисой, Моллер с супругой-веселушкой и Попов со своей второй половинкой. Мой тезка и соучредитель "Русских заводов" господин Суслов тоже приехал из-за границы, привез мне в подарок настоящий мотоцикл! Архаичный и слабосильный, он больше походил на велосипед с моторчиком. Неказистый на вид, но вполне себе элегантный. Фирма что его выпустила называлась "Лаурин и Клемент" и была мне по истории будущего незнакома. На радость окружающим я взгромоздился на сие чудо техники и через несколько минут непонятных для окружающих манипуляций, надавил на педали и через несколько оборотов завел простенький двигатель. Потеха была еще та. Я проехался по улице взад-вперед, а местная детвора бегала вокруг меня и, улюлюкая, едва ли не бросалась под колеса. На обратном пути я неосмотрительно въехал в лужу, подняв веер брызг. Вода попала на кожаный ремень, что приводил заднее колесо в движение, и он соскочил с ведущего обруча. А я, потеряв скорость, был вынужден спрыгивать на радость пацанвы прямо в холодную лужу. Испачкался до колен, промок и застудил ноги. Но, несмотря на это происшествие, подарок мне понравился. Еще в той жизни, будучи подростком я страстно мечтал о мотоцикле. Тогда у меня не срослось - первым семейным транспортом оказалась старая праворукая тойота, которая добросовестно прослужила нам несколько лет. Зато сейчас исполнялось мое желание. И мне было безразлично, что мотоцикл оказался тряским и тихоходным, очень громким и с нестабильно работающим двигателем, с жестким, отбивающим копчик, сиденьем и неудобной посадкой, от которой быстро устает спина. Мне он все равно понравился. А смесь запахов бензина, масла и выхлопных газов шла от него такая, что мне по-настоящему пьянило голову. А особенно меня влюбил в себя громоздкий фонарь, что подпрыгивал на каждой мелкой кочке и дребезжал не очень хорошо подогнанными деталями. В общем, за свой подарок, мой тезка получил искренне спасибо и крепкое объятие.
Марину я не видел до самого момента венчания. Мальцев к себе домой не звал, а ее оттуда выводили только в сопровождении братьев. Я после закаливания в луже заболел и зашмыгал носом. Поднялась температура и, казалось, наше венчание находится на грани срыва. Узнав об этом, прилетели обеспокоенный Степан Ильич с супругой, притащили с собой доктора. И они втроем сделали мне суровое замечание за мое наплевательское отношение к своему здоровью. Это в моем времени можно было вылечить почти любую простуду и связанные с ним осложнения. Здесь же, махнув рукой на банальный кашель, ты мог по-настоящему найти себе новое место жительства в деревянной избушке, новоселье в котором "празднуют" скорбным отпеванием. Ведь эффективных лекарств в эту эпоху почти не существует. И вот, поставив меня на ноги за три дня, я стал способен более или менее отстоять обряд венчания в церкви. Своим будущим родственникам я сказал сердечное спасибо, а себе дал зарок впредь так не глупить, попытаться "открыть" пенициллин и придумать способ его промышленного производства. И хорошо бы приурочить это знаменательное "открытие" в аккурат к началу Первой Мировой Войны. И сделать так, чтобы новое лекарство стало нашим стратегическим преимуществом. И никому его просто так не продавать, а выторговывать с его помощью нужные нашей стране преференции.
Наконец, настал день венчания. Сентябрьское утро выдалось холодным и влажным. Редкий туман клочьями плавал между домами, насыщал воздух сыростью. Я проснулся с утра пораньше, хрипло откашлялся застоявшейся мокротой и торопливо сунул ноги в прохладные тапки. Хорошо в кальсонах и нательной рубахе - хоть как-то спасают по утрам, не дают закоченеть. В комнате, где гостил, было едва ли теплее чем на улице. Хозяин явно экономил на растопке, та небольшая поленница дров, что сгорела вчера в массивной русской печи, едва нагрела саму печь. А драгоценное накопленное тепло за ночь медленно растворилось по холодным комнатам.
Накинув на плечи халат, спустился вниз. Мимоходом глянул на напольные "куранты" и подивился столь раннему часу. Солнце еще не взошло и в доме все, кроме меня, спали. Вот уж не думал, что буду так нервничать перед свадьбой. Вроде проходил уже через такое и в церкви в своем времени тоже венчался. А еще посмеивался над Мишкой, когда он делал предложение своей будущей супруге.
